— Какой гребаный идиот, — рычит он, ударяя кулаком по воздуху.

Я резко разворачиваюсь к нему лицом. Озадаченный.

— Хм?

И тут меня оглушает взрыв. Чувствую, как его жар обжигает мне щеку. Я инстинктивно прикрываю глаза от жгучего желтого света и гравия, сыплющегося вокруг нас. В конце концов, все превращается в потрескивающий костер, густой черный дым лениво поднимается к безоблачному небу.

Я убираю руку от лица, и мы все трое стоим там, молча наблюдая за происходящим.

— Тупой ублюдок, — в конце концов выплевывает Габ. — Я сказал ему бежать прямо, — он переводит взгляд на нас, и на его губах появляется кривая ухмылка. — Что ж, похоже, вы оба должны мне по полмиллиона.

Раф моргает.

— Что?

— Держу пари, ни один из вас вообще не попал бы в него.

Я со свистом выдыхаю воздух сквозь зубы.

— Ты заложил дорожку взрывчаткой и сказал ему об этом. Ты думал, это заставит его бежать напрямик.

— Он, должно быть, подумал, что я несу чушь.

От тишины звон в моих ушах становится ещё громче. Затем Раф начинает смеяться. Громкий смех, который исходит из глубины его живота и выливается на обугленный гравий.

— Господи Иисусе, это было невероятно, — он вкладывает мне в руки винтовку и пускается медленной трусцой вниз по тропинке. — Просто хочу посмотреть на повреждения вблизи! — кричит он через плечо.

Я поворачиваюсь к Габу и пронзаю его раздраженным взглядом.

— У тебя мозги набекрень.

— В детстве играл слишком много в видеоигры, — сухо говорит он, его взгляд устремлен вперед.

Я прослеживаю за его взглядом и замечаю, как Раф пинает конечность, упавшую на тропинку.

— Я хочу тебя кое о чем спросить.

— Не стоит.

— Не о тебе, — бормочу я в ответ. — В последнее время я перестал пытаться понять тебя.

— Тогда порази меня.

Я разглаживаю свой костюм спереди, но знаю, что это не спасет его от количества гравия и человеческих останков, забрызгавших лацкан.

— Я подумывал о ремонте нашего старого дома.

Он напрягается.

— В Дьявольской Яме?

— Да. Я проходил мимо него на днях, и там полный беспорядок. Мне надоело останавливаться в Visconti Grand каждый раз, когда я приезжаю. Ненавижу находиться на территории Бухты, — добавляю я, чувствуя горечь в своих словах.

— Ты возвращаешься.

Я стискиваю челюсть. Мне надоело слышать, как все в этой гребаной семье говорят это. Я ожидаю, что мои братья, по крайней мере, знают меня лучше.

— Я не собираюсь возвращаться в Яму, Габ. Я бы лучше прищемил свой член дверцей машины.

— Ты возвращаешься. Ты просто ещё этого не осознаешь.

— Нет. Я просто подумал, что было бы неплохо иметь место, которое не находится под крышей Данте...

— Нет. Ты не хочешь оставлять ее здесь, только не с ним.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Что? Кого?

Он не шевелит ни единым мускулом.

— Невесту дяди Ала. Ты не можешь оторвать от нее глаз. Уставился на нее, как лев, заметивший свою добычу в кустах. Я знаю тебя лучше, чем ты сам себя. Ты прилетел на Побережье, потому что тебя преследуют какие-то незаконченные дела. Ты умный человек, так что, за чем бы ты ни вернулся, ты бы разобрался в этом за выходные и улетел обратно в Лондон при первой же возможности, если бы это было то, что ты хотел сделать, — его глаза фокусируются на мне. — Но это не так. Ты увидел ее и решил остаться, — он проводит рукой по волосам, все ещё глядя перед собой. — Ты просто ещё этого не осознаешь.

Недоверчиво качая головой, я делаю несколько шагов назад к машине.

— Ты спятил, брат мой. Мне абсолютно наплевать на то, чем занимается дядя Ал и на ком он женится, — жар пробирается мне под воротник. Я прочищаю горло и добавляю: — Как будто я променял бы свою жизнь в Лондоне на какую-то девицу.

— Угу

— Я серьезно.

Гравий хрустит под его ногами, когда он поворачивается, чтобы присоединиться ко мне. Он хлопает меня ладонью по спине и наклоняется к моему уху, хотя нас здесь только двое.

— Хочешь знать, откуда я знаю? Потому что ты терпеть не можешь, когда у кого-то другого есть то, чего ты хочешь. Даже если это семья. Ты знаешь не хуже меня, что вернешься в Лондон, в свой шикарный пентхаус с видом на Гайд-парк, и будешь лежать в своей шикарной кровати, уставившись в потолок, и думать об Авроре. Думать о том, как дядя Ал трахает ее, — его губы касаются моего уха. — Думать о том, что было бы, если бы ты остался девять лет назад и занял пост Капо, как и было задумано, — проводя языком по зубам, я закрываю глаза и беру себя в руки. Потому что я знаю, что он собирается сказать. — Она бы умоляла тебя не рубить лес, а не твоего дядю.

Сильным толчком я отталкиваю его от себя.

— Это то, чем ты занимался все эти дни? — я рычу. — Тренируешься, чтобы стать гребаным консультантом?

На его лице появляется довольная ухмылка.

— В любом случае, я ушел из Ямы не просто так. Я не вернусь, особенно для того, чтобы украсть цыпочку дяди Ала.

Он делает паузу, смотрит на Рафа, затем понижает голос на октаву.

— Я знаю, что ты сделал.

Мои руки сжимаются в кулаки.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Знаешь. Я знаю, что ты сделал, и я знаю, почему ты покинул Дьявольскую Яму столько лет назад, — он делает шаг ко мне, пригвоздив меня взглядом, слишком похожим на мой собственный. — Ты совершил грех больший, чем любой из тех ублюдков, которые звонят на горячую линию.

Кровь стучит у меня в висках. Ярость покрывается волдырями у меня внутри. Откуда, черт возьми, он знает, что я сделал?

Блять. Если я постою здесь ещё секунду, то ударю своего брата в челюсть, поэтому я разворачиваюсь и бросаюсь обратно к машине.

Но рука Гейба упирается мне в грудь, останавливая меня.

— Спасибо, — хрипло произносит он.

Сбитый с толку, я поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом. В них есть что-то мягкое. Это выглядит неуместно под его вечно хмурым взглядом и над ушибленной глазницей.

— Если бы ты этого не сделал, я бы сделал это сам, — он сглатывает и отводит взгляд. — Но по другим причинам, — мрачно бормочет он.

Я чувствую себя так, словно меня ужалили. Положив обе руки ему на голову, я прижимаюсь лбом к его лбу.

— Что, черт возьми, с тобой случилось, брат? — шиплю я. — Что он с тобой сделал?

Он отталкивает меня, его взгляд становится жестче, снова превращаясь в свой фирменный взгляд.

— Когда ты поймешь, что возвращаешься, дай мне знать, — его челюсть дергается. — Потому что, когда ты украдешь девушку дяди Альберто, я обещаю тебе, тебе понадобится гребаная армия.