ПРОЛОГ

Натаниэль

Суть амбиций в том, что их нельзя остановить, измерить или сдержать.

Всегда есть чем заняться и к чему стремиться. В каком бы направлении я ни двигался, всегда есть цель, которую необходимо достичь, и ситуация, которую необходимо преодолеть. Однако амбиции не должны ослеплять, иначе они станут разрушительными.

В настоящее время я размышляю над этим.

Потребность в большем и страх перед меньшим.

Постоянные импульсы энергии и последующее поражение.

По правде говоря, амбиции ― моя движущая сила, и все же до сих пор не понимаю, как оказался на краю, глядя в темную, туманную бездну.

Ее дымчатые щупальца кружатся вокруг меня, ожидая, что вот-вот утянет меня под воду. Это не первый раз, когда я смотрю в эту бездну. Всякий раз, когда нахожусь на перепутье, вспоминаю, как здесь оказался.

Вспоминаю свое «привилегированное» воспитание и все ограничения, которые к нему прилагались. Разве не существует утверждения, что нет достойных благ без жертв?

Но сейчас не время для таких образов и мыслей. В конце концов, предполагается, что это радостное событие. Ключевое слово ― предполагается.

Я приехал к другу, чтобы отпраздновать восемнадцатый день рождения его дочери, ― последнее, что мне хотелось. Мало того, что у меня на столе лежит бесчисленное количество папок с делами, так еще в компании должно состояться совещание по структурному планированию. Однако если бы я сказал лучшему другу/партнеру, что предпочитаю работать, а не присутствовать на дне рождения его маленькой принцессы, он бы оторвал мне яйца и преподнес их на блюде. Тот факт, что это также его компания, ничего не значит в священный день ее рождения.

Пятнадцать минут. Говорю себе, выходя из машины и застегивая куртку. Я пробуду здесь пятнадцать минут, а потом придумаю предлог и уйду.

Мой партнер унаследовал свою усадьбу от отца, после того как выгнал «злую» мачеху с помощью всевозможных судебных тяжб. Я никогда не понимал привлекательности этого многовекового особняка. Да, он огромен, с двумя бассейнами, но он потратил целое состояние, чтобы отремонтировать его и привести в нынешний вид.

Белый дом с чопорной и правильной формой крыльца, украшенный яркими экзотическими растениями, и простирается до большого сада, где проходит празднование дня рождения.

Возле бассейна стоит длинный стол, вокруг него бесчисленное количество людей. Некоторые из них ― партнеры и помощники нашей компании. Все в сборе, не упуская случая поцеловать задницу Кингсли.

Сам мужчина ― мерзкий ублюдок, с которым я часто беспощадно дрался, когда мы учились в школе, выходит из дома, неся огромный розовый торт, который возвышается над ним, и когда он начинает петь «С днем рождения», все присутствующие присоединяются к нему.

Я останавливаюсь у входа, ожидая, чем закончится этот фарс. Да, я пришел на этот гребаный день рождения, но это не значит, что я собираюсь подражать беспечной толпе.

Счастье ― не моя сфера.

Как и дни рождения. Нет, потому что мой должен был стать похоронами.

Гвинет, единственная дочь Кингсли, широко улыбается, на ее глазах появляются слезы, и она быстро вытирает их тыльной стороной ладоней. У нее нежная улыбка, не такая, как у ее отца, ― более того, она совсем на него не похожа. У него темные волосы, у нее ― русые со светлыми бликами. У него голубовато-серые глаза, у нее ― редкая гетерохромия (прим. пер.: различный цвет радужной оболочки правого и левого глаза или разная окраска различных участков радужной оболочки одного глаза), внутренняя сторона зеленая, а внешняя ― смесь голубого и серого.

Теперь, когда она выросла, она больше похожа на его сестру, чем на дочь. Но надо отдать ему должное, он почти не постарел из-за всех физических упражнений, которыми занимается.

Песня заканчивается, когда Кинг подходит к ней, и они задувают восемнадцать свечей под одобрительные возгласы и беспорядочные крики «С днем рождения» из толпы, после чего он обнимает дочь. Они надолго замирают в объятиях друг друга, затем он отступает и целует ее в лоб.

Если бы кто-то сказал мне, что жестокий Кинг, который дрался на улицах словно чемпион, превратится в нежного отца, я бы пошел по пути богохульства.

Но доказательства прямо передо мной. Эта девушка крутит им, как хочет, и самое ужасное, что он прекрасно об этом знает.

Возможно, это потому, что она появилась, когда мы учились в выпускном классе средней школы, и он не понимал, что значит иметь ребенка ― он и сейчас не всегда понимает. Или потому, что он всегда называл ее своим вторым шансом на жизнь.

Я останавливаюсь возле дерева и проверяю электронную почту, отвечаю на срочные письма, ожидая, когда эта тусовка закончится.

Это занимает более десяти минут ― на пять минут больше, чем установленный мной срок, а я еще не показался на глаза. После того как Гвинет, наконец, отправляется принимать поздравления, а Кинг исчезает в доме, вероятно, чтобы выпить, я иду за ним.

Остаться незамеченным чертовски трудно, когда большинство присутствующих либо работают на меня, либо работали со мной, но торт и именинница отвлекли их внимание. Я в безопасности. На данный момент.

