Глава 20

Тор

Я расхаживаю по гостиничному номеру, поглядывая на часы.

Джуда нет уже два часа. Я знаю Джуда, он не останется дольше, чем нужно, если только что-нибудь не случилось. Нет, я отказываюсь в это верить. Это не в стиле Ронана. Он бы не запятнал себя подобными вещами.

Я беру одноразовый телефон, который дал мне человек Ронана, и нажимаю 1, слушая иностранный гудок.

— Ах, Виктория. Я скучал по тебе за ужином, — говорит Ронан.

— Мне нужно знать, о чём шла речь.

Он смеётся.

— Ты что, не доверяешь тому, что скажет тебе американец? О нет, только не говори мне, что в раю есть проблемы?

Я вздыхаю.

— Ронан.

— Возможно, тебе следовало присутствовать на нашей небольшой встрече, как я и просил.

Ответ вертится у меня на кончике языка, но я останавливаю себя. Я не хочу говорить о встречах и сделках. Я просто хочу Кайлу.

— Ронан, пожалуйста, — говорю я. — Представь, что она была бы твоим ребёнком. Я подставила Джуда. Я убила Хесуса. Я сделала все, о чём ты просил. Пожалуйста, просто позволь мне забрать её, — умоляю я, мой голос срывается.

Он вздыхает.

— Всё, что тебе нужно сделать, это закончить работу, которую ты начала. Я буду на связи, Виктория. И удачи тебе. — Он вешает трубку, и я секунду смотрю на телефон. Работа, которую я начала…

Дверь в гостиничный номер захлопывается, и внезапный хлопок заставляет меня подпрыгнуть.

— Боже, мне никогда в жизни так сильно не хотелось перерезать кому-нибудь горло, — говорит Джуд.

Я кладу одноразовый телефон в задний карман.

— Ты видел Кайлу? — спрашиваю я в спешке.

— Нет. — Джуд смотрит на меня, и я думаю, он видит беспокойство, отразившееся на моем лице. — С ним была Камилла. Она сказала, что следит за ней.

Мои мышцы слегка расслабляются. Мне не нравится, что у него есть Камилла. Я знаю, что она не будет с ним добровольно, но, если кто-то и защитит мою маленькую девочку, так это она. Она уже делала это раньше.

— Чего он хочет?

— О, ты знаешь, нихрена слишком экстравагантного, чёрт возьми. — Джуд проводит рукой по лицу. — Только чтобы я уничтожил весь грёбаный картель Синалоа. — Он стонет. — Ёбаный сумасшедший ублюдок.

— Но… Хесус мёртв.

Он смотрит на меня.

— Весь картель. Мёртвый и похороненный. Полностью.

Я чувствую, как вся кровь отхлынула от моего лица.

— Что?

Это невозможно. Он просит невозможного. Мы никогда не вернём Кайлу. Мои руки начинают дрожать, и я опускаюсь на край кровати. Борьба, которая бушевала во мне с тех пор, как я сбежала от Джуда, с тех пор, как я пожертвовала всем ради Кайлы, покидает меня. Всё это было напрасно. И снова я бессильна защитить её.

— Он ёбаный псих, — говорит Джуд. Я киваю, уставившись на потёртый ковёр перед собой. — Всё в порядке. Всё хорошо, — бормочет он, расхаживая по комнате. — Пока мы можем…

— Джуд. — Я поднимаю на него свой пристальный взгляд. В его глазах горит огонь, в котором весь Джуд, и я не хочу становится той, кто его потушит, но это смешно.

— Это невозможно, — шепчу я.

— В этом нет ничего невозможного. Просто потребуется чертовски тщательное планирование.

— Я была внутри Синалоа. Мы не говорим об убийстве нескольких парней. Это международная операция. Тысячи людей, солдаты, полиция у них в кармане, коррумпированные политики… Ты говоришь о войне, Джуд. — Я встаю и сокращаю расстояние между нами, хватая его за рубашку спереди. — Даже ты не сможешь справиться с целой армией. — Я прижимаюсь лбом к его груди, вдыхая аромат его одеколона и позволяя ему немного утешить меня. — Даже ради Кайлы.

— Если Ронан не сомневается во мне, то и ты не должна. — Он целует меня в лоб и отстраняется от меня ровно настолько, чтобы я могла видеть, как в его мутно-зелёных глазах светится обещание опасности. — Мы просто должны быть готовы умереть за правое дело, вот и всё.

Я хмурюсь.

— Умереть за правое дело, — повторяю я шёпотом.

— Ей нужна нормальная жизнь, ты же знаешь. Ты уже это говорила. — Он вздыхает, проводя рукой по щетине, покрывающей его подбородок. — У неё всё ещё есть надежда выбраться. Для меня нет никакой надежды. Для тебя — тоже. — Он проводит пальцами по моей щеке. — Я слишком далеко затащил тебя с собой в эту дыру. Я запятнал тебя, но мы не должны запятнать её.

Я пристально смотрю на него.

— О чём ты говоришь? Ты хочешь, чтобы я бросила её?

— Я хочу, чтобы мы спасли её из этого грёбаного ада, в котором мы живём.

— Ты имеешь в виду, спасти её от нас… — Боже, как больно. Знать, что самая большая опасность для вашего ребёнка — это вы сами. Он прав. Когда-то я, возможно, винила Джуда во всём, но я больше не невиновна. Я делала вещи, от которых не могу отказаться, ставила себе цель на спину. Джуд и я — бомба замедленного действия, которая только и ждёт момента, чтобы взорваться, и не важно, как далеко или быстро мы убежим, мы не сможем убежать от самих себя. Мы не можем убежать от неизбежного.

Он кладёт руку мне на плечо и нежно поглаживает его.

