Здесь лишь немного тише, но гораздо меньше народу.
— Сюда, signora.
Я вздрагиваю при упоминании этого имени, внезапно вспоминая, что Амелия сказала мне несколько недель назад. Скоро тебя будут называть signora Аврора Висконти.
Очень скоро. Например, всего через две недели. Эта мысль разрастается в моей груди и угрожает остановить работу легких. Но когда сама Амелия и ещё несколько других Висконти появляются в поле зрения за красной веревкой и ещё одним охранником, я подавляю панику и заставляю себя улыбнуться.
— Я не ожидала увидеть тебя здесь, — смеется Амелия, перекидывая свой длинный черный парик через плечо и обходя вышибалу стороной. Она целует меня в щеку. — Милый костюмчик, — визжит она, щелкая меня по носу-протезу. Я ухмыляюсь и киваю на ее черное вампирское платье.
— Мортисия Адамс, верно? Что означает... — я поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с Донателло. Он поднимает бокал с шампанским в моем направлении, мрачно улыбаясь под тонкими искусственными усами. — Донателло — это Гомес. Мило. Как тебе удалось убедить его заставить?
— На днях вечером он проиграл нашу яхту в покер, — натянуто говорит она. — У него не было выбора. В любом случае, Альберто знает, что ты здесь?
Я одариваю ее застенчивой улыбкой.
— Нет, и он не узнает этого, пока ты ему не скажешь.
— Или я скажу ему, — лед, сквозящий в голосе позади меня, заставляет меня обернуться. Данте. Святой лебедь, я совсем забыла о нем. Он сидит на кремовом диване и свирепо смотрит на меня.— Тебе не следовало быть здесь, Аврора.
— Не будь таким стукачом, cugino, — Бенни, один из братьев Лощины, плюхается рядом с ним и берет бутылку Dom Perignon из ведерка со льдом. — Через две недели она станет одной из нас, а мы не доносим на своих. Он подмигивает и протягивает мне бокал шампанского. — Добро пожаловать в семью, bella14.
Я улыбаюсь, чувствуя, как горят мои щеки от доброты его слов. Я нечасто слышу их от кого-либо из Висконти, и особенно от таких пугающих членов семьи, как Бенедикто. Как и Тор, он и его младший брат Николас хорошо известны женщинам по всему побережью. Я не думаю, что у них та же мама, что и у Кастиэля, потому что у них более светлый цвет лица, шоколадно-каштановые волосы и серые глаза. Несмотря на это, они известны как силовики Лощины, наносящие удары по любому, кто осмеливается встать на пути расширения Клуба контрабандистов.
Один бокал шампанского превращается в два. Затем в три. Пузырьки легко опускаются вниз и снимают напряжение. Мы с Амелией смеемся и танцуем под дрянные попсовые песенки. Затем мы выходим на балкон, указывая на понравившиеся нам костюмы в толпе внизу. Когда Донателло хлопает меня по спине, протягивая бутылку за новой порцией, я с удивлением замечаю, насколько оживленным стало это место. Висконти только по эту сторону красной веревки, но все остальные кабинки, вьющиеся вокруг балкона, заполнены модными костюмами и развратными нарядами.
— Кто все эти люди? — кричу я Амелии, перекрикивая музыку.
— Невероятно богатые постояльцы отелей и казино, — отзывается она. — Они платят тридцать тысяч за кабинку.
Я вдрагиваю от такого количества, знакомое отвращение клубится у меня в животе. Бухта Дьявола купается в богатстве, но в сорока минутах езды отсюда, в Дьявольской Яме, есть люди, которые работают по двенадцать часов в смену, выполняя тяжелую работу, но едва сводят концы с концами.
Жизнь никогда не будет справедливой.
Эта мысль покидает меня в ту секунду, когда я узнаю знакомую фигуру, идущую ко мне, а за ее спиной маячит охранник. Тейси. Ухмыляясь, я ныряю под красную веревку, чтобы встретиться с ней.
— У тебя получилось! — она смеется мне на ухо, притягивая меня для крепких объятий. — И ты завербовала нам VIP зону. Беспроигрышный вариант! — отодвигая меня на расстояние вытянутой руки, она пробегает взглядом по моему наряду. — Какого черта, Рори? В прошлом году ты нарядилась динозавром. Годом ранее — огромным тюбиком зубной пасты. Почему в этом году ты такая сексуальная?
Я смеюсь над ее вопросом, но мои щеки горят ещё сильнее.
— А ты, как обычно, придерживаешься подхода «чем меньше, тем лучше».
Она немного покружилась, выставляя напоказ свой черный корсет, колготки в сеточку и крошечную юбку-пачку. Если бы она не заплела свои длинные черные волосы в две косички и не нарисовала стежки по обе стороны рта, я бы и понятия не имела, что она в образе мертвой куклы. Когда она останавливается, ее взгляд сосредотачивается на чем-то за моим плечом, а затем ее взгляд расширяется.
— Срань господня, это что, Порочный?
Ледяные струйки стекают по моей спине. Между танцами с Амелией и встречей с Тейси я забыла следить за ним. Но при звуке его прозвища волосы у меня на руках встают дыбом, и я внезапно начинаю остро осознавать, что меня окружает.
Я сглатываю и заставляю свое лицо оставаться бесстрастным. И я определенно не оборачиваюсь.
— Откуда ты знаешь Анджело? — спрашиваю я так спокойно, как только могу. Она переехала на побережье три года назад, то есть спустя много времени после того, как он уехал.
