"И они также бессмысленны", - продолжала Исбет. "Никто из вас, даже моя дорогая дочь, не может убить моих ревенантов. Ваши дракены останутся с вашими армиями - ну, с тем, что от них осталось".

Поппи вздрогнула, и от этого зрелища, от осознания того, какой удар нанесла Кровавая Королева, я чуть было снова не оказался на грани. Ярость бурлила в моем пустом нутре.

"Пошла ты", - прошипел я.

"Очаровательно", - ответила Исбет.

Когда мы с Кровавой королевой встретились взглядами, мне пришло в голову, что они не должны знать, что Поппи взяла с собой дракена. Исбет знала Киерана. Она никогда бы не встретила этого Ривера. Уже одно это должно было вызвать подозрения... если только она не знала, что они могут принимать смертную форму, или просто недооценила Поппи.

Очень, очень глупо с ее стороны.

Я пригнул подбородок, пряча улыбку на щеке Поппи.

Должно быть, она почувствовала прикосновение моих губ, потому что снова повернула голову ко мне, ища улыбку. Ее рот сомкнулся над моим в поцелуе, который не был неуверенным или невинным. Это был поцелуй силы. Любви. И вкус ее рта потряс каждую частичку меня. Я даже не знал до этого момента, что только поцелуй может сделать это.

Поппи подняла голову. "Его нужно кормить", - сказала она, прижимая руки к моим щекам. "Ему нужна еда и свежая, чистая вода". Она сделала паузу, когда я напрягся. Ее взгляд переместился на купальню, и ее грудь поднялась от резкого вдоха. "Чтобы пить".

Чтобы пить.

Не купаться.

Она знала. Каким-то образом она догадалась об этом. Или Киеран сказал ей. Скорее всего, Киеран, но все же она помнила.

"Ему было дано все это", - ответила Кровавая Королева. "И, как ты видишь, он не воспользовался всей той пресной водой, которую ему дали".

Ее глаза ненадолго закрылись. "Ему дали только достаточно, чтобы выжить. Ему нужна еда. Настоящая пища. И ему нужна..."

"Кровь. Которую ему тоже дали. Если бы он этого не сделал, ты бы сейчас не сидела у него на коленях. Ты бы лежала там с разорванным горлом", - заявила Исбет.

То, что она сказала, было прямолинейно. Жестоко. Но это была правда. То немногое, что они мне дали, подтолкнуло меня к краю. Но без этого? Я бы исчез.

Поппи опустила руку вниз, приблизив запястье к моему рту. Даже в слабом свете я увидел бледно-голубые вены под ее кожей. Мои губы разошлись. Мышцы болезненно напряглись.

"Я не давала тебе разрешения проливать кровь за него". Голос Кровавой Королевы был ближе, но я не мог отвести взгляд от этой вены.

"Мне не нужно твое разрешение", - прошипела Поппи.

"Не могу не согласиться".

Поппи повернула голову в ее сторону. "Попробуй остановить меня".

Наступило молчание. "И что? Ты обрушишь этот камень на мою голову, как обещала? Если да, то ты обрушишь его на всех нас".

"Да будет так", - шипела Поппи.

"Она сделает это", - сказал я, обхватывая правой рукой ее руку, заставляя себя отвести взгляд от ее запястья. "И я хочу посмотреть, как она это сделает".

Губы Изабет скривились. "Ты хочешь чего-то настолько идиотского".

Я улыбнулся ей.

"Неважно." Исбет вскинула руку. "Накорми его и покончим с этим. Вся эта сцена утомительна".

Поппи повернулась ко мне, положив руку мне на шею. " Покормись."

Мой взгляд снова упал на вену. Я колебался, даже когда мой желудок сжался. Ее кровь... она была сильной, и она уже возвращала меня с края. Но ей нужна была сила. Я не знал, узнала ли она, нужно ли ей питаться или нет, и не собирался спрашивать об этом в нашей нынешней компании. Я не хотел рисковать ее благополучием.

Я опустил рот к ее запястью, опустив поцелуй на вену, борясь со всплеском потребности и голода. Я не блокировал боль. Я заглушил ее, зная, что она будет искать ее. "Мне не нужно питаться".

"Нет, нужно". Поппи наклонила голову. "Тебе нужна кровь".

"Твое прикосновение... оно вернуло меня назад. Этого было достаточно". Я опустил ее запястье.

Ее дыхание сбилось. "Кас..."

Я застонал, почувствовав, что мое имя прозвучало так, как она, вероятно, сочла бы крайне неуместным в данной ситуации. "Будет лучше, если я этого не сделаю".

Брови Поппи скривились от разочарования. "Тогда еда. Я хочу, чтобы принесли еду. Сейчас же."

"Еду ему принесут", - ответил Каллум, и мне потребовалось все силы, чтобы не рассмеяться. Черствый хлеб? Заплесневелый сыр. Да, еду.

"Тогда иди и принеси", - приказала Поппи. "Сейчас же".

Я поборол улыбку. О, как она боролась за меня. "Моя королева", - прошептал я, проводя пальцами по изгибу ее челюсти. "Такая требовательная".

"Да. Она такая", - холодно заявила Кровавая Королева. "Она также покинет твои объятия".

"Нет." Она обхватила меня за плечи. "Я не оставлю его. Я останусь здесь, с ним".

"Это не было частью сделки. Ты обещала, что поговоришь со мной".

"Я обещала поговорить с тобой. Я не соглашалась делать это в каком-то определенном месте", - ответила Поппи.

"Ты, наверное, шутишь", - пробормотала Исбет. "Ты ожидаешь, что я останусь здесь?"

