Он схватился за высокую луку, когда обожжённая лошадь перевернулась, корчась и крича от страха. Одной лишь силой он снова затащил себя в седло, когда лошадь снова встала прямо и бросилась диким галопом.

Из ниоткуда перед лошадью Тамалона возник смеющийся Роэл с Тескрой на спине, радостно махая руками.

- Беги! - крикнул он. - Ради будущих дней и новой славы!

Он ударил пятками своего скакуна и умчался в дым. Испуганное животное Тамалона последовало за знакомым жеребцом, и они вместе прорвались через дым и обломки, пронеслись через потоки пламени, огибая худшие участки ревущего костра, который в начале дня был гордым особняком Штормовой Предел.

Они оказались в месте, где падали пылающие балки и сверкала молния. В помещении, окутанном пламенем, с ошеломительной скоростью и умением уклонялся и парировал вражеские удары пропитанный потом и кровью Перивель. В одной руке он держал кинжал, а в другой меч — и ему требовалось оба оружия, чтобы сдерживать Марклона, Эрелдера и лорда Ражелдуса Талендара.

Роэл выхватил меч из ножен и с силой швырнул его. Меч завертелся в воздухе, попал Эрелдеру Талендару в висок и глубоко там застрял.

Эрелдер медленно рухнул, как срубленное дерево, а Роэл проревел:

- Я вернусь, лорд Ускеврен! Оставьте и мне немного веселья!

Перивель сумел свирепо ухмыльнуться в ответ — за мгновение до того, как Марклон Талендар нанёс рубящий удар двумя руками, вложив в него всю силу, и древний меч в руке Перивеля сломался в потоках синей молнии, которая заставила отступить всех сражавшихся.

- Я... буду здесь! - воскликнул Перивель, пытаясь набрать достаточно воздуха в лёгкие и подхватив меч с распростёртого тела. Он взмахнул им в воздухе и прокричал:

- За Ускевренов — навсегда!

Ражелдус и Марклон Талендар пришли в себя, обменялись взглядами и с мрачной синхронностью стали наступать на лорда семьи Ускеврен. Тамалон только успел выпрямиться в седле своей несущейся лошади, подвергая себя опасности, чтобы прокричать предостережение, как пылающие балки над Перивелем Ускевреном застонали и стали рушиться. Последовавший удар и рёв ярких огней, которые взметнулись следом, стали последним, что видел в тот день Тамалон в Штормовом Пределе. Испуганная лошадь пронесла его сквозь удушающую пелену дыма и поскакала прочь.

Украшенная звездой рукоять клинка в его рукаве была всё такой же гладкой. Тамалон позволил им всем ждать и задаваться вопросом, что скрывается за тонким намёком на ехидную улыбку, оставленным им на лице, и снова погрузился в тенистые залы памяти.

Конь отчаянным галопом пронёс бесчувственного Тамалона через Селгонт, пока не настал рассвет следующего дня. Роэл отправился обратно в огонь в напрасной попытке вытащить оставшися в живых, и вышел из яростного пламени с такими сильными ожогами, что стал похож на чудовище.

Мужчина, которого слуги Ускевренов звали Великим Медведем, так никогда и не поправился, практически не покидая кровати в тот ужасный год. Не раз Тамалон заставал гордую Тескру рыдающей в одной из комнат в башне, осушающей графин без всяких кубков и глядящей на освещённые фонарями улицы жестокого Селгонта.

Он никогда не упрекал её и вместо этого садился рядом. Обычно она молчала и просто предлагала ему графин — и обычно он делал глоток-другой. Он сидел с ней до утра, баюкая женщину на груди, если её одолевал сон. Для такого крохотного, хрупкого создания — она всегда казалась ему скорее младшей сестрой, чем второй матерью — она храпела как лошадь.

Когда Роэл отправился в могилу, она вскоре последовала за ним.

Тамалон пытался не видеть жалости в глазах немногих оставшихся с ним слуг, когда начал долгую задачу собирания остатков. Он на несколько лет покинул Селгонт, оставляя Штормовой Предел пеплом, чтобы торговать в более скромных портах Сембии — и даже в соседнем королевстве Кормир. Он медленно восстановил семейное состояние, но мог бы бросить в отчаянии эту работу, если бы не встретил и не женился на Шамур, чей жаркий нрав, хитрость и боевой дух снова согрели его.

Торговые флотилии Ускевренов в глазах селгонтцев ассоциировались с пиратами, так что Тамалон избегал традиционного ремесла семьи. Вместо этого он продавал и покупал землю, пока не наловчился — стал понимать, какие города будут расширяться и какие торговые маршруты расти. Заработанные монеты он тратил, спонсируя ремесленников, которых большинство влиятельных купеческих семей Сембии предпочитали игнорировать и унижать: простолюдинов, работающих по металлу, резчиков по дереву, ювелиров и других.

