— Гемена, тише! — Эолин отдернула ребенка, расстроенная не столько дерзостью Гемены, сколько тем, что сама не заметила отсутствия Тэсары. — Нельзя так обращаться к королю.

— Но где она?

— Нашей королеве нездоровится, леди Гемена, — Акмаэль встал на колено, чтобы поговорить с девочкой. — Но ты можешь доверить мне подарок, который для нее приготовила.

Гемена оценила его настороженным взглядом, на ее лице появилось хмурое выражение.

— Я не леди.

— Гемена! — возмутилась Эолин, но Акмаэль улыбался. Редко можно было видеть его улыбающимся, по крайней мере, так было в прошлые времена.

— Тогда как мне тебя звать? — спросил Король-Маг. — Мага Гемена?

— Да, все верно! — выражение лица Гемены просветлело. — Но я не мага. Еще нет. Но я буду когда-нибудь. И гораздо лучше быть магой, чем дамой. Так говорит госпожа Адиана. Она говорит, что маги великолепны, а дамы безвкусны. Госпожа Адиана говорит, что когда-то Мага Эолин могла быть леди, но она отказалась, потому что знала лучше!

Ошеломленная непрошеным намеком на свое прошлое, Эолин посмотрела на Ренату, которая бросила яростный взгляд на Адиану, которая только закатила глаза и пожала плечами.

Акмаэль потерял свою улыбку.

Много лет назад, когда Эолин отказалась выйти за него замуж, ярость Акмаэля была невыносимой. Она надеялась, что к настоящему времени его гнев угас, решив, что это так, учитывая всю его поддержку ее шабаша. Но она не могла быть уверена, и это был не тот момент, когда она хотела узнать.

— У госпожи Адианы уникальный взгляд на прошлое, — сказал он. — Ну же, Мага Гемена. Расскажите нам, что вы приготовили для нашей королевы.

Это был ароматный букет, тщательно составленный для долгой жизни и плодородия. Девушка указала на каждую траву и объяснила ее свойства. Гвоздика, имбирь и летний чабер сделают ночи Тэсары страстными, ромашка и манжетка для сохранения красоты; можжевельник и розмарин, чтобы защитить детей. А в центре длинный стебель пурпурной каророзы, чтобы она могла скоро родить сына.

— Но теперь это не сработает, — проворчала Гемена, — потому что я должна была дать ей это, да еще и заклинаниям научить.

— Я прослежу, чтобы она получила подарок, — заверил ее Акмаэль, — и знала, как им пользоваться.

Король-Маг встал.

Эолин ответила на его выжидательную позу приглашением осмотреть территорию.

Рената и Адиана проводили девочек на кухню, а сэр Бортен сопровождал Эолин и короля.

Они шли через пышные сады и мимо скромных зданий. Эолин указала на библиотеку, гербарий, конюшни и помещение для стражи, построенное на противоположном конце Экелара от того места, где спали женщины и девушки.

Подойдя к наполовину построенной стене, Акмаэль и Бортен завели продолжительный разговор о состоянии этого скромного укрепления. Стена была занозой в боку Эолин с того дня, как Акмаэль приказал ее построить. Действительно, она бесчисленное количество раз писала королю, убеждая его отказаться от своего приказа. Тем не менее, все ее возражения были проигнорированы, и теперь ее любимый ковен был заключен в камень.

«Дом маги должен быть открыт для ветра, иначе как она сможет почувствовать зов своих богов?»

Эолин подумала о том, чтобы еще раз привлечь Акмаэля к этому вопросу, попросить его лично. Но она хранила молчание, отступив на пару шагов, когда рыцарь и король погрузились в дискуссию, которую, как считали рыцари и короли, они должны были вести.

Невидимость успокаивала ее.

Она смотрела на холмы, искала утешения в высокой траве, отливавшей золотом и зеленью под ярким солнцем. На протяжении многих лет Эолин часто представляла Акмаэля, идущего с ней по этой местности. Не таким, каким он был сейчас, королем, привязанным к своей свите и своей короне, а таким, каким он мог бы быть, магом, свободным жить и практиковать магию, как ему заблагорассудится.

«Свободным любить меня».

Эолин прогнала эту мысль. Она увидела Гемену, выбежавшую из кухни, чтобы объявить, что их еда готова, и почувствовала благодарность за своевременное отвлечение.

Готовясь к визиту Короля-Мага, Эолин раздобыла оленину у охотников лорда Фелтона и заказала вино в Селкинсен. Несмотря на эту роскошь, мага почувствовала укол смущения, когда увидела разложенную еду. Это казалось жалким зрелищем по сравнению с роскошными пирами, которые она помнила из Королевского города. Если скудность еды и беспокоила Акмаэля, он не показывал этого, но ел от души и выражал признательность за мясо и вино, за овощи с огорода, приправленные травами из Южного леса, и за темный и ароматный хлеб Ренаты.

После еды ученицы Эолин встали перед королем, чтобы рассказать истории из истории Мойсехена, показать свое волшебство и ответить на его вопросы, касающиеся практики их ремесла. Это был лучший момент для Эолин. У нее были хорошо обученные и талантливые девочки, от Мариэль и Сирены в возрасте четырнадцати лет до Гемены, которой было всего девять лет.

К тому времени, как они закончили, солнце уже садилось на западе. Акмаэль встал и велел своим людям приготовить лошадей для возвращения в город. Затем он повернулся к Эолин и попросил поговорить наедине.