"Мне все равно, что ты будешь делать", - огрызнулась Поппи.

" А тебе бы следовало. Если ты думаешь, что я позволю тебе, моей дочери, остаться здесь внизу, то ты глупо ошибаешься".

" Ты держишь здесь короля", - воскликнула Поппи, ее глаза вспыхнули. "Человека, за которым замужем твоя дочь".

"О, теперь ты узнала себя как мою дочь?" Исбет рассмеялась, и звук был подобен падающему льду. "Ты испытываешь мое терпение, Пенеллаф".

Я знаю, что произойдет. Она не стала бы нападать на Поппи. Кровавая королева набросится на кого-то другого, просто чтобы нанести такую боль, которая никогда не заживает. Я бы этого не позволил. И хотя я не хотел, чтобы Поппи пропадала из моих глаз и рук, я также не хотел, чтобы она находилась здесь, в этом адском месте. Я не хотел, чтобы эти стены, запахи и проклятый холод присоединились к кошмарам, которые уже мучили ее.

"Ты не можешь оставаться здесь", - сказал я ей, проводя большим пальцем по ее губам. "Я не хочу этого".

" Я хочу."

"Поппи". Я держал ее взгляд, ненавидя влажность, которая там росла. Ненавижу больше всего на свете. "Я не могу допустить, чтобы ты спустилась сюда".

Ее нижняя губа дрогнула, когда она прошептала: "Я не хочу оставлять тебя".

"Ты не уйдешь". Я поцеловал ее лоб. "Ты никогда не уходила. И никогда не оставишь".

"Моя дочь, очевидно, все еще отчаянно беспокоится о тебе", - сказала Исбет, насмешка капала, как сироп, из ее слов. "Я заверила ее, что ты жив и здоров".

" В порядке?" повторила Поппи, и это одно слово заставило все мои инстинкты прийти в состояние повышенной готовности. Это был ее голос. Я никогда раньше не слышал, чтобы он звучал так. Как будто он был сделан из теней и дыма.

Обычно болтливая служанка разжала руки и устремила взгляд на Поппи.

Поппи вернула свое внимание ко мне. Ее руки скользнули к моим щекам, затем к плечам. В слабеющем свете свечи ее взгляд прошелся по моему лицу, а затем ниже - по многочисленным, уже потускневшим порезам. Ее рука скользнула вниз по моей левой руке, потянула, пока ее пальцы не достигли края повязки. Ее грудь замерла.

Пульсация статического электричества пронеслась по воздуху, вызвав шипение у золотого Рева. Медленно, ее глаза поднялись к моим, и я увидел это - свечение за ее зрачками. Сила пульсировала, а затем расходилась тонкими серебристыми полосками по прекрасным зеленым радужкам. Зрелище было завораживающим. Ошеломляющим. Ее упрямая челюсть сжалась. Она не моргала, и я знал этот взгляд. Черт. Я был на его стороне, прямо перед тем, как она вонзила кинжал в мою грудь.

Я хотел бы, чтобы мы были в другом месте. Где бы я мог показать ей своими губами, языком и каждой частью себя, насколько невероятно интригующим было это проявление жестокой силы.

Дрожь прошла по Поппи - вибрация, которая послала еще одну пульсацию энергии по камере, когда она оглянулась через плечо. " Ты держишь его прикованным и голодным", - сказала она, и этот голос... Золотой мальчик выпрямился. Кожа вокруг рта Исбет сморщилась. Они тоже слышали его. "Ты причинила ему боль и держала его в месте, не подходящем даже для Жаждущего. И все же ты говоришь, что он здоров?"

"Он был бы в гораздо лучших условиях, если бы знал, как себя вести", - заметила Исбет. "Если бы он проявлял хоть йоту уважения".

Это меня очень разозлило, но кожа Поппи теперь имела слабый блеск. Мягкое свечение, как будто она была освещена изнутри. Я замечал это раньше. Но вот чего я не помнил, так это того, что я видел сейчас, скользя и клубясь под ее щекой. Тени. У нее были тени в ее плоти.

"Зачем ему это, если он имеет дело с кем-то, столь недостойным уважения?" спросила Поппи, и я быстро замигал, клянусь, температура в камере упала на несколько градусов.

"Осторожнее, дочка", - предупредила Исбет. "Я уже говорила тебе однажды. Я буду терпеть твое неуважение только до определенного предела. Ты не хочешь переступить эту черту больше, чем уже переступила".

Поппи ничего не ответила, и тени прекратили свою неустанную возню под ее кожей. Все вокруг снова стало неподвижным, но я чувствовал это под своими руками и против себя, нарастающее и усиливающееся. То, что было под ее плотью. Сила. Чистая, ничем не ограниченная сила. Боль поселилась в моей верхней челюсти. Блядь. Ее сущность. Я чувствовал ее.

"Ты очень сильна, дочь. Я чувствую, как она прижимается к моей коже. Она взывает ко всем и ко всему в этой палате и за ее пределами". Кровавая Королева слегка согнулась в талии, ее бледное лицо было лишено выражения. "Ты выросла за то короткое время, что прошло с нашей последней встречи. Но ты все еще не научилась успокаивать свой нрав. На твоем месте я бы научилась делать это быстро. Сдерживай его, пока не стало слишком поздно".

Во всех двух королевствах не было человека, которого я хотел бы видеть мертвым больше, чем Кровавую Королеву. Никого. Но Поппи должна была прислушаться к предупреждению. Исбет была загнанной в угол гадюкой. Она нанесет удар, когда его меньше всего ожидают, и сделает это так, что останутся глубокие, непроходящие шрамы. Она уже сделала это с Йеном.