— Она маленькая. Для неё будет не так тяжело, если мы умрём сейчас, потому что, Тор, даже если мы, чёрт возьми, выживем, за нами будут охотиться всю оставшуюся жизнь, и ты это знаешь. Ты не можем просто уничтожить картель и уйти.

Я запускаю пальцы в его волосы. Его руки опускаются на мои бёдра, а глаза встречаются с моими.

— Итак, мы умрём, — говорю я.

— Ради Кайлы, — шепчет он.

Лёгкая улыбка тронула его губы — вызов и обещание в одном флаконе. Возможно, это наше наследие — умереть за нашу дочь. Мы с Джудом такие испорченные, но Кайла — это единственное хорошее, что мы сделали. Что-то чистое и доброе. Я бы тысячу раз отдала за неё свою жизнь.

— Лучшей причины не найти, — молвлю я.

Он проводит костяшками пальцев по моей щеке, и в моей груди возникает боль. Правда в том, что смерть легка. А вот жизнь нет. Кайла будет жить без матери и отца. Она никогда не узнает, что её любили больше, чем что-либо или кого-либо когда-либо любили в этом мире. Она никогда не узнает, за что мы умерли, и я бы не хотела, чтобы она знала, но это причиняет боль… мысль о ней без нас, мысль о том, что она может вырасти, чувствуя себя одинокой в мире, который может быть таким мрачным.

— Всё, чего я когда-либо хотела — это чтобы она была счастлива, — выдыхаю я.

— Так и будет, куколка. — Он крепко прижимает меня к себе и держит до тех пор, пока я почти не верю, что мы можем это сделать. — Она будет. — Джуд берёт телефон, набирает номер и прикладывает трубку к уху, выжидая несколько секунд, прежде чем прочистить горло. — Я сделаю это, — говорит он в трубку, — но сначала я хочу увидеть её. — Джуд переводит взгляд на меня, его ноздри раздуваются. — Хорошо. — И он вешает трубку.

— Ну?

— Завтра утром. — Я вижу беспокойство, стресс на лице Джуда. Всего одна ночь, и я увижу свою маленькую девочку. Прошли месяцы с тех пор, как я держала её на руках, с тех пор, как почувствовала запах детской присыпки на её золотисто-светлых волосах. Джуд берёт меня за подбородок и запрокидывает мою голову назад, нежно целуя в губы.

— Поспи немного, куколка.

Он откидывает одеяло, и я ложусь на кровать, хотя напряжение сковывает моё тело, как тисками. Джуд ложится рядом со мной и притягивает меня к себе. Он ритмично гладит меня по волосам. Я не уверена, кого он пытается успокоить — меня или себя.

В каком-то смысле я не хочу закрывать глаза. Я так долго была вдали от него, и теперь мне кажется, что вот-вот наступит конец света, но у нас всё ещё есть это. Мы всё ещё есть друг у друга, несмотря ни на что, и это кое-что да значит.

Возможно, даже смерть не сможет убить мою любовь к Джуду.

Уже раннее утро, когда мы подъезжаем к покрытому граффити складу. На разбитых стёклах окон лежит слой снега, а по бетону разбросан мусор.

— Ты уверен, что это то самое место? — спрашиваю я Джуда.

Его челюсть сжата так сильно, что я вижу, как под кожей дёргаются мышцы. Он кивает, не отрывая взгляда от ветрового стекла. Раздаётся стонущий звук, за которым следует скрежет металла, а затем огромная металлическая раздвижная дверь медленно поднимается. Когда она поднимается, видно двух мужчин, стоящих с винтовками, направленными на нашу машину. Джуд протягивает мне руку, не отводя взгляда от двух мужчин. Я кладу пистолет в его ожидающую ладонь, и он кладёт его к себе на колени, прикрывая ладонью. Один мужчина подходит к окну Джуда, и Джуд опускает его. Мужчина кричит что-то по-русски, а затем нам машут рукой вперёд, в тёмные глубины склада. Мои ладони скользкие от пота. Моё сердце колотится в предвкушении, когда мы едем вперёд, паркуясь напротив двух чёрных внедорожников, оба обращены к нам. Джуд глушит двигатель, его пальцы сжимают пистолет.

Двери других машин распахиваются, и мужчины выходят пригнувшись. Мягкий стук их ботинок по бетонному полу эхом разносится по складу. Безошибочный щелчок заряжаемых винтовок приводит мои чувства в состояние повышенной готовности. От грубости мужчин, говорящих по-русски вокруг меня, у меня волосы встают дыбом. Они замолкают, прежде чем армия мужчин расступается, Камилла выходит между ними с розовым одеялом на плече, прикрывающим Кайлу. Моё сердце колотится и подпрыгивает, в груди так тесно, что я едва могу дышать. Я чувствую, как Джуд напрягается рядом со мной, и он хватает меня за руку, сильно сжимая.

Камилла улыбается, останавливаясь перед нами, и нежно проводит рукой по одеялу.

— Проснись, милый ангел. Просыпайся, — воркует она. Кайла садится, и одеяло падает с её головы, её светлые волосы торчат во все стороны. И моё сердце замирает.

Она сонно трёт глаза, прежде чем повернуться ко мне лицом. В ту секунду, когда её глаза останавливаются на нас, они расширяются, и она визжит, дрыгая ногами и хлопая в ладоши.

— Ма-ма. Па-па.

Джуд бросается к ней, хватает её и прижимает к себе, давясь рыданиями. Слёзы текут по его щекам, и это разбивает мне сердце.

— Я так сильно по тебе скучал. Так сильно, малышка.

Кайла кладёт голову ему на грудь, проводя пальцами по его широкому плечу. Я придвигаюсь ближе и целую её в лоб, поглаживая её мягкие волосы.