Роксана раздвигает ноги, запрокидывает голову, когда я впитываю ее образ, не стыдясь собственного тела. Нет, оно всецело принадлежит Роксане. Она не стремится сделать то, что считает идеальным, не прибегает к пластическим операциям или изменениям, как многие в нашем мире. Роксана чувствует себя комфортно и уверенно в своей собственной коже, со шрамами и всем прочим, и это чертовски сексуально. Не говоря уже о татуировках, вырисованных на ее коже, словно лучшие произведения искусства.

Вот кто она такая. Произведение искусства.

На которое я буду смотреть всю оставшуюся жизнь.

— Что дальше, придурок? Хочешь, чтобы я тоже приползла к тебе? — саркастически усмехается Роксана.

Пряча улыбку в ладони, я потираю подбородок, прежде чем опустить руку на колени.

— Да, вообще-то.

— Подожди, что? — пискнула она, прежде чем прочистить горло. — Я имею в виду, какого хрена?

Наклонившись вперед, я прищуриваюсь, глядя на Роксану, предупреждая, чтобы она не ослушалась меня.

— Ползи ко мне, любимая. — Роксана делает глубокий вдох, раздумывая, игнорировать меня или нет. Интересно, что это будет означать, но она хочет получить удовольствие, которое я могу ей предложить.

Роксана хочет меня больше, чем ненавидит сейчас.

— Черт, — кричит она, опускаясь на колени.

— Ненавижу тебя, — Роксана швыряет это заявление в меня, словно колючую проволоку. Я просто смеюсь, хотя, поскольку она так часто это говорит, теперь это становится шуткой между всеми нами. Если бы Роксана этого не сказала, я бы начал беспокоиться. Это лучше, чем она… чем если бы она говорила, что любит нас. Роксана не может этого сделать, но это? Ненависть и желание? Это то, что мы делаем, чтобы выжить.

Роксана опускается на руки и с вызывающим и жестким взглядом начинает ползти по направлению ко мне. Она даже не хочет, чтобы это было сексуально, Роксана слишком зла для этого, но то, как покачивается ее тело, ее полные сиськи почти вываливаются из лифчика, ее задница соблазнительно покачивается… черт. Это так чертовски чувственно, что я чуть не кончил в штаны.

Когда Роксана в моей власти, это вызывает привыкание, видеть ее на коленях передо мной – прекрасное зрелище. Роксана останавливается, когда приближается ко мне, ее грудь вздымается от переполняющего ее гнева и вожделения, затем Роксана откидывается на пятки, прежде чем схватить меня за бедра и впиться ногтями, заставляя меня хихикнуть.

Даже сейчас она борется, когда знает, что это бесполезно. Я заполучу ее. Роксана будет выкрикивать мое имя, эти маленькие когти будут полосовать меня по спине, пока я буду трахать ее, чтобы все слышали и видели. Те парни, с которыми она подружилась, охранники за дверью, они услышат, кому она принадлежит.

— Достань мой член, — приказываю я, пряча дрожащие руки и наблюдая за ней.

Роксана скрипит зубами, но протягивает руку и расстегивает мои брюки, громко шипя, когда находит мою обнаженную и твердую плоть под ними. Роксана задыхается, ее губы соблазнительно приоткрываются, и взгляд этих темных глаз жадно опускается на мой член, когда Роксана обхватывает его рукой и сжимает, вытаскивая наружу.

— Ну-ну, веди себя прилично, принцесса.

Я подавляю стон при виде моего члена в ее крошечной бледной ручке, при виде этой миниатюрной женщины, которая так легко контролирует меня одним гребаным прикосновением.

Роксана сжимает меня, заставляя застонать, прежде чем я успеваю уловить это, когда ухмылка изгибает ее губы.

— И что в этом интересного? Ты хочешь контролировать каждое мое действие, потому что это означает, что ты можешь дистанцироваться от этого, ну и к черту это. Если мне придется быть твоей чертовой рабыней, ты не будешь вести себя как отстраненный мудак. Ты хочешь трахнуть меня? Тогда трахни меня. Только без этих игр, без всех этих защит, позволяющих держать меня подальше от тебя. Сделай так, чтобы мне было больно, сделай так, чтобы мне было хорошо, мне, блядь, все равно, но перестань пытаться быть таким холодным ублюдком, когда я вижу, как сильно ты хочешь этого… хочешь меня.

Я все еще погряз в этом, как... как она узнала? Я смотрю в эти глаза, потому что Роксана умна. Ее храбрость и твердость – это действие, направленное, чтобы держать людей подальше. Чтобы помешать им получить контроль над ней. Чтобы они не причинили ей вреда. Я вижу это в ее взгляде, Роксана причиняет им боль, сначала отталкивает их, чтобы они никогда не могли причинить боль ей.

Только не снова.

— Ты захочешь моего контроля, моей холодности, любовь моя. Потому что без них ты бы не выжила после меня, — признаюсь я.

Роксана вызывающе наклоняет голову, снова сжимая мой член и заставляя меня излиться в ее руку.

— Испытай меня, — осмеливается бросить мне Роксана. Я замираю от ее слов, глядя Роксане в глаза, когда она смотрит прямо на меня с вызовом. Роксана сама не знает, о чем просит. Что она выпустит на волю.

— Ты решила умереть? — ухмыляюсь, чтобы скрыть свое беспокойство по поводу того, как быстро Роксана разрушает мою защиту.

