ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

ДИЗЕЛЬ

Прошло две недели с тех пор, как Рокси убила своего отца. Мы, конечно, справились с последствиями, вызвав службу очистки и наших полицейских приятелей, чтобы они никогда не узнали, что произошло на самом деле. Просто еще один наркоман, умирающий в трущобах. Вот как они это преподносят.

Он никогда больше не сможет причинить ей вред.

Если бы она не убила его, я бы убил за то, что он с ней сделал. Он заслуживал худшего, но это было ее правосудие, и Птичка сделала это прекрасно... Я чувствовал вкус его крови на ее губах, когда целовал Рокси. Я до сих пор слышу ее крики, когда мы с Райдером вымыли ее в душе и заполнили ту пустоту, которую мы видели в ее глазах, удовольствием.

Сегодня я почти не видел Маленькую Птичку, с самого завтрака, а сейчас уже почти середина ночи. Я был занят делами в доме, готовя нашу новую темницу, но мне начинает казаться, что она что-то подозревает, потому что весь день Рокси не отвечала на мои сообщения. Поэтому вместо того, чтобы растягивать время на ночь, чтобы закончить темницу, я отправляюсь домой, намереваясь найти ее после того, как Райдер напишет мне.

Но когда я добираюсь до пентхауса, дверь открыта, и везде темно. Сузив глаза, я бросаюсь внутрь, страх пронизывает меня насквозь.

— Маленькая Птичка? — кричу я. — Рокси!

Никто не отвечает. Схватив телефон, я набираю номер Райдера, бегая по комнате в поисках ответов, и останавливаюсь у записки на столе как раз в тот момент, когда Райдер отвечает.

Он усмехается.

— Развлекайся, Ди, постарайся не убить ее.

Он кладет трубку, пока я все еще смотрю на записку.

Хочешь поохотиться? Найди меня, если сможешь. Я твоя, если поймаешь.

Подписано рисунком маленькой птички.

Мой член мгновенно твердеет, когда я отбрасываю телефон и срываю с себя рубашку, оставаясь в одних джинсах и ботинках. Рокси хочет поиграть? Как раз, блядь, вовремя. Я найду ее, и, как она и сказала, она будет моей. Она будет кричать о большем, даже когда я буду разрезать ее кожу.

Моя любимая, блядь, игра ― она.

— Маленькая Птичка, Маленькая Птичка, — зову я, наклоняя голову, чтобы прислушаться. — Хочешь поиграть?

Я рыщу по темной гостиной, ухмыляясь, когда проверяю каждое место, где можно спрятаться.

— Ты должна была так сказать, потому что я хочу поиграть с тобой.

Ее здесь явно нет, поэтому я направляюсь по коридору в ее комнату, не то чтобы она действительно там спала.

— Когда я найду тебя… — Я втягиваю воздух, стону от образов, заполнивших мою голову. — Я заставлю тебя пожалеть, что ты не попросила хорошенько.

Мой голос ― единственный звук, когда я проскальзываю в ее комнату. Под одеялом есть выпуклость, и я сдергиваю его, смеясь, когда замечаю подушки в форме человека. Я проверяю ванную и гардеробную, но они все пусты, поэтому я возвращаюсь в коридор, проводя пальцем по стене.

— Птичка! — зову я. — Выходи, выходи, где бы ты ни была! Ты знаешь, что хочешь мой член... и руки... и боль.

Я слышу движение наверху, поэтому я бегу через гостиную и поднимаюсь по лестнице, промахивая по две ступеньки за раз, пока не оказываюсь на площадке, а потом оглядываюсь.

— Птичка, — воркую я, — не делай себе хуже. Чем больше времени это займет, тем больнее мне будет.

Я снова слышу шорохи, поэтому поворачиваюсь к комнате Райдера и быстро проверяю ее, прежде чем снова выйти в коридор.

— Ты организовала это только для меня, Птичка? — кричу я, направляясь исследовать свою комнату и другие. — Ты весь день мокнешь, ждешь меня, представляешь, что будет, когда я тебя найду? Что я и сделаю.

В комнатах пусто, и я раздражен, поэтому я бегу обратно по коридору, мой член дергается в штанах от предвкушения того, что я сделаю с ней, когда найду ее. Ее кожа так легко покрывается синяками, кровь Птички покрывает мои руки и член... черт.

Я так отвлекаюсь, что просто хожу взад-вперед, зову ее.

Я проскальзываю назад мимо оружейной, которую мы больше не запираем, когда дверь внезапно открывается, и что-то твердое и металлическое прижимается к моему подбородку, опрокидывая его вверх. В темноте я едва различаю ее, но вижу достаточно. Моя Маленькая Птичка держит биту прямо под моим подбородком, ухмыляясь мне, на ней нет ничего, только бархат ее кожи. Кожи, которую я жажду потрогать, попробовать на вкус и заставить истекать кровью.

— Думал, ты прячешься? — пробормотал я.

— Я устала прятаться, это не мой стиль. Я поняла, что лучше бы мне охотиться на тебя.

Рокси ухмыляется.

Я удивляю ее, когда хватаю биту и рывком притягиваю Птичку к себе. Она задыхается и падает мне на грудь, когда я отбрасываю оружие, хватаю ее за шею и впечатываю в стену. Я прижимаюсь к ее спине, а мои руки блуждают по ее коже, сжимая пухлую попку Птички и покусывая ее бока, прежде чем я добираюсь до ее сосков. Она стонет, даже когда борется.

— Маленькая птичка, — бормочу я, покусывая ее ухо. — Заставила меня ждать того, что и так принадлежит мне, а у меня нет с собой игрушек.