Адиана и девочки перестали убирать со столов и посмотрели на Эолин и короля. Чувство ожидания поселилось в комнате.

Эолин хотела отказаться, но какой у нее был выбор? Все, что меньше молчаливого согласия, будет считаться оскорблением.

Поэтому она кивнула и повела Акмаэля в свой кабинет.

Когда они вошли, Акмаэль остановился у книжных полок вдоль восточной стены. Он взял с места том и пролистал его страницы. Эолин направилась к другому концу комнаты, встала возле полированного дубового стола, который служил ей письменным столом.

— Они, должно быть, принадлежали твоей наставнице, Дуайен Гемене, — сказал Акмаэль, кивая на книги.

— Да, мой Король, — Эолин судорожно вдохнула и заставила руки оставаться неподвижными. — Она спасла их из библиотеки в Берлингене. Мне удалось привезти почти все ее книги из Южного леса.

Он поставил том на место.

— Коллекция не большая, но довольно ценная. Когда мы вернемся в Город, я пришлю дополнительные книги из королевской библиотеки в дополнение к этим работам.

— Благодарю вас, мой Король. Это очень щедро.

Акмаэль пожал плечами.

— У Экелара должна быть приличная библиотека.

Последовала тишина.

Эолин не знала, что сказать и куда смотреть. Было трудно оставаться с ним наедине вот так.

Раздражение промелькнуло на лице Акмаэля. Он подошел и встал перед ней.

— Хорошо выглядишь, Эолин, — сказал он.

Живот Эолин сдавило. Румянец выступил на ее щеках.

— Благодарю вас, мой Король. Я рада видеть, что вы и королева Тэсара в добром здравии. И ваша дочь, принцесса Элиасара… Вы точно счастливы с ними.

— Счастье — не прерогатива королей, — ответил он. — По крайней мере, так говорил мой отец. Но да, Элиасара прекрасный и здоровый ребенок. Она будет доверена тебе, когда она подрастет.

Это заявление удивило Эолин.

— Мой Король?

— Я хочу, чтобы она научилась путям Эйтны и Карадока.

— Думаете…? — Эолин закусила губу. Никто не принимал учеников просто по воле родителей. Элиасаре придется доказать свои способности и характер. Даже если у нее были способности, решение взять ее было сложным. В Мойсехене все еще было много тех, кто не желал видеть, как Королевский Дом Вортинген владеет магией. — Королева ничего не знает о наших традициях, — сказала Эолин. — Она может не одобрить.

— Это не имеет значения. Моя воля состоит в том, чтобы Элиасара стала магой.

— Я понимаю, — Эолин нахмурилась. Как мнение Тэсары могло не иметь значения при принятии решений относительно их дочери?

В дверь постучали, зазвучал приглушенный баритон сэра Дростана. Акмаэль пригласил рыцаря войти.

Дростан пересек комнату и положил на стол длинный сверток, завернутый в хорошо промасленную кожу. Он сделал паузу и кашлянул, переводя взгляд с Эолин на Акмаэля, словно собираясь что-то сказать. Затем он просто поклонился и ушел.

Акмаэль снял кожаную обложку, обнажив меч. Рукоять была из слоновой кости, лезвие сияло серебристо-белым. У Эолин пересохло в горле, когда она узнала его.

— Кел’Бару, — выдохнула она. — Меч моего брата. Где вы его нашли?

— Он у меня со времен битвы при Эрундене.

— Все это время вы хранили его?

— Я надеялся назвать его своим. Это прекрасное оружие, а ты не любишь орудия войны. Но галийские волшебники наделили этот меч собственной волей. За последние три года он ничего не сделал, кроме как оплакивал тебя.

Эолин, — пела меч в тихом гуле металлов. — Эолин, Эолин, Эолин.

— Я хочу, чтобы ты научилась им пользоваться, — сказал Акмаэль.

Эолин решительно покачала головой.

— Нет.

— Я не буду с тобой об этом спорить.

— Прекрати! Перестань, Акмаэль. Почему ты это делаешь? — прошло мгновение, прежде чем Эолин осознала свой проступок. Она сдержала гнев и опустила взгляд. — Простите меня, мой король. Я не собиралась…

— Не извиняйся. Мне приятно слышать, как ты произносишь мое имя. Я бы хотел, чтобы ты говорила это чаще.

Эолин удалось улыбнуться, игнорируя намек, который она уловила за его словами.

— Я не хотела оскорбить, ставя под сомнение дар моего короля, но вы знаете мои чувства по этому поводу. Нам не нужны ни рыцари, ни стены, ни мечи. Это Экелар, а не военный аванпост.

— Это хрупкое сообщество магов, взращивающих семена великой силы. Вы не должны оставаться незащищенными.

— Мы пробовали это, давным-давно. Вы же знаете, у меня нет дара к оружию.

— Ты уже не та напуганная девушка, которой была тогда. У тебя есть сила, баланс и скорость. И у тебя есть меч, который тебя любит. Бортен может научить тебя, как им пользоваться.

— Я видела, как дерутся мужчины. Я не надеялась…

— А нужно научиться! — Акмаэль ударил кулаком по столу и сердито указал на стражей снаружи. — Один из этих мужчин — тренированных с детства — один из них может убить тебя в мгновение ока. Но с этим мечом им может потребоваться не один миг, а два или три, а то и пятнадцать. И этого может быть достаточно, чтобы кто-то пришел на помощь.