ГЛАВА 23

Гвинет

Я никогда не задумывалась о знакомстве с его родителями, потому что у нас с Нэйтом не такие отношения.

Наш союз для удобства. Не должно быть чувств, о которых он должен знать, и я использую его только для секса.

Придурок.

Гребаный придурок.

Иногда я так сильно его ненавижу, и, согласна, называть его дядей Нэйтом не лучший способ отомстить, но он причинил мне боль. Он разорвал меня в клочья после того, как подарил лучшие ночь и утро в моей жизни. Он превратил меня в женщину, заботился обо мне и спал рядом со мной. И он не ушел, как обычно.

Он остался.

Не говоря уже о том, что Нэйт был милым и игривым и вознес меня на такие высоты, о которых я и не подозревала. А затем спустил с небес на землю.

И мне пришлось причинить ему боль в ответ. Этому меня учил папа: если кто-то бьет, ты не должна стоять и принимать это. Ты наносишь ответный удар как можно сильнее, изо всех сил и с удвоенной агрессией.

И я так и сделала, заявила, что использовала его, а потом назвала дядей Нэйтом, потому что знаю, что его это бесит. Возможно, он хотел, чтобы я называла его так раньше, но определенно не сейчас. У нас есть негласное правило, он не называет меня мелкой, а я не буду называть его дядей.

Я сказала это, чтобы причинить ему боль, но не думаю, что это сработало. Он не чувствует того, что чувствуем мы, простые смертные, потому что он бог, чье сердце сделано из камня. Я могу прикоснуться к нему, но не смогу вдохнуть в него жизнь.

А сейчас с нами еще один человек, и я не могу смягчить его окаменевшее сердце, потому что кажется, что между нами образовались стены. Нет, это не просто стены.

Это настоящая крепость.

Высокая, прочная, через которую не может прорваться даже армия.

Причина ― человек. Незваный гость. Дебра Уивер. Я знаю ее, видела много раз на мероприятиях, которые посещала с папой. Не говоря уже о телевидении. Она ― вторая половинка властной пары Уиверов, жена сенатора Брайана Уивера и просто потрясающая женщина.

По крайней мере, так я думала раньше.

Прежде я чувствовала, как Нэйт напрягается в ее присутствии. Словно он ждал, что она нападет на него в любую минуту.

Она не похожа на того, кто будет нападать. Она выглядит стильной и элегантной в бежевом платье и черных туфлях на высоком каблуке. Ее золотистые волосы собраны в аккуратный пучок, а в светлых глазах невозмутимость. Она выглядит намного моложе своего возраста. Старший брат Нэйта, умерший давным-давно, был намного старше его, лет на десять или больше ― если я правильно помню. Таким образом, Дебре примерно около шестидесяти, но на вид ей около пятидесяти.

Сейчас ей, похоже, не до смеха, она переводит взгляд с одного на другого, словно безжалостная учительница, а мы двое наглых детей в ее классе.

― Мне очень жаль, ― говорит Марта Нэйту, но смотрит на меня. ― Я не смогла ее остановить.

Почему Марта смотрит на меня так, словно ей меня жалко? Со мной все хорошо. Мне больше не хочется идти к папе и рыдать у его кровати, потому что внезапно меня настигает одиночество.

Я не слышу звенящей пустоты в своем наполовину заполненном мозгу и не чувствую необходимости записать еще миллион слов в свой блокнот.

Нет.

― Остановить меня? ― Дебра прищелкивает языком. ― Это дом моего сына, и я могу приходить, когда захочу.

― Все в порядке, Марта, ― говорит Нэйт своим обычным спокойным тоном, и она уходит, склонив голову.

― Это дом не вашего сына, а моего отца, ― поправляю я.

Потому что это так, и я никому не позволю отнять у папы что-либо. Даже на словах.

Дебра, прищурившись, смотрит на меня, и, черт возьми, с каких пор ее взгляд такой осуждающий? По телевизору и на мероприятиях она выглядит такой спокойной.

― Что ты только что сказала, девочка?

― Я не девочка. Мне двадцать. И я сказала, что это папин дом.

― Иди на работу, Гвинет, ― холодно приказывает Нэйт, и я внутренне содрогаюсь от безразличия в его тоне.

Так вот как он теперь собирается со мной обращаться? Словно может мне приказывать?

В таком случае его ждет еще одна неприятность.

― Нет, у нас гость, поэтому я бы хотела остаться. ― Я опускаюсь на стул у стойки, где разложены мои кексы, ванильный молочный коктейль и вареные яйца, потому что Нэйт помнит о том, что мне нравится. Он знает, что я люблю есть, пить и даже смотреть. Он не знает, как быть гребаным человеком, но без труда распознал мои вкусы.

― Если хотите, можете присоединиться к нам.

Я не имею в виду того, что говорю, запихиваю кекс себе в рот, но Дебра подходит к нам, или, скорее, она направляется к Нэйту, который все еще стоит позади меня.

― Не могу поверить. Это, должно быть, отвратительная шутка.

Дебра в ужасе.

― Что ты здесь делаешь, мама?

Нэйт все еще находится в своем обычном режиме, но в его словах чувствуется напряжение.

― Ты не отвечал на мои звонки и не перезванивал, поэтому мне пришлось приехать и убедиться во всем самой.

Нэйт не отвечает на звонки матери? Если подумать, он редко появляется на публике со своими родителями, хотя теперь он их единственный ребенок.

