ГЛАВА 39

Гвинет

Когда Нэйт вернулся, я почувствовала это.

В субботу я встала пораньше и испекла кучу кексов, которые не буду есть, а потом сказала папе, чтобы он шел на пробежку без меня.

Я села на край бассейна, сжимая в руках ванильный молочный коктейль, сняла кроссовки и погрузила ноги в воду.

Иногда это успокаивает, потому что я вспоминаю, как мы с Нэйтом занимались здесь необузданным сексом. Но иногда все, о чем я могу думать, ― это когда папа пытался его утопить.

Я отгоняю этот образ и беру молочный коктейль, затем поднимаю его к солнцу и смотрю на него.

― Что с тобой не так, приятель? Почему ты такой безвкусный?

― Разговариваешь с молочным коктейлем?

С тех пор как я встала сегодня утром, у меня было какое-то предчувствие, но это ощущение и реальная действительность ― совершенно разные вещи.

Потому что звук его голоса после такого долгого времени подобен ударной волне, которая сейчас распространяется по мне, зажигая мои нервные окончания.

Боже. Его голос, эта насыщенная глубина в нем, закручивает меня в тугую петлю.

Когда Нэйт смотрит на меня сверху вниз, его лицо закрывает солнце. Если звук его голоса вводил меня в ступор, то вид его сильных черт лица практически воспламенил меня ― бассейн не смог бы меня остудить.

Прошло всего пару недель с тех пор, как я видела его в последний раз, но мне кажется, что мы не виделись годы. Может, даже десятилетия.

Я вглядываюсь в его лицо ― в его черты, красоту. Его щетина стала гуще, а плечи шире. Они настолько широки, что скрывают солнце и мир за ними. Они закрывают все, кроме него.

Человек, который однажды растоптал мое ванильное сердце, но все равно заставил его чувствовать себя любимым и ценным.

Человек, без которого я не могу спать, потому что он ― покой, усмиряющий мой разум.

― Ты здесь.

― Похоже на то.

― Почему… Где ты был?

― В коттедже в обязательном отпуске по приказу Кинга.

Тот факт, что он вернулся, что он на самом деле здесь, и я не сплю, вызывает дрожь возбуждения. Мне хочется вскочить, обнять и целовать его до тех пор, пока не перестану дышать.

Но я этого не делаю.

Вулкан, который был превращен в пепел после его исчезновения, снова оживает, и огонь поглощает меня.

И его.

Я резко встаю, оставив молочный коктейль на бортике бассейна.

― И ты не мог сказать мне об этом? Как ты мог просто уйти?

― Кинг не позволил. Он испытывал меня.

― Тогда почему ты сейчас здесь?

― Потому что он наконец-то одобрил.

― Он... одобрил?

О, боже. Так вот почему он улыбнулся мне и обнял перед тем, как уйти сегодня утром? Потому что знал, что Нэйт вернулся, и он одобряет это?

Я знаю, что должна быть счастлива, и я счастлива, но это омрачено горечью, которая подкатывает к горлу.

― А что, если бы он никогда не одобрил? Ты бы держалась в стороне долгие годы?

― Нет, бл*дь. Я просто дал ему немного остыть, установив между нами некоторую дистанцию.

― Мне не нравится это слово. Дистанция.

Он обхватывает мои щеки ладонями.

― Я бы никогда не оставил тебя по доброй воле, Гвинет. Ты тот человек, который, как мне казалось, никогда не был мне нужен, но с тех пор, как мы сблизились, моя жизнь без тебя кажется неполноценной.

― Потому что я немного чокнутая?

― Потому что ты особенная. И потому что ты понимаешь меня так, как никто и никогда. Я имел в виду то, что сказал. Я не испытываю чувств, никогда в них не верил, это сложно, ведь собственные родители не хотели меня. Как и ты, я презираю свои дни рождения, потому что они напоминают мне, что мое существование не имеет значения. Но все изменилось с тех пор, как ты встала на цыпочки и поцеловала меня в свой восемнадцатый день рождения. Я хотел схватить тебя за талию и поцеловать в ответ, хотя никогда не целуюсь.

Мое сердце колотится, а глаза увеличиваются в размерах, не верю своим ушам. Не верю в то, что только что сказал Нэйт.

― Ты хотел поцеловать меня?

― Больше, чем когда-либо хотел чего-либо, но я не мог, потому что все, о чем я мог думать, это то, что ты ― дочь Кинга. Вот почему я избегал тебя последние пару лет. Я хотел оттолкнуть тебя, но ты не сдавалась.

― Да, папа учил меня никогда не сдаваться. Особенно в отношении тех, кто мне дорог.

― Тогда я должен быть благодарен ему.

― За то, что научил меня не сдаваться?

― И за то, что он был пьяным идиотом и зачал тебя в столь юном возрасте.

― Да, я тоже.

― Мне повезло, что я нашел тебя.

― Даже если я иногда пуста?

― Я тоже иногда бываю пуст.

― Это не проблема. ― Я протягиваю руку и провожу ею по его щетине. ― Мы можем наполнить друг друга, потому что это и есть любовь, Нэйт. Бывают плохие дни и хорошие. Да, плохие дни могут быть тяжелыми и сопровождаться множеством пустых всплесков, красных меток и негативных чувств. Но это тоже нормально, потому что мы рядом, чтобы подхватить друг друга, когда падаем. Мы здесь для того, чтобы превратить плохие дни в хорошие, потому что нам это под силу. Не знаю, как насчет остального мира, но мы с тобой вполне можем это сделать. Знаешь почему?

Он хватает мою руку, лежащую на его щеке, и проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони, вызывая у меня легкую дрожь.

― Почему?

― Потому что мы команда, Нэйт. Только ты и я.

― Ты чертово сокровище, ты знала об этом?

― Нет, так что тебе придется говорить мне об этом каждый день.

― Я, черт возьми, так и сделаю. Помнишь, ты пыталась найти мне хобби?

― Да.

― Тебе больше не нужно искать. Я нашел.

― Правда? И что же это? О, настольные игры?

― Нет.

― Тогда что же?

― Ты.

― Я-я?

― Как думаешь, почему я соглашался делать все то, что ты планировала?

― Я думала, ты просто пытался меня успокоить.

― Я не настолько бескорыстен. Я делал это, чтобы проводить с тобой больше времени, и чем дольше я это делал, тем сильнее ты привлекала меня.

― Я рада, что была настойчива.

― Я тоже рад. ― Он подносит мою руку к своим губам и целует ладонь так нежно, что я таю. ― Я знаю, мы договорились развестись, когда тебе исполнится двадцать один год, но мне невыносима мысль о том, что я буду вдали от тебя. Последних двух недель было достаточно, чтобы хватило мучений на всю жизнь.

― Я тоже не могу быть вдали от тебя, даже если папа против.

― Значит, ты останешься моей женой?

Я прикусываю нижнюю губу.

― Люди начнут болтать.

― К черту их.

― Значит, я могу называть тебя своим мужем на людях?

― Всегда. ― Он тяжело дышит, его рубашка натягивается от глубины вдохов и выдохов.

― Я люблю тебя, малышка. Я влюблен в твою красочность так же сильно, как и в твою пустоту.

― Я тоже люблю тебя, Нэйт. Мне кажется, я люблю тебя уже много лет.

― Мне кажется, я люблю тебя с тех пор, как ты меня поцеловала, и буду показывать, как сильно тебя люблю, до конца наших дней.

― О, Нэйт.

Я встаю на цыпочки, и точно так же, как в тот день два года назад, когда он влюбился в меня, мои губы прижимается к его.