Я хмыкаю.

— Думаю, мне придется импровизировать.

— Да? Я сказала, что сначала ты должен поймать меня.

Она смеется, а затем ее локоть возвращается назад, ударяя меня прямо в брюхо. Я отпускаю Рокси, хрипя, и она бьет меня коленом в лицо, прежде чем отлететь.

Смеясь, я выпрямляюсь и чувствую, как из носа течет кровь. О, началось, Птичка.

Я лечу за ней вниз по лестнице, ловлю ее за талию и бросаю в гостиную. Птичка со стоном ударяется о кофейный столик, но тут же вырывается и встает на ноги, продолжая ухмыляться мне.

— Это все, на что ты способен? Великий Дизель не может поймать даже свою собственную женщину? — насмехается она.

Она пытается прорваться мимо меня, но я наклоняюсь и перекидываю ее через плечо, не обращая внимания на борьбу, когда подхожу к столу и кладу ее на него.

— Оставайся здесь, — огрызаюсь я, отходя в сторону, и быстро бегу наверх за веревкой. Конечно, когда я возвращаюсь, она уже встала и стоит рядом со столом, глядя на меня, даже губы ее дрожат.

Пропустив веревку через руки, я облизываю губы, делая вид, что ухожу влево от стола, заставляя ее бежать вправо, что я тоже делаю, прежде чем снова схватить ее и бросить обратно на стол. Она брыкается и сопротивляется, но я связываю обе ноги, а затем каждую руку, прижимаю их к блестящей поверхности и обматываю веревку вокруг каждого угла, пока она не оказывается связанной.

Птичка смотрит на меня, пока я прохаживаюсь по столу, проводя рукой по ее телу и заставляя Птичку снова дрожать.

— А я думал, ты хочешь поиграть, — бормочу я.

— Да, но не хотела быть привязанной к гребаному обеденному столу, — рычит она.

Вскинув бровь, я провожу рукой по ее раздвинутым бедрам и по влажной киске. Я снова скольжу рукой по киске Птички, вызывая вздох, а затем ласкаю ее руку и живот, заставляя раздраженно хмыкнуть.

Убедившись, что веревки, привязанные к каждой ножке стола, затянуты, я щелкаю зажигалкой, наблюдая, как она смотрит, как вздымается ее грудь и ее кровь пачкает стол, что только заставляет меня напрягаться еще сильнее, а ее ― еще больше. Я вижу, как ее киска истекает соками, вниз по бедрам и на стол внизу, пока она наблюдает за мной, натягивая веревки, пока я надрачиваю.

— Надо было быть хорошей Птичкой, я мог бы позволить тебе кончить прямо сейчас, если бы ты это сделала.

— Трахни меня, — требует она.

Смеясь, я беру две свечи и зажигаю их, а затем наклоняюсь близко к ее лицу.

— Когда я захочу, я обязательно сделаю это, но сейчас я хочу поиграть.

Держа свечи, я позволяю ей наблюдать, как плавится воск.

— Ты когда-нибудь чувствовала, как горячий воск капает на тебя, Птичка?

Ее глаза расширяются от понимания, а затем темнеют от голода.

— Да, чувствовала. Тебе это нравится? А как насчет всего тела?

Наклонив свечу, пламя мерцает, я держу ее над ее грудью, ухмыляясь ей. Воск медленно капает и попадает на ее ключицы, заставляя Птичку шипеть, прежде чем ее шипение переходит в стон.

— Так я и думал, Птичка, — воркую я, хватая вторую свечу и держа их обе, опрокидываю прямо ей на грудь. Пока они горят, я распыляю их между грудей и на живот, воск капает на ее кожу, пока она хнычет и дергается на веревках.

— Маленькая Птичка, Маленькая Птичка, как красиво ты таешь для меня, — смеюсь я, держа свечу над каждой грудью.

Рокси качает головой, но я все равно наклоняю свечу, и воск падает на ее обнаженную грудь. Она громко задыхается, когда я намеренно направляю часть свечи на ее сосок. Она вскрикивает, даже когда ее бедра приподнимаются. Дав воску остыть на ее коже, я провожу рукой вниз по ее телу и снова касаюсь ее мокрой киски.

— Я знал, что тебе это понравится, Птичка, и смотри.

Другой рукой я стряхиваю немного застывшего воска на розовую кожу под ней.

— Он так красиво тебя выделяет.

— Ты ублюдок, — выплевывает Рокси, даже толкается в мою руку, держащую ее киску в мертвой хватке.

— Птичка, следи за своим ртом, а то я его заполню, и это будет не мой член.

Птичка опускает голову обратно на стол, ее тело слегка дрожит, когда я провожу языком по ее животу и целую там драгоценный камушек пирсинга, прежде чем вытащить нож и показать ей. Она замирает, даже дрожа от желания, ее глаза широко раскрываются, губы приоткрываются в поисках воздуха. Я опускаю нож и использую острый край, чтобы стряхнуть застывший воск, медленно и методично, пока ее грудь и живот снова не становятся чистыми, за исключением оставленных розовых следов, которые заставляют меня потянуться к джинсам и сжать член.

— Будешь продолжать кормить меня обещаниями? — бросает она вызов, дразня меня, даже когда она лежит связанная и отдается всему, что я хочу с ней сделать.

— Птичка, ты знала, что я сделаю, когда поймаю тебя. Мучить тебя ― мое любимое хобби. Ты сама этого хотела, так что будь хорошей девочкой и дай мне поиграть, — смеюсь я.

Она хрипит, но не протестует, пока я провожу ножом по ее горлу и останавливаюсь над сердцем.