Глава 28

Когда подъезжаю к дому, дети играют на лужайке. Райли приглядывает за Риган, Рори гоняется за визжащей Розалин, Рэймонд отрабатывает трюки на скейтборде.

− Надень чертов шлем, Рэймонд!

Закатывает глаза, но шлем надевает.

− Дж–е–е–е–йк! – пищит Розалин так, что чуть кровь из ушей не идет. – Спаси! – Бросается ко мне. На пятки ей наступает брат с извивающейся гусеницей в руках. – Рори сказал, что засунет мне в ухо гусеницу, а та съест мне мозг и отложит яйца, а когда вылупятся маленькие гусенички, голова взорвется!

Пронзаю хулигана тяжелым взглядом.

− Ты что творишь?

Шкодник пожимает плечами, ласково поглаживая насекомое.

− Ей надо научиться не верить всему, что говорят.

Не успеваю вымолвить и слова, как Райли кричит со стороны дома:

− Я спасу тебя, Розалин! – И выпускает в воздух струи воды из двух автоматических водяных пистолета.

− Ура! Водяные пистолеты! – почти одновременно восклицают Розалин и Рори и вопя срываются с места.

Приложив ладони ко рту, напоминаю:

− Не подходите к бассейну!

Минуту наблюдаю за ними, наслаждаясь поднявшейся внутри радостью. Потом захожу в дом. Челси на кухне, натирает столешницу. Распущенные волосы лежат мягкими шелковистыми волнами, а джинсы и футболка выглядят на ней соблазнительнее любого вечернего платья.

Когда вхожу, поднимает глаза.

− Привет. Не знала, что ты сегодня заедешь.

Не трачу ни секунды на бесполезные размышления. Честно говоря, я ждал слишком долго.

Подхожу к ней, обхватываю лицо ладонями и целую. Целую нежно и упоенно, крепко и требовательно. Целую, пока она не начинает стонать, вцепившись в меня, так как ноги больше не держат.

Ласкаю ее щеки и заглядываю в чудесные голубые глаза. Голос звучит хрипло и сдавленно:

− Я люблю тебя.

Челси отвечает затуманенным взглядом, улыбаясь робко и с надеждой.

Сначала.

Но потом вспоминает всё, и улыбка увядает. Отстранившись, отступает. Складывает руки на груди, напускает безразличное выражение на лицо.

− Когда это ты пришел к такому выводу?

Может сомневаться во мне сколько душе угодно, я никуда не уйду.

− Я понял это уже некоторое время назад. Просто… решил перестать вести себя как идиот. Перестать сопротивляться. – Киваю в сторону окна, откуда доносятся вопли пяти чертенят. – Их я тоже люблю, если ты еще не поняла. Они ужасны и идеальны… и я люблю их как родных. Будто это наши с тобой дети.

Челси кусает губы, глаза наполняются слезами. Подхожу ближе.

− Пожалуйста, не плачь. Я люблю… – голос прерывается, горло горит, глаза щиплет. – Я люблю тебя.

Челси фыркает, снова скрещивает руки на груди и изо всех сил пытается выглядеть непреклонной.

− И я должна просто забыть последние недели? Все твои слова, твою холодность?

Потираю затылок.

− Я надеялся, что… ну да, забудешь.

Смотрит в пол.

Подхожу к ней, приподнимаю пальцами подбородок.

− Я пытался тебя защитить. Хотел для тебя лучшего. Для детей. Хотел, чтобы рядом с вами был хороший мужчина. Себя же не считал достойным. Не думал, что смогу быть тем, кто вам нужен.

Всматривается мне в глаза.

− А теперь?

− А теперь знаю, что смогу. Потому что… потому что никто не полюбит тебя сильнее. Не будет нуждаться сильнее. Ты для меня − все. Важнее тебя нет ничего.

Челси начинает плакать. Делает шаг вперед.

− Больше не делай мне больно.

− Никогда.

− Не бросай меня снова.

− Не смогу.

Кидается мне в объятия и так сильно обнимает, что не могу вздохнуть. Лучшее ощущение на всем гребаном свете. Через секунду ее губы прижимаются к моим. Она обхватывает мою талию ногами, будто хочет стать еще ближе. Целует глубоко и крепко, словно не может насытиться. Впиваюсь пальцами ей в спину. Наши сердца грохочут как сумасшедние.

Посадив Челси на стол, прижимаюсь изо всех сил и задираю футболку, умирая от желания ощутить ее кожу.

− Дети, − выдыхает она.

Целую ее шею, ушко, прекрасное лицо.

− Мы их услышим. Раз шумят, значит все хорошо.

И мы их слышим сквозь окно, четко и ясно. Все еще играют и верещат. Радостно верещат.

Челси скользит язычком по моему, и у меня вырывается стон. Шепчет задыхаясь:

− Но они могут войти в любой момент. Могут нас увидеть.

Она права. «Черт побери!»

Обвожу кухню безумными глазами. Кладовая! Влетаю туда с Челси на руках, ногой захлопываю дверь и, заведя руку за спину, запираю замок.

Челси покусывает мои губы, посасывает мочку.

− Никогда не понимала, зачем здесь замок.

Я способен лишь выдохнуть:

− Замки – это здорово.

Губами чувствую ее смех. На секунду опускаю Челси на пол, и мы срываем с себя одежду. Затем подхватываю ее, закидываю ноги себе на талию и прижимаю к стене.

Обхватив член рукой, провожу головкой по нежным складкам. Черт, какая же она влажная и теплая! Аккуратно толкаюсь в нее, ведь с нашего последнего раза прошло уже какое-то время. Наконец вхожу до конца, и когда между нами не остается ни сантиметра пространства, Челси шепчет:

− Мне так тебя не хватало.

