Ник заметил, как при этих словах скривился Второй. Старший брат и в этот раз его обскакал.

— Как это — жена? — пролепетала Ани. — Не хочу я быть женой, это же дикость какая-то!

— Поживешь — увидишь, — хмыкнула Ева.

Все это время Третий с явно довольной мордочкой висел над толпой, приводя в недоумение нового члена семьи.

Тут Третья тихонько дотронулась до руки Ника.

— А где Пятый? — спросила она.

— Он остался там. Он сам так решил.

Увидев как погрустнело личико Третьей, Ник обнял ее за плечи и подтолкнул к открытой двери челнока.

— Зато мы вам, девчонки, привезли столько игрушек. Загляните-ка вовнутрь!

Девчонки едва не передавили у входа друг друга, а когда ворвались в корабль, то их восторженный визг чуть не разнес челнок на запчасти.

— Чур это мои! — заявила Третья, появляясь с двумя младенцами в руках. — Да, на днях я видела недалеко от лагеря дрейфус. По моему это была самка.

— Неплохо было бы с ней познакомиться, — заметила Ева, так же вынося из корабля двух младенцев. Удивила Вторая, она отхватила себе сразу четверых. С таким обилием нянек процесс кормление малышей занял немного времени. После этого уселись завтракать и все остальные. При этом Первый пустил по кругу захваченный с крейсера брикет еды. Надо было видеть, какое недоумение появилось на лицах детей, по мере дегустации нового продукта.

— Как они эту дрянь только едят? — шепнула Третья Второй.

— Причем всю жизнь, — пробормотала в ответ та.

Но и Анни Берг с видимым недоумением на лице пробовала по очереди все райские продукты.

— И что, на этом можно выжить? — спросила она, вертя в руках красный плод, у не отходившего от нее ни на шаг Первого.

— А как же! И очень даже неплохо. Это очень питательно.

Закончив с завтраком все занялись кто чем хотел. Первая утащила Ани к себе в океан, с ними, естественно, увязался Первый. Ева же осмотрела Второго и осталась довольной. Новая, розовая кожа покрывала левое плечо парня.

— Ну что ж, с тобой все нормально, я рада за тебя. Иди порезвись со всеми. — сказала она, и подошла к мужу.

— Ты снова привез себе проблемы, — заявила Ева.

— Какие? — удивился Ник.

— Там восемь девок и четыре парня. Как они будут их делить — не представляю.

— А что делить. Пока они вырастут, ты к этому времени еще нарожаешь штук пять.

— Нет уж, хватит! Я устала. Пускай вон рыжая теперь рожает.

Она занялась своими делами, а Ник сидел на пригорке и смотрел на идиллическую картину разворачивающуюся перед ним. Половина семейства плескалось в океане вперемежку с пересмешниками, причем новенькая уже освоилась и с визгом каталась на одном из них, ухватившись руками за спинной плавник. Вторая с Евой раскладывала по гамакам детей, рядом с ними топтался Второй. И так не хотелось думать, что все это может скоро и страшно кончиться. Где-то уже летит их смерть, и он ничего не может сделать. Даже если хинки и не ударят по планете из главного калибра, то они высадят многотысячный десант, и рано или поздно всем им придет конец. И самое главное — он ничего не может с этим поделать. Именно это чувство обреченности давило на него больше всего.

К Нику подлетел Третий, улегся рядом на землю. Холт глянул на озабоченное личико сына, похоже того так же мучила эта самая проблема.

— И что нам теперь делать? — спросил Ник.

«Лети на Олимп», — отозвался Третий.

— Зачем? — удивился Ник.

«Надо»!

— Хорошо, полечу. Ты со мной?

«Да».

Холт поднялся и пошел к челноку. За ним летел Третий.

— Вы куда! — крикнула издалека Ева.

— Мы быстро, тут… недалеко.

Подняв челнок Ник направил его в сторону безупречного конуса Олимпа. Подлетев поближе он спросил Третьего: — Куда теперь?

«Слева от кратера, там есть площадка».

Площадка там действительно была, примерно на середине подъема, но Ник сумел сесть на нее с третьей попытки, настолько она была мала. Открыв дверь Ник обернулся к сыну.

