— Может быть, я злюсь, что ты не рассказала мне о нем, — признается она, приподнимая плечо. — И все же Бронкс и Дельта, похоже, знают все о таинственном мальчике из кампуса. И не говори, что это дело Грейсон. Это не так. Я твоя сестра. Не отвергай меня из-за того, что я глупая. Ты уже знала это, так что же на самом деле изменилось? — Она насмехается над собой, изображая улыбку, но она фальшивая и полна отвращения к себе.

— Ты эмоциональна и опрометчива, но не глупа.

Она издает издевательский смешок, но опять же, он направлен на нее саму.

— Разве это не одно и то же? — Размышляет она, опуская взгляд на пузырьки в своем напитке. — Между прочим, если бы я знала, что все так закончится, я бы никогда не попросила Энцо встретиться со мной.

Слегка отодвигаясь, я уделяю ей все свое внимание.

— Почему ты на самом деле ушла, Бон? Скажи мне правду, а не ту, которую хочет от тебя папа.

Уголок ее рта приподнимается в печальной улыбке, и она смотрит туда, где он стоит. Печаль омрачает ее черты, когда она возвращает свой пристальный взгляд к моему, и она наклоняет голову, протягивая руку, чтобы пригладить выбившиеся волосы у моего виска.

— Я знала, что я не королева, — тихо шепчет она. — Но я не знала, что была пешкой, пока не стало слишком поздно.

Я открываю рот, чтобы спросить ее, что она имеет в виду, потребовать объяснений, потому что идеи, проносящиеся у меня в голове, никак не могут быть близки к тому, что она имеет в виду, но затем мурашки пробегают у меня по затылку, и мой взгляд прикован к прихожей. Безмолвно принуждаемый какой-то невидимой силой, скрытой внутри меня, так глубоко, что я знаю, что от этого не избавиться.

Нет …

Мое лицо мгновенно вытягивается, тошнотворное, скручивающее чувство накатывает на мой желудок, когда пульсирующий узел в горле становится плотнее, перекрывая дыхательные пути. Моя кровь превращается в лед, а затем в камень, и я, должно быть, начинаю дрожать, когда моя сестра подходит ближе, тепло ее ладоней встряхивает меня, когда они обхватывают мои бицепсы.

— О боже мой, Роклин. — Ее руки двигаются вверх и вниз по моим предплечьям. — Прекрати.

Мое горло все растягивается и растягивается, вены на шее вздуваются, но облегчения это не приносит. Мое сердце бешено колотится, пока я не чувствую тяжесть в висках.

— Ты даже не дышишь! Возьми себя в руки, — шипит она.

Моя голова поворачивается к ней, и я свирепо смотрю, но моя сестра смотрит прямо в ответ. Она кивает, мои зубы скрежещут, и я набираю воздух в легкие короткими, резкими вдохами. Через несколько секунд стеснение в моей груди проходит.

— Подними подбородок и прекрати это дерьмо прямо сейчас, потому что папа идет. — Последнюю часть она произносит поспешно, опуская пальцы в свой напиток и проводя ими по моей шее для пущего эффекта.

Это работает. Я дергаюсь, практически задыхаясь, когда воздух проникает в мои легкие, и одним махом опрокидываю свой стакан обратно. Мое тело наполняется жаром, и я знаю, что он смотрит на меня, что он нашел меня, но, конечно же, он это сделал. Я причина, по которой он здесь.

Когда я думаю об этом, я понимаю, что это правда … и прежде, чем я успеваю остановиться, прежде чем мой отец добегает до меня, я разворачиваюсь на каблуках, направляясь прямо к мальчику в черном. Его лицо с резкими чертами, мягкими шрамами совершенно не читаемо, но брюнетка на его руке нет.

Она ухмыляется, улыбается и хлопает своими накладными ресницами каждому, мимо кого проходит, не обращая внимания на то, что приближается к ней, но он видит меня. Я бы поспорила, что я это все, что он видит, даже когда рядом с ним красивая сучка. Держится за него. Прикасается к нему.

Гнев пробегает по моему позвоночнику, умоляя меня отстегнуть нож от бедра и направить его прямо ей в грудь, но мне удается сдержаться, продвигаясь вперед. Чем ближе я подхожу, тем сильнее вспыхивают эти хрустальные глаза, в них светится глубокая темная решимость, желающая, чтобы я сделала все, что, черт возьми, я собираюсь сделать. Ждет, когда я подойду к нему, приду к нему.

Заявлю права на него на всеобщее обозрение.

Подожди, что?!

Я резко останавливаюсь, замирая в центре комнаты, и его глаза сужаются.

Что, черт возьми, я делаю?! Его подбородок предупреждающе опускается, и он делает торопливые, гигантские шаги в мою сторону. Мои глаза широко распахиваются, когда он подходит ближе, но мои ноги не двигаются с места.

Нет, нет, нет… не здесь. Не делай этого. Что, черт возьми, со мной не так?

Он всего в десяти футах от меня, когда меня хватают за руки. Меня разворачивают и протаскивают через половину комнаты, мышцы напряжены, челюсти сжаты, Бронкс и Дельта шепчут мне в уши всякую чушь, которую я не слышу. Как только они приходят ко мне, мы запираемся в туалете. Они кружат меня и толкают на круглую кушетку с ворсом, свирепо глядя на меня сверху вниз.

— Даже не думай об этом, — предупреждает Бронкс. — Не сегодня.