Начинаю плавно двигаться. Господи, как же хорошо! И правильно. Самое правильное, что случалось со мной в жизни.

Челси откидывает голову, я закрываю глаза. Покрываю поцелуями ее шейку. Шепчу, как она прекрасна. Что именно хочу с ней проделать. Как много она для меня значит.

Она сильнее сжимает руки, притягивает меня ближе ногами, запускает пальцы в волосы.

Тяжело дышит.

− Я… люблю тебя. О боже, Джейк… так сильно. Люблю тебя так сильно.

Чувств слишком много. Они захлестывают. И все равно хочется больше.

Напряжение нарастает, сжимается все туже, будто какая–то фантастическая пружина. По телу разливается чистейшее удовольствие, и я ускоряю толчки, подводя нас обоих к краю. Мы достигаем его одновременно, пульсируя и дрожа, стискивая друг другу руки, не в силах удержаться от стонов.

Тяжело дышу, прижавшись к ее щеке. Сердце колотится со скоростью звука. Наконец откидываю волосы с ее лба и всматриваюсь в ангельское личико.

− Значит любишь меня, да?

Челси улыбается сквозь слезы.

− Да. Я влюбилась в тебя, когда ты отнес меня, абсолютно больную, в кровать и пообещал, что все будет хорошо. Люблю каждую частичку тебя, даже то, что ты боялся показать. И хотя порой ты ведешь себя как полный придурок, все равно буду любить вечно.

Со смехом нежно ее целую.

− Рад это слышать.

Эту ночь провожу у Челси. Проследив, чтобы дети приняли ванну и легли спать, полночи проводим за разговорами. Строим планы. А оставшуюся часть ночи проводим не за разговорами. Во всяком случае, не за осмысленными.

На следующий день пишу заявление об увольнении и занимаюсь передачей дел, чтобы как можно скорее покинуть «Адамс и Уильямсон». В душе ни сомнений, ни сожалений.

Вдвоем с Челси ждем возвращения сорванцов из школы. Собираем их в любимой семейной гостиной обсудить планы.

− Знаю, может показаться, что мы торопим события, − сообщает Челси племянникам, пока я активно раскачиваю Ронана на ноге. – В восьмидесятые вышел фильм, ваши родители его обожали, называется «Когда Гарри встретил Салли»…

− Звучит стремно, − прерывает Рори.

− Сам фильм тоже стремный, − шепчу ему краешком губ.

Но Челси всё слышит.

− Ничего подобного! Фильм чудесный. В любом случае, смысл такой − когда встречаешь человека, с которым хочешь провести жизнь, мечтаешь, чтобы эта жизнь началась немедленно. – Смотрит на меня. – Именно это мы с Джейком и чувствуем друг к другу.

Вмешиваюсь:

− Но если вы, ребята, против, смело говорите. Говорить «нет» нормально, вы не заденете мои чувства. Я перееду сюда, только если вы все действительно этого хотите.

Переглядываются между собой. Обмозговывают. Даже странно видеть их такими притихшими.

− Вы переберетесь в спальню мамы и папы? – спрашивает Райли.

Подмигиваю любимой, ведь мы обсудили и это.

− Вообще–то, − говорит Челси, − мы подумываем кое–что переделать в моей комнате. Приспособить ее для двух человек, расширить ванную и гардеробную. А спальню ваших родителей было бы неплохо превратить в общую комнату. Где будем все вместе собираться. Можно поставить там бильярдный стол, огромный диван, новый телевизор…

− И игровой автомат!

Рори, очевидно, загорелся идеей.

Челси кивает:

− Я могу нарисовать на стенах все, что пожелаете. Даже можем покрасить их вместе.

− Оооо, оооо… я хочу бабочек! – кричит Розалин. – И единорогов, и радуги.

− И грузовики–монстры, − продолжает Рори.

− И скейтборды, − добавляет Рэймонд, и братья восторженно ударяют кулаком о кулак.

− И, − заканчивает Райли, − плакаты «One Direction» и «5 Seconds of Summer Fatheads» во всю стену.

− Да, обязательно все сделаем, − обещает тетя.

− Получится комната шизофреника, − бормочу я, а она смеется.

− Итак, ребятки, что вы скажете о переезде к нам Джейка?

− А можно мне будет съехаться с парнем, когда он у меня появится? – заранее прощупывает почву Райли.

Вот хитрюга.

− Конечно. Когда тебе исполнится двадцать шесть и будешь воспитывать шестерых детей, сможешь жить с бойфрендом, я и слова не скажу. А до тех пор даже не мечтай.

Я хитрее.

Райли закатывает глаза:

− Как скажешь. Я «за».

− Я тоже, − соглашается Рори.

Расплывшись в улыбке до ушей, Розалин бросается ко мне в объятия.

− Да, да, да!

− Согласен, − говорит Рэймонд.

Поворачиваемся к улыбающейся Риган, которая скрепляет сделку четвертым выученным словом:

− Да.

Вечером, когда дети заканчивают домашку и облачаются в пижамы, располагаемся в нашей берлоге посмотреть телевизор. На столе звонит мой телефон. Брент.

− Привет.

− Привет, как дела?

Смотрю на Челси.

− Честно говоря, просто потрясающе.

Она хихикает.

− Рад за тебя. Слушай, ты свободен завтра во время обеда? Хочу кое о чем с тобой поговорить. С ребятами тоже.

− Ага, свободен. А что?

− Ну, дело в том, что мне принадлежит одно здание…

− Тебе принадлежит целое здание?

− Да. Очень хорошее здание…