Пощечина.

Звук эхом разносится по кухне после того, как Дебра бьет Нэйта по щеке.

И в этот момент я теряю контроль. Мысль о том, что его родители так с ним обращались, приводит меня в бешенство, и я хочу, чтобы Дебра ушла. Я хочу, чтобы она перестала отдалять его от меня и превращать в камень.

Несмотря на то, что его тон спокоен, я чувствую в нем ледяной холод.

Поэтому я вскакиваю со своего места и встаю перед ним, лицом к ней.

― Убирайтесь из нашего дома. Сейчас же.

― Ты, заткнись.

― Нет, вы заткнитесь. И убирайтесь, пока я не вызвала полицию, чтобы арестовать вас за незаконное проникновение. Не припомню, чтобы приглашала вас. И поверьте, обвинение в незаконном проникновении не самый лучший пиар в прессе.

Она сжимает свои тонкие губы, затем разжимает их. Я не отвожу от нее взгляда все это время, скрестив руки на груди и постукивая мыском кроссовки по полу.

― Это еще не конец, ― объявляет она, прежде чем развернуться и уйти, стук ее каблуков эхом разносится по коридору.

Я выдыхаю и опускаю руки, медленно поворачиваясь к Нэйту. Я не ожидаю, что он будет гордиться мной, но я также не думала, что он злобно нахмурится.

― Никогда, слышишь меня, никогда, не разговаривай с ней больше.

― Ну уж нет. Я никому не позволю причинить тебе боль

― Это не твое гребаное дело, Гвинет. Мои отношения с матерью или с кем-то еще ― не твое дело.

― Какой же ты придурок.

― Теперь, когда ты это знаешь, перестань вмешиваться и отправляйся на работу.

― Если ты и дальше будешь отталкивать меня, у тебя никого не останется.

― Меня это вполне устраивает.

― Сейчас я тебя ненавижу.

― Мне пох*й. А теперь тащи свою задницу в машину и отправляйся на работу.

Он тяжело дышит, его грудные мышцы натягивают рубашку и фартук при каждом движении. И он словно на грани чего-то ― чего, я не знаю. Мне должно быть все равно, потому что его слова пробили глубокую, темную дыру в моей груди.

Не слишком ли поздно добавить его имя в список негативных слов?

Потому что мне отчаянно нужно стать менее чувствительной к нему. Мне нужно перестать страдать из-за того, что ему причинили боль его родители. Мне нужно перестать испытывать боль, потому что он холодный, фригидный, и воздвигнутые им стены могут раздавить меня.

Поэтому хватаю свою сумку и выбегаю из дома, я управляю машиной так безрассудно, что это меня пугает. Возможно, именно так себя чувствовал папа в тот день. Он узнал, что что-то не так, и попал в аварию.

Эта зловещая мысль заставляет меня сглотнуть, и я замедляюсь, включаю плейлист, состоящий из Twenty One Pilots и NF, потому что они успокаивают меня. Они особенные, как и я.

Особенных людей не понимают, и это нормально. Особым людям бывает больно, и это тоже нормально. Потому что мы особенные. Никакие крепости не уничтожат нас и не удержат снаружи.

После некоторого погружения в музыку я готова заняться чем-то другим, отличным от суматохи сегодняшнего утра. По пути в офис я направляюсь в автомобильную компанию, где мне нужно подписать кое-какие документы и предъявить удостоверение личности, чтобы доказать, что я ближайший родственник папы, чтобы получить файлы с видеорегистратора.

Затем еду на работу и направляюсь к Джейн в ИТ-отдел, чтобы насладиться покоем вдали от зорких глаз Нэйта. У него встреча с партнерами, так что некоторое время я в безопасности.

Джейн предлагает помочь разобраться с файлами со дня аварии.

Мы обе сидим в наушниках, слушаем записи и смотрим видео. Я постоянно плачу. Видя, как папа разговаривает, ведет машину, живой, в моей груди образуется ком. Он расширяется с каждой секундой, и не уверена, что он когда-нибудь сдуется. Возможно, у меня случится сердечный приступ. Паническая атака. Или любой другой приступ.

Я замираю, когда вижу, как последний человек, которого я ожидала увидеть, садится в папину машину. Аспен. Она распахивает дверь и садится на пассажирское сиденье.

― Убирайся на х*й, ― рявкает на нее папа, и даже я вздрагиваю от его тона.

Я часто забываю, что с другими людьми он совсем не такой, как рядом со мной.

«Возможно, для тебя он был любящим отцом, но для всех остальных он был безжалостным дьяволом».

Я снова вспоминаю сказанные ею слова.

― Тебе нужно перестать вести себя неадекватно без причины, Кингсли, ― говорит она ему, ее тон такой же жесткий, как и его.

― У меня есть условия, и они окончательные.

― Бессмысленные условия. Ты не можешь ожидать, что они примут эти условия.

― Они сделают это мирно и договорятся, или мы обратимся в суд и заставим их. В любом случае, я выиграю.

― Ты не хочешь решать это мирным путем, верно?

― Мирные пути скучны. А теперь убирайся. Я наговорился с тобой на десятилетия вперед.

Выходя из машины, она показывает ему средний палец.

― Чертова ведьма, ― бормочет папа себе под нос и уезжает.

Я скептически отношусь к своему занятию, но продолжаю слушать его телефонные разговоры, которые в основном касаются работы и суда. Многие звонки мне, он спрашивает, что я хочу на ужин.

Слезы собираются в моих глазах, когда я наблюдаю за тем, как смягчается его лицо, когда он разговаривает со мной. Я принимала все как должное. Его любовь, внимание, присутствие. А теперь у меня нет ничего из этого.

Джейн похлопывает меня по плечу, и я смотрю на нее, снимая наушники. Она указывает на свой ноутбук.

― Думаю, тебе стоит это послушать.

Я подключаю наушники и воспроизвожу запись. На экране появляется изображение папы за рулем. Он одет в костюм, который был на нем в день аварии, и у него темные круги под глазами.

На приборной панели мигает незнакомый номер, и папа отвечает:

― Скажи, что ты нашел ее.

Я наклоняюсь ближе к ноутбуку, но не слышу, что говорит собеседник, потому что папа разговаривает через наушник. Однако я вижу, как меняется выражение его лица, как оно становится словно высеченным из камня, а костяшки его пальцев сжимаются на рулевом колесе.

― Этого не может быть... ― Его голос низкий, словно шепот. ― Она не может быть матерью Гвен. Проверь еще раз.

Он заканчивает разговор, бросает наушник, затем несколько раз подряд бьет по рулю. Я почти чувствую, как дребезжит приборная панель перед ним, потому что мне кажется, что я нахожусь рядом с ним.

Я ведь не ослышалась? Он сказал про мать Гвен, так? Значит ли это, что папа искал ее?

Согласно тому, что я только что услышала, он нашел ее. Нашел, а потом произошел несчастный случай.

Все это не может быть совпадением, правда?