ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

РОКСИ

Немного погодя Дизель прижимает меня к груди и, не беспокоясь об одежде, шагает по коридору, направляясь к лифту... с этой его раной, которую он, к слову, нанес себе сам, так что я не испытываю ни капли сочувствия. То, что мы только что сделали, было... чертовски потрясающе.

Я чувствую так, будто появилась новая я, что странно, как если бы Дизель помог мне избавиться от всей этой боли, живущей внутри меня. Каждый дюйм агонии, которую он причинял, разрушал стены, удерживающие меня, пока мои гнев и страх не переродились в некое чувство по отношению к нему, и я одаривала его им. Ди прав — с другими я другая, но здесь, внизу, я должна быть именно такой, какой я нуждаюсь быть.

Все они предлагают мне другой выход, просто Дизель оказался испорченным, окровавленным и наполненным болью. Другие люди кричали бы в ужасе от того, что мы делали, и отпрянули бы, но все это было по обоюдному согласию и все кончилось удовольствием, так что мне плевать. Может быть, это весь остальной мир сошел с ума, а не мы…

С другой стороны, может быть, мы просто слишком безумны, чтобы видеть, насколько не сумасшедшими являются все остальные. Не знаю почему, но в объятиях Гадюк я не только открываю себя с новой стороны, но и наконец-то сокрушаю те стены, которыми была окружена всю мою сознательную жизнь.

Женщина может быть сильной и слабой.

Красивой и полностью покрытой шрамами.

Испуганной и храброй.

Умной и сексуальной.

Вайперы учат меня этому, и я обнаруживаю, что с их поддержкой становлюсь на голову выше. Я та, кем являюсь, и нет нужды оправдываться за это. Даже в баре я чувствовала потребность быть Рокси-Надери-мне-задницу-детка, темной, сердитой барменшей. Мне никогда не позволяли быть слабой. Даже когда я в этом остро нуждалась. Здесь же я могу быть слабой.

Черт, это не значит, что я перестану выколачивать из них дерьмо, бороться с их правилами, бить людей или быть сучкой. Но, может быть, я могу доверить им все остальное, чего не видит мир.

Когда дверь лифта открывается, Ди удается отпереть дверь квартиры одной рукой, и когда мы входим, то замираем у дверей. Они все там, просто сидят на диване и ждут. Кензо бегло окидывает меня взглядом, и когда он видит меня целой и невредимой, подмигивает мне. Гарретт фыркает, но я читаю уважение в его глазах, прежде чем он отводит взгляд. Райдер кивает, но его губы слегка подергиваются.

— У меня есть кое-какая информация, — начинает Дизель серьезным тоном, прежде чем начинает ухмыляться. — Рокси ‒ крикунья. Могу сообщить ее отцу об этом прямо сейчас.

Райдер смеется, на этот раз беззаботно.

— Я мог бы и сам рассказать тебе это.

Парни.

— Но я также вызнал кое-что у убийцы, — продолжает Дизель, и Райдер моментально становится серьезным.

— Я узнаю все позже у Райдера, позволь мне позаботиться о Рокси, пока ты делишься тем, что узнал, — ухмыляется Кензо и бросается ко мне, хватая меня, а я лишь вскрикиваю, когда он хихикает и неторопливо уходит. Глядя на меня сверху вниз, он мягко улыбается.

— Не могу поверить, что ты пережила его пытки. Ты чертовски жестока, женщина. Ты ведь понимаешь, что это значит, верно?

— Что? — спрашиваю я, прижимаясь к Кензо. Мне стоило бы потребовать, чтобы меня опустили, сказать, что я сама могла ходить... но я серьезно не могу не начать беспокоиться.

— Ты лишь бросила ему вызов, чтобы Ди нашел новые способы причинить тебе боль, — смеется он. — Хорошо, что ты ему нравишься, но это не лишает тебя необходимости испытать много боли в будущем.

Я издаю стон:

— Черт, Ди сумасшедший. — Но даже когда я произношу это, я улыбаюсь.

— Он не единственный, — смеется Кензо, многозначительно глядя на меня, прежде чем пинком распахнуть дверь и ввалиться в комнату. Держа меня на коленях, он открывает ванну и наполняет ее чем-то, отчего вода в ней начинает пузыриться; Кензо притягивает меня ближе.

Мы сидим в тишине, пока наполняется ванна, а я расслабляюсь в его объятиях. Мне следовало бы спросить, почему я не хочу делиться своим телом с ним и его братом, или почему ему все равно... но, честно говоря, я делала вещи и похуже, и я отказываюсь стыдиться этого. Для них, как мне кажется, это потому, что они пошли на это, зная, что должны разделить «долг».

Я так погружена в собственные мысли, что даже не замечаю, что ванна уже наполнена до краев, пока Кензо не сжимает меня.

— Вот так вот, детка.

Он окунает меня в воду, заставляя кричать, когда я выныриваю и смотрю на него.

— Мне нравится, когда ты выкрикиваешь мое имя.

— Я этого не делала, — бормочу я.

— Нет? Позволь-ка мне это исправить. — Кензо подмигивает, заставляя меня усмехнуться, какой дрянной ублюдок. Он издает картинный стон, прижимая руку к сердцу. — Бля, ты чертовски милая. Если бы тебе не потребовался отдых, я бы довел тебя до оргазма прямо сейчас.

