Глава 16

— Джас, ты думаешь, что Рене ненавидит меня? — спросила его Каденц на следующей неделе, поворачиваясь в кресле за столом и постукивая карандашом по блокноту.

Джейсон удивленно выпрямился. Они обсуждали расписание работы гаража, пока они будут в свадебном путешествии, и она внезапно сменила тему.

— Почему ты так думаешь?

Она пошевелилась, и ее глаза заблестели от боли.

— Они потеряли сына из-за меня. Стая потеряла своего следующего Альфу.

Джейсон встал и подошел к ней, обнял и снова опустился в кресло, прижав ее к своей груди. Он ждал, что она расскажет ему о причине своего чувства вины. Он мог сказать, что Каденц была в некотором роде обременена тем, что случилось с ее мучителем и его дружками. Джейсон предпочел бы, чтобы она смогла полностью забыть о кошмаре, но это было не реально.

— Ты не сделала ничего плохого, детка, клянусь. Крис был неуравновешен. Он не просто щелкнул выключателем и сошел с ума, потому что ты выбрала меня; он явно был таким все время и просто очень хорошо скрывал глубину своей испорченности.

— Я чувствую себя дурой, потому что доверяла ему.

— Он нас всех одурачил. Но ты не должна чувствовать никакой вины. Ты отвечала ему, потому что он показывал тебе нежную часть себя. Если бы ты сдалась, Кадц, если бы ты выбрала его вместо меня, ты бы все равно могла бы пережить тот же сценарий. Джейк не собирался уходить с поста Альфы в ближайшее время, и Крис мог просто уйти с тобой и сделать то же самое в любом случае.

— Я все равно не смогла бы его выбрать, просто мое сердце уже принадлежало тебе.

Она глубоко вздохнула и прижалась к нему, а он крепче сжал ее в объятьях. Было много сожалений, которые он испытывал в этой ситуации, но пока его возлюбленная была в его объятиях, то с его точки зрения вся боль и страдания стоили того.

— Ты можешь поговорить с ними, милая; я возьму тебя с собой, если хочешь. Они не считают тебя ответственной. Ты была жертвой, просто и ясно.

— Я бы хотела увидеть их, пока они не уехали.

Он пообещал, что возьмет, целуя ее в лоб и давая ей столько покоя, сколько ей было нужно. В тот вечер он отвез ее к Джейку и Рене; когда они приехали, Рене заперлась в спальне, а Джейк с грустью посмотрел на лестницу.

— Мне очень жаль, Каденц. Она сейчас просто развалина, собирает вещи из его детства. Она боится тебя увидеть. В конце концов, с ней все будет в порядке, но это все еще очень свежо для нее.

Каденц опустила голову, и Джейсон увидел слезу, упавшую на пол. Он крепче прижал ее к себе, а Джейк сказал:

— Нет, Каденц, нет, это не твоя вина. Мы с Рене не считаем тебя ответственной за это, ни в какой форме!

Джейк опустился на колени так, чтобы она смотрела на него сверху вниз. Правда была на его лице, если бы только Кадц увидела ее.

— Мне так жаль, Джейк, — ее голос дрогнул.

— Мне тоже очень жаль. Дай Рене немного времени, милая, пусть она погорюет о нашем сыне. Она не хочет никого видеть прямо сейчас. Ты всегда была для нее как дочь, для нас обоих, и сейчас она испытывает чувство вины за все, что упустила. Прости, Каденц, за все, что ты пережила.

Вскоре после этого Джейсон отвез ее домой, и она свернулась калачиком на диване, погруженная в свои мысли. Через несколько дней Рене появилась в гараже, обняла Каденц и сказала, что очень сожалеет и будет очень скучать по ней. Кадц позже сказала ему, что она чувствовала себя так, будто Джейк подтолкнул ее прийти в гараж, зная, как она расстроена, и это, вероятно, было правдой. Джейк не хотел бы, чтобы она страдала, а она бы страдала, если бы хоть на секунду подумала, что Рене считает ее хоть как-то ответственной. Она была довольна, хотя и испытывала немного облегчения от того, что Рене захотела все отпустить. Если Кадц будет думать, что Рене будет ненавидеть ее всю оставшуюся жизнь, это погубит ее изнутри. По крайней мере, таким образом, у нее было немного облегчения, в котором она нуждалась, чтобы начать исцелять себя.

На следующей неделе он сидел в гостиной, откуда мог наблюдать, как Грей и Каденц обсуждают ресторан. Ему нравился Грей. Он доверял ему. Но предпочитал находится рядом с Каденц. За первые полчаса он, должно быть, раз десять зарычал, потому что Грей наклонился к ней слишком близко, или одновременно коснулся бумаг, или слишком долго смотрел на нее. Его волк был на взводе, потому что Грей был не связанным самцом. Конечно, он был достаточно взрослым, чтобы быть ее отцом, но его волку было все равно. Ты просто не можешь урезонить зверя.

Стая Гарра должна была уехать через четыре дня. Фургоны были припаркованы перед домами в той части города, где жила стая Джейка, и оба предприятия медленно закрылись. В ресторане непортящаяся еда, которую можно было безопасно хранить в течение нескольких месяцев, хранилась в запертой кладовке на кухне ресторана, все остальное было распределено между членами стаи и отдано в сиротский приют в Фоллс-Крике, в часе езды к югу.