«Иди вверх, и быстрей, надо успеть до полудня, — передал тот. — Я останусь тут».

Ник не понял, причем здесь полдень, но начал торопливо подниматься вверх. По виду это была самая обычная гора вулканического происхождения. Застывшие потоки лавы были уже изрядно подвержены эрозии, снизу склоны покрылись зеленым покровом трав и деревьев, но там, где шагал Холт их уже не было, а впереди белела шапка вечного ледника. Вскоре он ступил на первый снег, похолодало, но Нику было жарко, Третий поторапливал его, иногда просто понукая без излишней вежливости: «Быстрей, еще быстрей! Что ты так медленно»!

Наконец Холт поднялся до самого кратера, и, борясь с ветром, заглянул вовнутрь. Это была почти идеальная полусфера размером в диаметре до полукилометра, на треть забитая снегом. По какой-то причуде последнего извержения стенки чаши состояли из вулканического стекла, словно отполированного и на вид очень скользкого.

— И что теперь? — спросил он Третьего.

«На одном из склонов должно быть углубление, посмотри».

Ник осмотрелся, и увидел метрах в ста от себя нечто, напоминающее небольшую впадину. Вряд ли это было плодом какого-то обвала, слишком зализаны были формы этой продолговатой ямы. Ник, все так же борясь с сильным ветром пробалансировал до места как раз напротив впадины, и остановился.

— И что делать теперь? — спросил он своего невидимого поводыря.

«Ты должен лечь в нее, причем лицом вверх», — отозвался Третий.

— Легко сказать! — хмыкнул Ник. — До нее тут метра два, и если я свалюсь, то пролечу до самого дна и останусь тут навсегда. По этому стеклу вряд ли оттуда выберешься наверх.

«Ты попробуй»!

Холту пришлось повиноваться. Он сел на самый край кратера, примерился и начал сползать вниз. Сначала Ник отпустил ноги, потом туловище. Ногами он уже чувствовал край той самой впадины, но до последнего не решался отпустить руки.

«Ну давай, чего ждешь»! — приободрил его Третий.

«Сейчас отпущусь, и скачусь до самого низа, вот смешно то будет»!

Под понукания нетерпеливого сыночка Холт все же решился разжать онемевшие от напряжения пальцы. И сразу почувствовал, что скользит вниз.

«Все!» — решил он, но тело Холта скользнуло во впадину, и тут же остановилось. У Ника было полное впечатление, что его притянуло к стене каким-то магнитом, если есть такие магниты для живого тела. Сама эта впадина оказалась словно сделана под бомбардира, пятками он чувствовал ее нижний край, а темечком упирался вверх. Был только какой-то небольшой дискомфорт.

«Руки-руки! — нетерпеливо напомнил Третий, — Руки раскинь в стороны»!

Ник послушно выполнил это требование, и почувствовал, как руки легли в словно для этого и приготовленные пазы. Машинально он разжал ладони, и подумал: «Как для меня делали».

«Ты почти угадал. Теперь осталось самое главное. Положи голову ровно и открой глаза».

— Ты сума сошел!

«Делай что тебе говорят! Ты хочешь чтобы твои дети жили»?

— Да.

«Тогда выполняй!»

Ник положил голову прямо, открыл глаза, и тут же снова закрыл их. Это было невозможно, прямо перед ними бушевало стоящее в зените солнце.

«Открой!» — потребовал Третий.

— Я ослепну!

«Открой!»

Медленно, по миллиметру Ник начал открывать глаза. Это оказалось не так просто. Весь его организм протестовал против этого самоубийственного шага. Ослепительный свет ворвавшись в его зрачки заставил его закричать от боли. Через минуту ему казалось, что солнце было не только в его глазах, оно выжгло его плоть и заполнило все его тело. А потом резко, без перерыва, нахлынула темнота. Ник сразу узнал ее, глубокую, бархатистую черноту космоса, где немигающие звезды только подчеркивают ее глубину. И там, где-то очень далеко от Рая, от Олимпа, плыли громады космических кораблей. Он сразу узнал их. Это был флот хинков, громадные линкоры, крейсера, эсминцы, и далеко позади — три неуклюжих огромных судна, превосходящих в размерах даже линкоры. «Инкубаторы», — понял Ник.