Я брызгаю на него и плаваю в огромной ванне, все мое тело болит, как и мои киска и задница, но это того стоило. Кензо отступает назад и убирает волосы с лица, прежде чем сбросить рубашку и брюки. Обнаженный, он позволяет мне впитать в сознание каждый дюйм его совершенного тела, а моя нежная киска трепещет от того, каким шедевром предстал передо мной Кензо, но ни один из нас не поддается влечению, хотя его член уже тверд.

Он скользит в ванну и притягивает меня в свои объятия, держа сзади, пока я плаваю, его колени оказываются по обе стороны от меня. Он намыливает руки и начинает тщательно мыть меня.

— Почему ты так добр ко мне? Когда я впервые оказалась здесь, остальные буквально пылали ко мне ненавистью хотя и привели сюда, но ты все равно был со мной милым.

— Я видел в твоих глазах, как я уже сказал, тех же призраков, которые преследовали и нас самих. Честно говоря, нам нужно было, чтобы кто-то пришел сюда и встряхнул нас. Мы просто существовали, уже почти не были семьей. Бизнес и деньги брали свое, и мы все становились холодными — Райдер слишком серьезным, Дизель слишком безудержным, Гарретт слишком злым и замкнутым... — напевает Кензо.

— А ты? — подсказываю, когда он намыливает мою киску, заставляя задыхаться.

— Слишком блуждающим. Я продолжал уходить все дальше и дальше, но ты привела меня домой, Рокси. Ты возвращаешь нас всех назад и напоминаешь нам, почему мы начали это. Любовь и семья, — шепчет Кензо, прежде чем поцеловать меня в плечо. — Никогда не переставай быть собой, даже когда ты злишься. Ты подталкиваешь их к нечто большему, ты подвергаешь сомнению то, в чем они перестали сомневаться, и все же ты не страшишься смерти. Ты можешь играть с Дизелем, но говорить о делах с Райдером. Ты не понимаешь, какая это редкость.

Я вздыхаю.

— Я не редкость, я такая же испорченная, как и вы, ребята.

— Вот именно, — смеется он. — Ты отвечаешь на нашу испорченность по-своему. Ты такая крошечная штучка, и все же ты можешь сбить нас с ног и насолить нам. Это чертовски сексуально. Даже когда ты говоришь нам, что ненавидишь нас.

— Я и правда ненавижу тебя, — бормочу я.

— Конечно. — Он хихикает. — Просто не зли Дизеля, хорошо?

— Подожди, — бормочу я, взвизгивая, когда пытаюсь повернуться и почти тону, поэтому сдаюсь. — А это разве не было вспышкой гнева Дизеля?

Кензо смеется, притягивая меня ближе и поддерживая.

— Нет. Ты не захочешь видеть это воочию... его гнев чертовски страшен, и я сомневаюсь, что тебе будет под силу вернуть его обратно.

Мы просто сидим в воде, и я почти засыпаю, это так расслабляет. Кензо целует меня и сливает воду из ванной, помогая мне выбраться.

На меня разом навалилась сонливость и усталость от теплой воды, что даже не протестую, когда Кензо вытирает меня, несет в другую комнату и сажает на кровать.

Кензо намазывает меня кремом, чтобы обезболить рубцы, прежде чем поцеловать каждый по отдельности, затем притягивает в свои объятия, обнимая меня всем телом, пока его колени не сгибаются вместе с моими, и мы не сворачиваемся с ним в единый клубок. Я так засыпаю, но, должно быть, только на короткое время, потому что, когда я просыпаюсь, я почти не чувствую себя отдохнувшей, но, по крайней мере, сейчас я могу функционировать.

— Я позволю тебе одеться. У нас для тебя сюрприз, выходи, когда будешь готова, — бормочет Кензо, целуя меня в щеку, прежде чем соскользнуть с кровати. Перевернувшись на спину, я зеваю и потягиваюсь, морщась от боли между ног и на спине. Даже после того, как Кензо позаботился об этом, там все еще болит, ну да ладно.

Сюрприз? Интересно, какой? Это то, что заставляет меня двигаться, и я подхожу к своей одежде, накидываю сброшенную рубашку Кензо и ничего больше, прежде чем отправиться выяснять, какой же меня ждет сюрприз. Лучше бы это был хороший сюрприз. Что-нибудь из еды или оружия.

~

Мне в значительной степени приходится ковылять в гостиную, что, честно говоря, выглядит не очень презентабельно, но все равно. Когда я прихожу туда, Кензо выглядит очень взволнованным, и даже Райдер не разговаривает по телефону. Гарретт одаривает меня легкой улыбкой, своего рода улыбкой перемирия, и Дизель, ну, Дизель подпрыгивает на диване, ожидая.

— Мне нужно выпить кофе, — ворчу я и тыкаю пальцем в Дизеля. — Кофе, сейчас же.

Все трое поворачивают головы к Дизелю и буквально бросаются вперед, как будто ожидают, что он взорвется или что-то в этом роде, но он просто смеется и перекатывается через спинку дивана.

— Конечно, Птичка.

Я же перевожу взгляд на остальных и вижу, что Райдер ухмыляется.

— Я бы сказал, что нам нужно сделать то, что делаешь ты, чтобы заставить его вести себя хорошо, но… ну, мы все видели, что он с тобой сделал, и я не могу сказать, что мне это настолько интересно.

Закатив глаза, я бросаюсь на его место.

— Держу пари, я могла бы заставить тебя, — поддразниваю я, и Райдер смеется.

— Возможно, но все же, используй свою новую власть над ним осторожно, — предупреждает он и наклоняется ближе. — Не пользуйся преимуществами. — Райдер поддразнивает, но в этом есть намек на осторожность.