— Все знают Анджело, — говорит она с легким смешком, не сводя с него глаз, даже когда Бенни приносит ей бокал шампанского и неловко замирает рядом с ней. — Господи, он определенно самый горячий Висконти. Ты видела эти мускулы?
— Когда ты успела их разглядеть? — огрызаюсь я в ответ, и это звучит злее, чем я хотела.
Теперь ее взгляд возвращается ко мне, сопровождаемый хмурым выражением лица.
— Я ещё не успела. Он единственный Висконти, нога которого никогда не ступала в мой салон.
— Действительно? — я чуть не оборачиваюсь от удивления, но вместо этого крепче сжимаю свой бокал. — У него нет никаких татуировок?
Когда ее глаза с подозрением сужаются, я откашливаюсь и добавляю: — Просто странно, вот и все. Каждый Висконти в татуировках.
— Да, — вздыхает она, бросая на Бенни косой взгляд. — Не то что этот идиот, у которого на теле не осталось ни сантиметра кожи для татуировки. Чего ты хочешь, Бенни?
Он одаривает ее ослепительной улыбкой.
— Ты так разговариваешь со всеми своими клиентами?
— Только с теми, которые находятся в неудобной близости от меня в мои выходные, — прежде чем он успевает ответить, она встает на цыпочки и зажимает ему рот рукой. — Я не разговариваю о делах в нерабочее время. Они начинаются в понедельник, в девять утра.
Думаю, сейчас не время говорить ей, что я обещала Тору. Схватив меня за руку, она ведет меня к балкону и прислоняется к нему.
— Честное слово, почему мужчины такие раздражающие?
— Ты, должно быть, единственный человек, который может так разговаривать с Висконти и не получить пулю в лоб.
Она беззаботно смеется.
— Все они — кошечки, маскирующиеся под львами, — ее глаза темнеют, когда она делает глоток своего напитка. — Я знавала и похуже.
От ее замечания у меня покалывает кожу. Мне отчаянно хочется спросить ее, что она имеет в виду, но я знаю Тейси. Она полностью замкнется, если я буду совать нос не в свое дело.
Прежде чем я успеваю затронуть тему исключения Тора из списка ожидания, что-то позади меня привлекает ее внимание, заставляя ее брови взлететь вверх.
— Похоже, у нас есть места в первом ряду для какой-то драмы.
Я оборачиваюсь и вижу, что Данте вскакивает на ноги, свирепо глядя влево. Я прослеживаю за его взглядом и замечаю Анджело. Он ближе, чем я думала, его фигура резко выделяется в нескольких футах за красным канатом. Он непринужденно прислонился к перилам, а рядом с ним длинноногая девушка в костюме кошечки оживленно разговаривает с ним на ухо. Как обычно, выражение его лица безразличное, скучающее. Он лениво отхлебывает виски и вглядывается в толпу.
Один его вид заводит меня.
— Кто она такая? — я бормочу больше себе под нос, чем Тейси. Но, конечно, она знает ответ.
— Люси. Одна из танцовщиц в бурлеск-клубе. Все без исключения знают, что она трахается с Данте больше года, потому что она рассказывает это любому у кого есть уши, — она посмеивается в свой бокал. — Я полагаю, она наконец-то нацелилась на что-то большее и лучшее.
У меня кружится голова, и не из-за шампанского. Эта ночь должна была пройти совсем не так. У меня была глупая школьная фантазия, что он будет наблюдать за мной всю ночь, в то время как я притворялась бы, что не чувствую жара его взгляда на каждом сантиметре своего тела. Вместо этого я даже не знала, что он здесь, и он ни разу не взглянул на меня.
Мне жарко. Мое платье слишком тесное, и мой живот скрутился в узел.
— Я отойду в уборную.
Прежде чем Тейси успевает настоять на том, чтобы пойти со мной, я стремительно удаляюсь в заднюю часть VIP-зоны. Донателло хватает меня за руку, когда я прохожу мимо.
— Куда ты идешь совсем одна?
— Просто в уборную! Боже.
Он указывает на бархатную занавеску.
— В кабинете Тора есть уборная. Используй ее.
Стиснув зубы, я заставляю себя кивнуть и проскальзываю за занавеску. Там небольшой коридор, затем дверь с именем Тора, выбитым на ней золотом. Я заметила, что ему нравятся золотые таблички с его именем. Оказавшись внутри, я на мгновение наслаждаюсь тишиной, осознавая, что у меня кружится голова и звенит в ушах.
Будь он проклят.
Я быстро иду в уборную и подставляю запястья под холодную воду, пытаясь остудить себя. Это ничего не дает. Разочарованно вздыхая, я распахиваю дверь.
И резко останавливаюсь.
По другую сторону стола Тора стоит темная фигура. Он опирается на нее костяшками пальцев, и когда я открываю дверь, он смотрит на меня из-под полуприкрытых век. Они не торопясь скользят по каждому сантиметру моего тела, останавливаясь на моем лице.
Анджело Висконти.
Едва слышный вздох вырывается с его губ.
— Ты сегодня с кучерявыми волосами.
Мое сердце забывает биться. Оправившись от первоначального шока, я набираю полную грудь воздуха, выпрямляю спину и обращаю свое внимание на дверь. Теперь все, что мне нужно сделать, это заставить свои ноги идти к ней. Один шаг. Два шага. Я чувствую, как тяжелый взгляд Анджело следит за мной. Это ведь то, чего я хотела, верно? Но сейчас мне не хочется наслаждаться этим, особенно после того, как я увидела, как он разговаривает с той блондинкой, похожей на супермодель.