— Я не могу поверить, что он здесь. — Дельта переводит взгляд с одного на другого. — Он, должно быть, сумасшедший.

— Он, блядь, сумасшедший! — Я закрываю лицо руками, хватаю подушку и кричу в нее, зарываясь в нее лицом, пока считаю до гребаных десяти. Наконец, я делаю глубокий вдох и поднимаю взгляд на своих девочек.

— Какого хрена, я имею в виду, верно? Какого хрена? Он здесь, типа серьезно? Все то удаление, которое мы сделали из долбаного наблюдения, какой бы скрытной я ни была, пряча его, и он появляется здесь? Из всех мест?

— Девочка, пожалуйста. Он был в Игровой комнате, в школе и в поместье. Он не беспокоится о том, чтобы быть каким-то скрытным. Парню на это наплевать.

— Может быть, он затаится, просто понаблюдает? — Дельта, голос разума. — Люди могут подумать, что он просто ее плюс один.

Ее чертов плюс один? Он ей никто!

Должно быть, мое лицо выдает меня, потому что Дельта взвизгивает, когда Бронкс тычет ее локтем в ребра. Я вскакиваю на ноги, вспоминая, почему мои каблуки щелкнули в его направлении в первую очередь.

— Как, черт возьми, Хлоя Карпо получила билет?

— Ее отец руководит службой безопасности в семье Брейшо, на которую работает Басс. Трио крутых братьев, судя по тому, что я слышала. — Бронкс подходит к зеркалу, взбивая свои кудри. — Кэлвин сказал, что он пригласил его в качестве деловой любезности, что-то о том, что его дочь по-королевски облажалась с Брэйсами и нуждается в побеге.

— Эти братья не давали ему покоя. — Делюсь я. — Хлоя, одна из них?

Она приподнимает темную бровь.

— Ты действительно думаешь, что она была бы здесь с прислугой, если бы это было так?

Верно.

Потому что Бастиан Бишоп силовик в своем мире. Солдат, как мы их называем. Один из мужчин самого низкого ранга, который никогда даже не видел мужчину сверху, не говоря уже о том, чтобы стать им. И, технически говоря, он даже не такой. Вздохнув, я смотрю на девочек.

— Что мне делать?

— Не обращай на него внимания, — говорят они в унисон. — Это единственное, что ты можешь сделать.

Я смотрю на них как на сумасшедших, а они только кивают, потому что ничего не понимают. Никто этого не понимает. Я пыталась забыть об этом приключении, убедить себя, что это редкая забава, и веселье должно закончиться, но из этого ничего не вышло. Это невозможно.

Бастиан Бишоп не может быть проигнорирован или забыт. Он не допустит этого больше, чем мой разум. Он гребаный торнадо в мертвых землях, все взоры прикованы к хаосу, не осознавая этого. Снова …

К черту. мою. жизнь.

На нем костюм.

Хороший костюм, и он выглядит… неправильно.

С головы до ног одетый в хорошо подогнанный черный костюм, он то, из чего сделаны порочные мечты. Волосы черные, как у пантеры, глаза величественные, как у человека, с прекрасными чернилами, растекающимися по шее, вниз по рукам и по этим покрытым шрамами костяшкам пальцев. Атмосфера доминирования, с которой он ходит, не требует никаких усилий. Завистливый тип. Он потрясающе, дьявольски красив. Соблазнительный в лучшем и худшем смысле, но все же он выглядит… отстраненным.

Это не его костюм, и на нем нет пиджака.

Все это неправильно.

Не такой, как мой Бастиан. Не такой, как мой татуированный тиран, мой школьный панк, мой в некотором роде преследователь.

— Перестань пялиться, — говорит Бронкс с натянутой улыбкой, когда мы подходим к ее отцу. — Папа!

Мистер Бандони сияет, заключает ее в объятия и крадет своего единственного ребенка, чтобы показать ее мужчинам, стоящим перед ним, но не раньше, чем просто пожмет мне руку и кивнет в знак приветствия.

Наконец-то освободившись, я направляюсь к бару, чтобы чем-нибудь заняться, и Кайло с Кенексом быстро присоединяются ко мне.

— Мои новые сторожевые псы? Я думаю, на этот раз сначала пойду за водой.

— Учитывая, что Сай убежал так, словно его задница была в огне, да. Да, это так.

Моя голова поворачивается в их сторону.

— С чего бы ему убегать?

— Я уверен, что он где-то прячется, или проверяет безопасность, или что-то в этом роде, но он сбежал после того, как ты превратилась в зомби-Барби и замерла. — Взгляд Кайло падает на мое платье. — Кстати, ты хорошо выглядишь.

Это привлекает внимание Кенекса, и он кивает в знак согласия, быстро возвращаясь к своему телефону.

— Бишопу, наверное, не нравится твое платье.

То, как небрежно он произносит его фамилию, раздражает.

— Откуда тебе знать, что не нравится Бастиану?

— Он такой же, как мы. Я знаю.

Я на мгновение задумываюсь над его словами, вспоминая, что сказал Бастиан о том, насколько они отличаются от нас, и я не буду отрицать, что это правда. Вот почему мой отец ненавидит их.

Хотя это интересно, потому что чем больше я нахожусь рядом с ними, тем меньше они чувствуют себя чужаками. Они больше похожи на нас, чем я думала. Они сильные, жизнерадостные и трудолюбивые. Они никогда не сдаются и всегда стремятся к большему, к лучшему. Они не перекладывают вину на других, берут на себя ответственность за свои действия и не волнуются, когда их наказывают.