Обнаруживаю Кинга на кухне, копающегося в холодильнике, перебирающего бутылки пива и отдающего четкие, методичные распоряжения обслуживающему персоналу. Вот это Кинг, которого я знаю. Четкий и точный. Это одна из причин, по которой я с ним изначально сошелся.

В конце концов, дьяволы распознают друг друга.

Или, может быть, он теперь бывший дьявол, учитывая все то слащавое дерьмо, которое он делает, когда речь идет о его дочери.

Я прислоняюсь к стойке и скрещиваю ноги в лодыжках.

― Для завершения образа, тебе не хватает только наряда горничной.

Кинг оборачивается, держа в руках две упаковки пива, выражение его лица сразу же становится резким. Добряк, который не так давно пел «С днем рождения» испарился.

Он выпрямляется, но, как бы ни старался стать выше меня, со своим ростом метр восемьдесят два все равно на дюйм ниже меня. Но он более накачанный.

Если не считать боксирования с ним по старой привычке и пеших прогулок, я не так одержим спортом, как он.

― Можете идти.

Он передает пиво одному из сотрудников, по его приказу все выбегают из кухни.

Закрыв холодильник, он достает из кармана зажигалку Zippo и щелкает ею, то открывая, то закрывая. Он давно бросил курить, вскоре после рождения Гвинет, но одержим этой зажигалкой.

― Думал, ты не придешь.

― Я здесь, разве нет?

― Хорошая попытка, потому что я планировал надрать тебе задницу.

― Тебе не одолеть меня. Не в этой жизни, по крайней мере.

― Поединок на прошлой неделе говорит об обратном.

― На прошлой неделе ты схитрил, бросив полотенце мне в лицо.

― Это называется уличный бой, а не благородные боевые искусства. Я дам тебе выиграть на этой неделе

― Иди на х*й. Не веди себя великодушно, зная, что я нокаутирую тебя.

― Посмотрим. Почему ты опоздал?

― Это всего лишь день рождения, Кинг. Не вижу ничего особенного.

― День рождения моей дочери. Это особенный день, Нэйт.

Я борюсь с желанием повторить, что это всего лишь день рождения, но понимаю, что он точно меня ударит. Мое лицо сейчас вроде как недвижимость, и на нем не может быть синяков. У Кинга тоже. Вот почему лицо ― запретная зона в наших драках.

Кинг закрывает зажигалку, засовывает ее обратно в карман и лезет в шкаф. Достает бутылку «The Balvenie 21 Year Old PortWood» и наливает два бокала, затем тянется через стойку и протягивает один мне.

― Пить в такую рань?― Взбалтываю содержимое.

― Особый случай.

Делаю глоток, чтобы скрыть гримасу.

― Потому что это день рождения твоей дочери или потому что это напоминает тебе о ее матери?

― Ее мать может идти на х*й. Этой женщины не существует. ― Он залпом выпивает содержимое стакана.

― Ясно. Судя по миллиону ищеек, которых ты нанял за последние восемнадцать лет, это на самом деле так.

― Не помешает знать местонахождение своего врага.

― Хочешь, чтобы я поверил, что ты ничего не сделаешь, когда найдешь ее? Серьезно, Кинг?

Он ухмыляется, снова наполняя свой стакан.

― Я не говорил этого.

― Не впутывай меня и нашу компанию в этот бардак.

― Компанию, возможно. Но ты, мой друг, определенно пойдешь ко дну вместе со мной.

Он подходит ко мне и прислоняется к стойке. Мы пьем в тишине ― это наш ритуал со времен драк в старших классах. Тогда мы были в крови, синяках и едва дышали, но все равно забирались на крышу школы, с которой открывался вид на Нью-Йорк, и пили пиво. Именно тогда мы поклялись покорить этот город.

Почти два десятилетия спустя у нас есть филиалы по всей стране, а также в Лондоне и Франции.

И этого все еще недостаточно.

Никогда не будет достаточно.

― Она так быстро растет. ― Кинг вздыхает, наблюдая за тем, как Гвинет помогает персоналу. ― Я хочу, чтобы она снова стала моим маленьким ангелочком.

― Детям свойственно вырастать.

― Ты, бл*дь, думаешь, я этого не знаю. На днях она говорила о девственности со своей подругой

― Нах*я ты говоришь о девственности своей дочери со мной? Да и вообще.

Он отмахивается и продолжает:

― Я должен был догадаться, что это произойдет, меня начали посещать мрачные мысли о том, как кто-то может забрать ее у меня. Потом я начал всерьез рассматривать вариант стать убийцей, чтобы защитить её.

― Для ясности, я не буду твоим адвокатом.

― Иди на х*й, Нэйт.

― Потому что не поддерживаю тебя, когда ты собираешься совершить глупость?

― Потому что ты ревнивый ублюдок, потому что я всегда побеждаю не только в уличных боях, но и в проценте выигранных дел, и еще у меня ребенок родился раньше тебя.

― Во-первых, ты не всегда побеждаешь в боях, только тогда, когда жульничаешь. Во-вторых, проценты субъективны. Я по-прежнему выигрываю больше дел, чем ты, и мои способы изящны и эффективны, в отличие от твоих жестких, безжалостных способов, которые доставляют больше проблем, чем необходимо. Касаемо детей ― нет, спасибо. Я практически вырастил своего племянника, и сыт по горло детьми. ― Смотрю на свои часы. Двадцать минут с того момента, как я пришел. Я нахожусь здесь на пять минут больше, чем изначально планировал. Ставлю стакан на стойку. ― Я ухожу.