Глава 14

Джейсон положил руку на плечо Каденц, когда они сидели в гостиной ее дома с Джейком, Рене, его родителями и Майклом. Это было столько же для его собственного комфорта, сколько и для ее. Он был не в состоянии избавиться от собственнических мыслей своего волка о потенциальной потере своей пары, и он перестал пытаться бороться с ними. Каденц была более чем готова потакать его прикосновениям весь день, и он был рад этому.

Рене плакала на плече Каденц, и он знал, что по крайней мере часть ее слез была вызвана тем, что ей самой было больно от действий Криса. Он видел вопрос в ее глазах, когда она мягко отодвинулась от Каденц: «почему он перешел черту»? Это был вопрос, на который никогда не будет ответа.

— Ты уверена, что Зан не участвовал в планах похитить тебя, любимая?

Он заглянул ей в глаза и внимательно посмотрел в них. Сейчас она чувствовала себя уязвленной и эмоциональной, и она знала, что четыре человека погибли только этим утром из-за опасной привязанности мужчины-о-котором-нельзя-говорить-снова к ней. Она чувствовала себя так, словно на ее руках была кровь, и он знал это. Потому что он тоже себя так чувствовал.

— Я уверена, — уверенно сказала она и повторила: — Зейн был в хижине возле костра, когда меня привели туда и сказал: «это то, за чем ты ходил? Каденц?», а потом Крис сказал: «я пошел за своей парой», и когда Зан увидел брачный ремень после того, как с меня сняли рубашку, он стал возражать, что изнасилование спаренного волка противоречит древнейшим законам.

Джейсон обдумал ее заявление и посмотрел на отца. Он тоже тихо размышлял. Интересно, что бы сделал его отец, если бы его мать похитили, как Каденц? Зан получил взбучку за свой протест и оказался невольным соучастником похищения. Предположение, что он участвовал в запланированном изнасиловании, было предположением, на которое никто не мог ответить наверняка. В конце концов, Зан не участвовал в реальном терроризировании его пары, и это что-то значило для него.

— Джейк, я собираюсь вернуть тебе свое право на любое наказание Зана. Хотя он и был частью расколотой стаи, судя по его и Каденц заявлениям, его единственным преступлением было то, что он покинул твою стаю без твоего разрешения. Я удовлетворен тем, что виновные в ее похищении были должным образом наказаны.

Джейк кивнул.

— Я знаю, что это ничего не значит, но ему жаль, что он был частью этого. Он был поколеблен утверждениями моего сына о создании стаи, которая была бы более современной и оставила бы пути древних законов. Мне очень не хочется отсылать его из стаи и превращать в бесчестного изгоя. Мы представим его перед стаей, но я верю, что он выиграет от того, что за ним внимательно будут следить и накажут за его нарушение. И мы возьмем его с собой, когда будем уезжать.

Вскоре после этого Джейк и Рене уехали. Каденц вздохнула и положила голову ему на плечо.

— Город будет казаться действительно пустым с отъездом стаи Гарра.

— Мы справимся с этим. В любом случае, это ненормально для двух стай быть так близко, как мы были. Это срабатывало только потому, что не было прямой конкуренции между лидерами стаи, — пообещал Джейсон.

Она наклонилась к нему, и он на мгновение прижался губами к ее губам.

— Я добровольно стану тенью Джейка в баре, Джей Тоби много лет возглавлял там службу безопасности, и он из нашей стаи, так что он будет бесценен, — предложил Майкл.

— Хорошо. Мам, в ресторан?

— Он принадлежал отцу Каденц до того, как перешел к Грею, — заметила она.

— Хм, если ты не хочешь, чтобы через месяц все было кончено, кто-то другой должен за это отвечать, — рассмеялась Каденц. — Я буду рада следить за книгами некоторое время, но я думаю, что мы должны сосредоточиться на одном бизнесе, и просто позволить другому пока закрыться.

— Я голосую за бар, — высказался Майкл.

— Я тоже, — Каденц рассмеялась, и они стукнулись кулаками, а Джейсон слегка зарычал и притянул ее к себе. Никаких прикосновений к другим не связанным самцам. Никогда.

— Ладно. Кадц, ты можешь пригласить Грея на этой неделе и поговорить с нами о ресторане. Мы поедем в эти выходные, получим план земли и убедимся, что все неоплаченные счета оплачены до их отъезда.

— Я могу сама пойти к нему, Джас.

— Э, нет, — черт возьми, нет. — Мы сделаем это вместе, или я назначу кого-нибудь другого.

Он уловил легкую вспышку вызова в ее глазах и был почти рад увидеть ее, знать, что она все еще там, несмотря на все испытания. Он был очень рад, что она подавила ее перед другими, так что ему не пришлось иметь дело с этим. Меньше всего ему хотелось отчитывать свою пару за неуважение. Она могла дать ему нагоняй наедине, но на людях ей приходилось обращаться с ним так, словно он был боссом.

Каденц молча кивнула, и он действительно видел, как ее мозг работает, придумывая способы заставить его заплатить за это. Его маленькая мстительная возлюбленная.

Она пошла на кухню, чтобы приготовить им ужин, и его мать присоединилась к ней.

Его отец сказал:

— Она, похоже, восстанавливается хорошо. Как ты держишься?

— Просто это было слишком, чтобы принять так скоро после того, как она была в больнице. Достаточно того, что она в безопасности со мной. Я больше не буду принимать ее безопасность как должное.

— Ну, никто из нас не будет, не в ближайшее время, это точно. Вы уже решили, где будете жить?