Это была их последняя встреча. До этого они встречались в ресторане, и Джейсон сидел на этих невероятно скучных встречах в кабинке рядом с ней, так ему казалось, что он оберегает ее. Ноябрьское полнолуние действительно повлияло на его голову, и это выплеснулось в его повседневную жизнь. Он переступил с ноги на ногу и повел Каденц обратно к дому, но на охоту не вышел. Она спорила с ним, что было довольно забавно, потому что он не мог говорить с ней, поэтому она, казалось, в основном спорила сама с собой.

Джас попытался объяснить, что после того, что случилось в октябре, он все еще не может заставить себя уйти от нее. И не только его человеческая сторона переживала ту ночь, но и волчья тоже. Он и его зверь были единодушны в ту ночь: их женщина должна была быть в безопасности, и единственный способ убедиться в этом — остаться с ней. Он рассудил, что почувствует себя лучше, когда стая Гарра уйдет, но правда заключалась в том, что с тех пор, как он дважды чуть не потерял ее, он не был уверен, что когда-нибудь преодолеет это чувство, что он был единственным, кто мог защитить ее.

Джейсон услышал, как они заканчивают, и пошел на кухню. Каденц одарила его ухмылкой в сочетании с приподнятым лбом, но ничего не сказала, закрывая портфель со всеми бумагами и записями, чтобы ресторан можно было снова открыть всякий раз, когда кто-то достаточно опытный, чтобы управлять им, сможет это сделать. А пока она займется бухгалтерией и проследит, чтобы все оставшиеся счета были в актуальном состоянии.

Он пожал руку Грею и пожелал ему удачи в их путешествии на юг, чтобы найти новый дом, а когда входная дверь закрылась, он с рычанием повернулся и направился к Каденц. Он рывком перекинул ее через плечо… это был самый быстрый способ отнести ее наверх, и на этот раз она не сопротивлялась, даже в шутку. Она знала, что сейчас ему нелегко, и собиралась позволить ему сделать все, что ему нужно, чтобы снова заявить на нее права как на свою волчицу, доказать, что с ней все в порядке и она рядом.

Он бросил ее на кровать, и она подпрыгнула один раз. Он разделся, нужда заставила его пальцы задрожать, а затем он оказался на ней сверху, кусая и облизывая ее шею. Каденц напряглась от удара, но тут же расслабилась, опустив руки в сторону и повернув голову так, чтобы он мог получить полный доступ к ее плоти.

Джейсон выпустил свои клыки и погрузил их в ее шею, и она застонала, извиваясь под ним, потому что была так возбуждена его первобытным альфа-поведением. Он был рад, что она не задает вопросов, потому что прямо сейчас он не мог думать даже для того, чтобы что-то сказать.

Он вытащил клыки и слизнул крошечные капельки крови, которые сочились из раны, а затем сел, оседлав ее талию. Его когти вырвались из рук, он повернул изогнутые концы и разрезал переднюю часть ее рубашки, одновременно захватив кружевной лифчик и обнажив ее от шеи до талии. Еще один осторожный взмах руки, и рубашка оказалась в клочьях на полу.

Джинсы и трусики последовали следом со звуком когтей, рвущих ткань, и его собственным рычанием, которое собственнически клокотало в груди. Его непреодолимая потребность пометить ее снова и снова, и трахнуть ее так сильно, что она не сможет ходить прямо в течение нескольких дней, вырвалась на поверхность, и он отдался своим желаниям. Она скажет ему, если он причинит ей боль; он доверял ей в этом.

Джейсон задержал взгляд на ее соблазнительном теле, распростертом перед ним, на полушариях ее груди, на пышных бедрах, на изящном изгибе шеи. И на… возбужденном биении ее сердца, прилив крови в венах и нежное дыхание предвкушения, исходящее из ее приоткрытого рта. Он взял ее запястье и медленно лизнул плоть, а затем укусил, и она быстро втянула воздух и начала снова извиваться под ним. Он разрезал до крови оба запястья, ровно столько, чтобы оставить на ней маленькие постоянные отметины, а затем скользнул вниз по ее телу и раздвинул ноги.

Ее киска блестела от возбуждения; темно-розовый цвет ее сладкого центра был подобен взгляду в Небесные врата. Облизывая внутреннюю сторону бедра, он почувствовал вкус ее меда, и его тело было готово для нее, но сначала его волк должен был отметить это место тоже как свое.

Он коснулся внутренней стороны ее бедра своими клыками, и она застонала в знак одобрения, то ли от его зубов, то ли от пальцев, которые он начал вонзать в нее. Облизывая и дразня своими клыками, он внимательно прислушивался к ее дыханию, прежде чем она перескочит через край оргазма, и за мгновение до того, как она сделала это, и ее тело стало взрываться, он погрузил свои клыки в ее бедро, и она закричала:

— Черт! Джейсон!

Он зарычал в ее бедро, прежде чем перейти к другому бедру и сильно укусить. Все еще теребя ее клитор; она отчаянно мотала головой и крутила простыню в руках, и он ослабил свою атаку на ее промокшую киску, возвращая ее с орбиты на землю.

Он перевернул ее на живот и поднял на четвереньки, прежде чем опустить ее голову и раздвинуть колени. Его контроль над зверем еще немного ускользнул, и он врезался в ее тело, и она вскрикнула, и это перешло в низкий стон и рычание, когда его когти впились в ее задницу, и он вонзился в ее горячее ядро так быстро и сильно, как только мог.