Когда я прохожу мимо него, мне становится немного легче дышать. Это самая трудная часть, и теперь я так близко к двери, что слышу гул музыки…

— Нет!

Но Анджело не слушает мой безвольный протест, он хватает меня за запястье и разворачивает так быстро, что свет кружится в золотистой дымке. Когда я моргаю и пытаюсь успокоиться, моя спина оказывается возле двери, а тяжелое тело Анджело прижимает меня к ней.

Задыхаясь, я осмеливаюсь поднять на него глаза. Он больше не смотрит на меня, как на кусок мяса. Нет, что-то более темное блещет в стенках его радужки. Что-то опасное.

Ненависть.

Он бросается вперед. Я крепко зажмуриваюсь, готовясь к неизвестности, но все, что я слышу — щелчок поворачивающегося замка.

— Мне нужно знать, что, черт возьми, ты имела в виду, когда сказала, что удовлетворяла себя в море, думая обо мне, — рычит он. Его горячее дыхание от виски касается моего носа, и мои колени угрожают подогнуться подо мной. Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы отвечать. В ответ на мое молчание он запускает руку в корни моих волос и откидывает мою голову назад.

Стон вырывается у меня прежде, чем я успеваю его остановить.

Он шипит что-то мрачное по-итальянски.

— Черт, ты раздражаешь.

— Звучит неубедительно.

Я приоткрываю глаза, ловя его жадный взгляд, скользящий по моему горлу. Влажный жар разливается между моих бедер, и пульсация в моем клиторе бьется сильнее, чем биение моего сердца.

Его рука сжимается на моем затылке. Я чувствую его хватку так, словно она касается нервных окончаний там, внизу.

Анджело говорит сквозь зубы: — Скажи мне, что ты имела в виду.

Я прикусываю губу, зная, что мне не следует развлекаться этим. Но шампанское и адреналин разливаются по моему телу, как опасный коктейль, заставляя меня чувствовать себя безрассудной и дикой.

Пошло всё к уткам. Это последний шанс, который у меня есть, совершить что-то безумное. Потому что после сегодняшнего вечера начнутся свадебные торжества, и я проживу остаток своей жизни привязанной к старику.

Я сглатываю ком в горле, стиснув челюсти.

— То, что я сказала. Я мастурбировала в море, думая о тебе.

Его глаза плотно закрываются.

— Что думала обо мне?

— Думала о твоих пальцах внутри меня. Гадая, как бы они чувствовались.

Его кадык подпрыгивает.

— И как? — хрипло произносит он. — К какому выводу ты пришла?

Хитрая ухмылка расползается по моему лицу, и я ерзаю, когда его взгляд автоматически опускается на мои губы.

— Что это было бы невероятно.

Я снова ахаю, когда его кулак захлопывает дверь всего в нескольких сантиметрах от моей головы. Он отталкивается от меня и поворачивается, проводя рукой по волосам. Потом он стоит, уставившись на заднюю стену.

Испытывая головокружение от возбуждения, я подхожу на несколько шагов ближе, сжимая руки в кулаки.

— Сначала я использовала только один палец, но потом... — я замолкаю, запыхавшись.

Его плечи вздрагивают.

— Но потом что ?

— Я поняла, что один из твоих пальцев равен двум моим.

— Черт возьми, Аврора.

Когда он оборачивается, его глаза такие же дикие. Голодные.

— Ты невеста моего дяди. Я не могу прикоснуться к тебе.

— Кого ты пытаешься убедить — меня или себя?

Вена на его виске пульсирует, а взгляд затуманивается. Одним большим шагом он сокращает разрыв между нами.

— Не. Искушай. Меня.

Мы пристально смотрим друг на друга, секунды кажутся минутами. Я наслаждаюсь каждым восхитительным моментом этого, потому что мне кажется, что мы снова стоим на краю обрыва. Я практически чувствую запах дыма, чувствую вкус опасности. Каждый нерв в теле гудит от желания прыгнуть.

Я знаю, он тоже это чувствует. Я вижу это по тому, как он стискивает челюсти. Слышу это по тяжелому дыханию, вырывающемуся из его ноздрей.

Говорят, будь осторожен в своих желаниях, и сегодня вечером мое желание исполнилось. Анджело Висконти хочет меня так же сильно, как я хочу его.

Его пристальный взгляд прокладывает дорожку вниз, к моей ключице. К серебряной молнии, удерживающей мое платье застегнутым. А затем, медленно, он протягивает руку и зацепляет пальцем кольцо на молнии.

Его глаза встречаются с моими.

— Покажи мне.

Мое дыхание сбивается.

— Что?

— Покажи мне, что ты с собой делала.

Мое сердце колотится о грудную клетку, и моя первая мысль — убежать. А вторая, что я вот-вот взорвусь от возбуждения.

Я никогда не делала этого ни перед кем. На самом деле, только один парень сделал это со мной. Это было поспешно и больше походило на эксперимент, чем на секс.

Мое внимание падает на его толстый палец, костяшки которого белеют, когда он сжимает кольцо на молнии. Розовый румянец заливает мою грудь, и внезапно я чувствую себя униженной. У него, наверное, было миллион женщин, которые делали это для него…что, если я сделаю это неправильно? Или, что ещё хуже, что, если он играет со мной? Что, если я сниму платье, и тогда он посмотрит на меня со снисходительной ухмылкой, которую я так ненавижу? Ты глупая маленькая девочка, Аврора.

— Ты сказал, что не можешь прикоснуться ко мне.

— Я и не буду, — хрипло говорит он. — Я собираюсь только смотреть.