— Я думаю, что она захочет жить здесь, но она еще не сказала этого. Мы могли бы пожить в трейлере какое-то время, но как только у нас появятся дети, он не будет достаточно большим для кого-то еще, кроме нас двоих. И в самом деле, с наступлением полнолуния здесь все равно было бы лучше. Я думаю, что стая дрейфовала достаточно долго, и у меня достаточно много места, чтобы все могли присоединиться.

— Твоя мама будет в восторге, что ей не придется убирать за стаей.

Хм. Каденц, вероятно, не понравится этот аспект игры в Мать стаи. Но, по крайней мере, как альфа, она могла рассчитывать на помощь женщин. Он отключился, когда его отец и Майкл начали говорить о баре и ресторане, и о последствиях потери половины волков в их городе. Джейсон подумывал о том, чтобы переехать в дом и жить вместе, как и положено.

Их пригласили на ужин, и Каденц, казалось, почувствовала, что он все еще нервничает из-за нее. Когда она села к нему на колени за столом и поцеловала его в ухо, он понял, что хотя она и не понимает, что делает, она показывает волкам за столом, что она полностью верит в него как в Альфу и как в свою пару, чтобы защитить ее. Даже если это были только Майкл и его родители, он лелеял ее действие и эмоции, стоящие за ними. Он любил эту женщину всеми фибрами своей души.

Атмосфера была расслабленная, пока они ели. Каденц и его мать обменивались историями из прошлого, глупыми вещами, которые его мама помнила, что они делали вместе, а его отец шутил здесь и там с историями, которые он помнил.

Когда дом опустел на ночь, он спокойно наблюдал, как она загружает посудомоечную машину и вытирает столы.

— Ты не думала о том, где хочешь жить, милая?

— Я надеялась, что ты захочешь переехать сюда. Как только мы поженимся по-настоящему, будет достаточно просто оформить договор и на твое имя. Я не хочу, чтобы ты думала о месте, где мы будем жить, как о моем или как о своем, а как о нашем месте.

— Для меня это тоже важно. И я готов жить здесь, если ты этого хочешь. Если хочешь продолжать все эти костры для стаи теперь, когда мы спаренная пара, нам нужно пространство. Трейлерный парк хорош, но не для такого рода собраний.

— Кроме того, в конце концов у нас будут дети, — она улыбнулась, обняла его за талию и прижалась щекой к его груди.

— Ты хочешь? — Он обнял ее руками. Прижав крепко к себе.

— Да. А ты?

— Только с тобой, любимая.

— Ну, засунь эту мысль на несколько месяцев в коробку, ковбой. По крайней мере, пока мы не поженимся.

— Да, дорогая, — поддразнил он, и она подняла свое лицо к его, и ее рот приоткрылся в мягком стоне, и он прижался губами к ее губам. Его желание завладеть ею вырвалось на поверхность, как что-то горячее и живое. Его план отнести ее в постель и медленно раздеть, целуя каждый дюйм ее сладкого тела, вылетел в окно, когда она засунула руку ему под джинсы и сжала его член, как будто это был спасательный круг, а она плыла по течению.

Он оторвал ее от своего рта, сильно потянув рукой за ее конский хвост.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, детка?

— Да, Джас, пожалуйста, — прошептала она, ее глаза потемнели и вспыхнули от жара и желания.

Он перевернул ее и положил ее руки на стойку. Покусывая пульс на ее шее, когда он рванул пуговицу ее джинсов и расстегнул молнию, он прорычал:

— Прелюдия позже, Кадц.

Стянув с нее джинсы, он раздвинул ее ноги так далеко, как только мог, и спустил свои собственные джинсы и трусы на пол. Джас провел рукой по ее попке, и она вздрогнула. Он нанес ей жгучей шлепок, и она зашипела. Мило. Скользнув одной рукой вверх по ее свитеру и под лифчик, пока он не схватился за дразнящее полушарие, он использовал другую руку, чтобы направить себя в ее глубины.

Когда головка его члена оказалась совсем рядом с ее тугим входом, он положил руку ей на бедро и дернул ее назад, толкая свой член прямо в самую глубокую часть ее тела. Она вскрикнула, когда он толкнулся в нее так глубоко, как только мог, но он не дал ей передохнуть. Убрав руку с ее груди и вытащив из-под свитера, он положил ее ей на шею и подтолкнул к стойке, чтобы удержать там, где он хотел. Врываясь в нее, он доминировал над ней, заставляя оставаться неподвижной под его натиском, неспособной двигаться самостоятельно, способной только брать то, что он давал. Она была влажной с самого начала, но когда он начал трахать ее сильнее и быстрее, ее тело ответило еще больше сладким медом, и звук их тел, сближающихся, был подобен музыке для его волка.

Он потянул Каденц назад, выгибая к себе, и она инстинктивно наклонила голову, и он вонзил в нее зубы. Первый спазм ее киски вокруг его члена, когда она кончила с его зубами и его член в ней был более удовлетворительным, чем все, что он когда-либо делал в своей жизни. Он двинулся вниз по ее шее, собирая кровь и оставляя синяки, пока входил в нее. Она кончала снова и снова, пока он кусал ее и брал, принося ей столько удовольствия, сколько мог, прежде чем не смог больше сдерживаться. Джас толкнул ее вперед так, что она рухнула на столешницу и глубоко погрузился в ее тепло, раз, два, три, а потом он заревел, и его пальцы впились в плоть ее бедра, когда она извивалась под ним, пока он кончал.