― Когда Сьюзан сообщила мне, что ты женился, я подумала, речь идет о той, другой. Как ее звали? Точно, Аспен. Даже если у нее нет происхождения, она, по крайней мере, заработала себе имя, и я могла бы поработать над ее образом для общественности. Но ты женился на этой... этой... девочке? На дочери Кингсли? О чем ты думал?

Я выпиваю свой молочный коктейль, не используя соломинку, но это не гасит огонь, разгорающийся в моем горле. Ее слова разжигают во мне гнев. Она была не против его женитьбы на Аспен. Аспен ― правильный выбор для него. А я девочка.

Боже, ненавижу это и свой возраст, и, думаю, Дебру я тоже ненавижу.

Оо ― и, Сьюзан. Ее я просто презираю. Конечно, она пошла и настучала Дебре, потому что не получила желаемого.

― Это все для защиты фирмы и имущества Кинга, ― говорит Нэйт, такое ощущение, что он на грани.

― Вы женаты, Натаниэль. Люди узнают об этом, и мне придется позаботиться о слухах и домыслах. Знаешь, что они будут говорить о тебе? Они скажут, что ты вожделел ребенка, что тебя влекло к ней, когда она была несовершеннолетней и росла на твоих глазах. Они будут называть тебя ненормальным, педофилом и проклятым животным!

Я вздрагиваю от каждого ее слова. Вздрагиваю так сильно, что проливаю немного молочного коктейля на стойку, впиваясь в нее ногтями. Сильно. Быстро.

О, боже мой. Она права. Именно так и напишет пресса. Они разорвут на части либо меня, либо Нэйта. Они скажут, что я соблазнила его или он соблазнил меня.

И они определенно выберут его, потому что он ― Натаниэль Уивер. Принц империи Уивер и сын сенатора. Так что они захотят его уничтожить и попытаются использовать для этого все возможные уловки.

Каждую мерзкую уловку.

Пресса любит его семью. Они преследуют их. Постоянно пишут о них статьи.

Однажды Себастьян привел на мероприятие свою девушку японского происхождения, и они сошли с ума из-за этой пары. Они писали отвратительные статьи, утверждая, что он с ней встречается для рекламы, потому что наличие подружки-азиатки заставляет его хорошо выглядеть.

Но каждый, кто видел их наедине, знает, как Себастьян боготворит эту женщину. Он любит ее со страстью, которую можно почувствовать и ощутить, когда он прикасается к ней.

Они ― одна из самых офигенных пар на земле, и никто не убедит меня в обратном. И уж точно не гнилые СМИ, которые изрыгают ложь ради собственной выгоды.

Так что Уиверы все время в центре внимания. И пресса не упустит шанса унизить Нэйта и его семью. Его родителям придется отречься от него, чтобы сохранить свой имидж и...

― Ей двадцать лет, и она не ребенок. Перестань смотреть на нее или относиться к ней, как к несмышленому ребенку, и знаешь что? Нах*й прессу.

Резко выдыхаю, я не осознавала, что не дышала. У меня пересохло в горле.

Я с благодарностью смотрю на Нэйта. Ему не нужно было говорить эти слова, но он сказал, и теперь я наконец-то могу дышать.

― Натаниэль! ― Дебра сжимает в руках свой жемчуг. ― Это серьезно. Я не позволю тебе подвергать опасности нашу с твоим отцом репутацию, мы слишком много усилий приложили, чтобы добиться подобного статуса.

― И я серьезно, мама. Если ты видишь в этом проблему, предотврати ее заранее или после, с помощью обычных уловок для СМИ. В противном случае, мне плевать. Гвинет достаточно взрослая, чтобы принимать решения, и ни ты, ни кто-либо другой не имеет права голоса.

Дебра поджимает губы.

А я? Я хочу обнять его, но не могу, потому что он мудак, и у меня не может быть к нему чувств.

Потому что, несмотря на то, что он заступается за меня, он делает это, как опекун. В каком-то смысле я нахожусь под его опекой.

Я завишу от него.

― Я не одобряю этого, и Брайан тоже, ― объявляет Дебра. ― Ты должен развестись с ней.

― При всем уважении, мне глубоко наплевать на то, что думает каждый из вас.

― Натаниэль! Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?

Я чувствую, как укрепляются его стены. С каждой секундой Нэйт отдаляется, и мне хочется подойти к нему и убедиться, все ли с ним в порядке, но его поведение останавливает меня. Этот Нэйт немного пугает, и это не тот страх, который я могу проигнорировать. Этот страх более темный и заставляет меня напрячься.

― Уходи, мам, ― процедил он сквозь зубы. ― И больше сюда не возвращайся.

― Я не сдвинусь с места, пока ты не пообещаешь, что поступишь, как подобает.

― Как подобает? Это как, мама? Спихнуть меня на воспитание нянькам? Или, возможно, использовать все возможные уловки, чтобы избавиться от меня во время беременности. Ты даже принимала наркотики, на которые сейчас смотришь, задрав нос, верно? Но я был достаточно упрям и нагл, чтобы все-таки появиться на свет. И ты решила, что пренебрежение ― это отличный способ, чтобы избавиться от меня. У вас был Ник, так что мое присутствие было лишним, но я жил, а он, черт возьми, умер, и это испортило все ваши планы. Все должно было быть наоборот. Я должен был погибнуть в той аварии. Разве не это ты сказала тогда отцу? Почему умер Николас? Почему не Натаниэль? Почему это был Николас?