— Все умирают, плюс я могла бы умирать каждую минуту каждого дня с вами, ребята. Но я этого не сделаю. Я смирилась с тем, что это неизбежно, так что испытай меня, Райдер. Покажи мне, чего ты так боишься, чего ты больше никому не показываешь, и, если это убьет меня... Так что, блядь, в этом такого. Никто не будет скучать по мне.

Это гребаная ложь, я бы так и делал. Я бы так сильно скучал по Роксане, что осознание этого пронзает мое ледяное сердце острой болью. Никогда больше не слышать ее смеха, никогда не видеть, как она бросает мне вызов, бросает вызов мне… нет. Я буду скучать по ней.

Мои братья тоже скучали бы по ней. Они убьют меня, если я причиню ей боль.

Я наблюдаю за Роксаной мгновение, пытаясь сдержаться. Но я не могу. Ее прикосновение, ее слова, – все это развеивает мой контроль. Это разрушает все мои тщательно выстроенные стены, пока все, что я так ненавижу, не прорывается наружу. Боль, гнев, гребаная потребность причинить вред. Чтобы все разрушить. Уничтожить все хорошее и прекрасное.

Как и ее. Потреблять и брать. Черты моего отца, с которыми я пытаюсь бороться, его самый последний дар мне. Дар, превращающий меня именно в того, кого я ненавижу. Его.

Я хватаю Роксану и поднимаю. Она задыхается и раскидывает свои бедра по обе стороны от меня, ее голова оказывается над моей, когда я сжимаю бедра Роксаны и прижимаю ее к своему твердому члену, позволяя ей почувствовать, что она делает со мной, даже если я не могу произнести это вслух. Даже несмотря на то, что я не могу дать ей эту силу. Протянув руку, я расстегиваю застежку лифчика между пышными грудями Роксаны, и он распахивается, ее груди вываливаются в мои ожидающие руки. Наклоняюсь, всасывая один из ее сосков в рот, постанывая, когда Роксана хнычет, поэтому я засасываю сильнее, слегка впиваясь зубами, не в силах сдержаться.

Удовольствие и боль идут для меня рука об руку.

Роксана вскрикивает, выгибаясь мне навстречу, когда я перекатываю другой ее сосок между пальцами. Задыхаясь, Роксана запутывается пальцами в моих волосах, сжимая их и прошивая меня искрой боли, когда она раскачивается на моей длине, беря то, что хочет от моего тела. Роксана непримирима в своей потребности и удовольствии, когда прижимает меня к себе.

Выпустив навершие ее соска с хлопающим звуком, я проделываю то же самое с другой грудью, прежде чем откинуться назад и наблюдать, как Роксана тяжело дышит и извивается на мне, ее влага просачивается сквозь трусики. Ее груди великолепны, я не могу перестать пялиться на них. Черт, как красиво они выглядели бы с моими отметинами на них? Представляю эти бледные шары с их мягкой кожей, помеченной для меня. Я сопротивляюсь искушению, наклоняюсь и хватаю зубами кусочек ее кожи, кусаю, пока Роксана не вскрикивает.

Отпустив ее плоть, я поднимаю голову, чтобы увидеть, как мои зубы отпечатались на ее груди, поэтому я поворачиваю голову и кусаю другую, оставляя и на ней свои отметины. Роксана хнычет, но притягивает меня ближе. Поглаживая ее бедро сквозь прилив боли, я отпускаю Роксану и с удовлетворением смотрю на свой шедевр. В следующий раз Роксана может примерить на себя мою плетку. Я думаю, ей бы это понравилось.

— Райдер, — выдыхает она, сильнее прижимаясь ко мне.

Я поднимаю Роксану, срываю эти рыболовные сети и трусики и отбрасываю их, прежде чем снова поднести Роксану к своему члену, отклонив ее назад и чуть вперед по нему. Я позволил ей покрыть меня своей влагой. Роксана снова всхлипывает, ее глаза затуманены от удовольствия, когда она чувствует каждый дюйм меня, который скоро окажется внутри нее. Отмечать Роксану до тех пор, пока никому другому не представится такая возможность. Сделать ее нашей навсегда.

— Ты собираешься оседлать меня прямо здесь, — требую я, наклоняясь и прижимая свой член к ее тугому маленькому входу. Моя жадная маленькая девочка раскачивается сильнее, пытаясь опуститься на мой член, но я все еще держу ее, заставляя смотреть на меня. Роксана не сможет отстраниться, если я этого не сделаю. Она будет знать, кто ее трахает, кто отвечает за то, кто способен доставлять ей такое удовольствие, с которым она не сможет совладать.

Как только эти глаза встречаются с моими, я бросаю Роксану, насаживая на свой член.

Мы оба издаем стон. Она такая чертовски тугая, такая мокрая. Обхватив меня, словно перчатка из шелка, ее внутренние мышцы растягиваются вокруг меня. Роксана раскачивается сильнее, мгновенно двигаясь, не дожидаясь ни секунды. Мы оба слишком отчаянны, чтобы двигаться медленно, чтобы наслаждаться этим — наслаждение придет позже.

Мы оба боимся, что, если замедлимся настолько, чтобы подумать обо всех этих заботах, обо всех тех факторах, которые разделяют нас и делают врагами, мы прекратим это.