А потом он дергает. Молния расстегивается сантиметр за сантиметром, обнажая мою грудь, живот, трусики. Затем оно падает на пол к моим ногам.

О, святой гусь. Тяжело сглотнув, я позволила своим глазам закрыться. Я слышу его резкий вдох, чувствую, как его взгляд обжигает каждый сантиметр моей кожи.

Он недоверчиво качает головой.

— Ты всегда носишь розовые трусики?

Я приоткрываю веко, мой взгляд падает на его губы. Никакой ухмылки. Это хорошо. Когда я поднимаю глаза, от его взгляда у меня перехватывает дыхание. Оно затуманено безумием. Желанием. Для меня.

Вновь обретенная уверенность разливается по моим венам, и, не прерывая зрительного контакта, я опускаюсь на кожаный диван позади себя. Не моргая, я поднимаю пятки на сиденье и медленно провожу руками по внутренней стороне бедер.

Анджело рычит и проводит рукой по своей челюсти.

— Сними их.

Дрожащими пальцами я приподнимаю бедра и снимаю трусики. Он поворачивается, чтобы посмотреть на тонкое розовое кружево, скомканное на коврике Тора.

— Господи, — бормочет он. Затем его внимание возвращается к моему лицу. Мои глаза и тело следуют за ним, когда он подходит к краю дивана и кладет ладони на подлокотник. — Ложись, — требует он. — И. Покажи. Мне.

Прикусив нижнюю губу, я сползаю спиной вниз по дивану и раздвигаю колени, обнажая перед ним все. Когда стон вырывается глубоко из его груди, волна удовольствия захлестывает меня.

— Черт возьми, Аврора. Ты само совершенство. Конечно, по-другому и быть не может.

Моя киска пульсирует от его комплимента, и я начинаю обводить свой клитор двумя пальцами.

— Это то, что ты сделала? В океане? — спрашивает Анджело прерывисто.

Подавив всхлип, я киваю.

— Вначале.

Его взгляд темнеет.

— Вначале?

Сделав глубокий вдох, я снова киваю.

— Да, — прохрипела я. — А потом... — мои пальцы прокладывают дорожку по моим влажным губам, от клитора вниз к входу. — А потом я засунула палец внутрь себя.

— Покажи мне.

Я провожу пальцем внутрь, и жар разливается у меня внутри. Выдерживая его похотливый взгляд, я говорю: — А потом я вставила два пальца.

Он снова выжидающе опускает глаза на мою киску. Я просовываю внутрь второй палец, постанывая от удовольствия, когда мои стенки растягиваются, чтобы вместить дополнительный палец.

— Тебе хорошо, детка?

Детка. Жар поднимается от моего пульсирующего клитора.

— Да, — хнычу я, быстрее вводя в себя палец. Затем я ловлю его взгляд и застенчиво улыбаюсь: — Держу пари, было бы лучше, если бы ты сделал это.

В его глазах вспыхивает мрачное веселье, но его руки, вцепившиеся в изгиб подлокотника, говорят мне, что он сдерживает себя. Видеть его таким взвинченным, сводит меня с ума.

— Скажи мне, что бы ты сделал со мной.

Его ноздри раздуваются, и на мгновение мне кажется, что он вот-вот придет в себя и прекратит это. Но он этого не делает. Вместо этого он отталкивается от подлокотника и опускается на корточки у моего бедра.

О, святой гусь. Сейчас он так близко, что я чувствую запах его лосьона после бритья, чувствую исходящий от него жар. Его рукав касается моего обнаженного бедра, и мое сердце замирает. Пожалуйста, прикоснись ко мне. Пожалуйста, ради любви к Богу, прикоснись ко мне. Но он сжимает руки вместе и упирается локтями в бедра, поворачиваясь и пристально наблюдая за мной.

— Прежде всего, я бы снял этот дурацкий маленький лифчик, — рычит он.

Выгибая спину, я протягиваю руку и расстегиваю его. С озорной улыбкой я бросаю его ему на колени. Он стонет, сжимая ткань в кулаке и поднося ее к своему лицу. Я погружаю пальцы в свою киску сильнее, быстрее, возбуждаясь от вида его больших рук, вцепившихся в мое нижнее белье.

— И что потом? — шепчу я.

Его взгляд опускается на мою грудь, и он прикусывает нижнюю губу.

— А потом я бы взял эти идеальные сиськи в рот, посмотрел, такие ли они сладкие на вкус, как выглядят.

— Мммм, — стону я, сильно теребя сосок.

Его глаза сверкают.

— Тебе нравится грубо, детка?

Я дергаю плечом, вытаскивая пальцы и проводя ими по своему клитору.

— Я не знаю, — застенчиво шепчу я.

— Тогда я бы хотел это выяснить, — рычит он, придвигаясь ближе.

Я приподнимаю бедра, чтобы он мог лучше рассмотреть, что происходит у меня между ног.

— Я бы отшлепал эту маленькую тугую киску, просто чтобы услышать, как ты кричишь.

Приглушая всхлипы, я шлепаю себя по киске, выгибаясь под ударной волной удовольствия, которая прокатывается от моего клитора к низу живота. Святой ворон.

— Сильнее, — требует он.

Я снова шлепаю, внутри меня разгорается оргазм.

— Вот же лебедь, — бормочу я, поворачивая голову и вгрызаясь в подушку.

— Не смей отводить от меня взгляд, Аврора. Я хочу увидеть выражение твоего лица, когда ты кончишь.

Я поворачиваюсь к нему, и он удовлетворенно наклоняет голову.