Вместе с ними он преодолел голодные времена, всегда вёл дела честно, и для них имя Ускеврен стало означать не «жуткий беспощадный пират», а «верный друг». Он продавал их товары в городах, сделал их богатыми, и в процессе заново наполнил семейные сундуки. В Сембии восстановить богатство означало восстановить имя... и настала весна, когда Ускеврены стали восстанавливать Штормовой Предел, вернувшись в Селгонт, как будто никогда и не уходили.

Конечно, пошли слухи — и другие дома, не желавшие видеть ещё одного соперника, в особенности Соргилы и Талендары раздували их — но в торговых залах Селгонта Тамалон Ускеврен всегда вёл дела честно. Для других гордых домов это было редкостью.

Когда начались неприятности, семейная гвардия, которую Шамур основала, обучила и тайно испытала, искоренив неверных, доказала свою ценность. Несколько самых проблемных Соргилов и Талендаров просто «исчезли».

Нанимали магов. По утрам находили новые трупы, а склады и корабли Соргилов и Талендаров горели — как сгорел Штормовой Предел.

Когда цена стала слишком высока, единственные огни остались гореть лишь в глазах Соргилов и Талендаров, но две семьи больше не смели в открытую нападать на Ускевренов или их работников.

Шли годы, Штормовой Предел восстал из пепла в новом величии, и большая часть селгонтцев зауважала честность Тамалона, его бесстрашную, но вежливую манеру вести дела, и его смекалку. Семья Ускевренов снова по-настоящему процветала, высоко ценилась — и не испытывала недостатка во врагах.

Похоже, даже наоборот.

- Дворецкий! - неожиданно рявкнул мужчина, назвавшийся Перивелем Ускевреном. - Приказываю тебе привести сюда всех моих возлюбленных родичей. Я хочу, чтобы они присутствовали и стали свидетелями того, как я верну себе богатство, принадлежащее мне по праву.

Дворецкий, Эревис Кейл, как будто на мельчайшую долю секунды замешкался. Он уже прошёл под аркой в мрак тёмного коридора, и сложно было понять, слышит ли он приказ самозванца.

Будь прокляты все пляски богов, подумал Тамалон, этот человек может быть Перивелем — а может быть тем, у кого был доступ к пленному Перивелю и много времени на расспросы о семейных делах.

Услышав слабый шорох на балконе зала, Тамалон поднял взгляд, заметил мельком рукав своей дочери Тазиенны, и снова опустил глаза на собравшихся за столом врагов. Его сыновья и дочери должны быть созданиями молнии, чтобы так быстро отреагировать на любые просьбы Эревиса Кейла. Наверное, другой слуга уже предупредил их о происходящем в зале.

Глава дома Ускеврен сделал глубокий вдох и подумал: «Всевышние боги, пускай мои дети помолчат хотя бы до конца испытания».

С этим наёмным магом, распухшим от смертоносных заклинаний, и законодателем, хватит  брошенных с балкона неосторожных слов — или, тем более, оружия — чтобы дать Талендарам и Соргилам достаточный повод для драки.

Тамалону не нужно было видеть, как вошла его жена. Он почувствовал тепло её взгляда — и, как всегда, ощутил прилив сил, как будто её присутствие было сразу плащом и доспехами на его теле. Должно быть, она рано вернулась с праздника, который должен был затянуться до утра. Шамур с первого взгляда поймёт всю опасность происходящего и заставит сыновей и дочерей молчать.

Конечно, одна опасность всегда сменяется другой. Не было такого человека в Селгонте, включая самого Тамалона, который мог бы заставить молчать Шамур.

Как будто вразрез с мрачными мыслями Тамалона неожиданно наступила тишина — слово каждый задержал дыхание. С суровой торжественностью — его шаги были почти бесшумными — в сердце этой тяжёлой, ожидающей тишины ступил дворецкий с Глотком Ускеврена на серебряном блюде.

Он стоял один — большой и простой кубок. Он казался старым и почему-то сильным, таким же стойким, как древний фундамент Штормового Предела. Эревис Кейл, хорошо осознающий важность происходящего, поднял блюдо высоко перед собой и замедлил шаг, чтобы все могли  хорошенько рассмотреть Пылающую чашу.

Иристар Велвонт безапелляционно ткнул пальцем в него, потом на стол, приказывая дворецкому поставить чашу перед ним, но Кейл плавно обошёл мага и принёс блюдо хозяину.

Тамалон наградил его скупой одобрительной улыбкой и собственным жестом указал дворецкому отнести кубок мужчине, называвшемся Перивелем Ускевреном.

Самозванец удивлённо посмотрел на него. Тамалон улыбнулся ему пошире и жестом разрешил взять кубок.

Самозванец подозрительно уставился в глубины чаши. Она была пустой и немного пыльной. Вид кубка как будто неожиданно привлёк молодую горничную, какое-то время беззвучно скользившую у дальних краёв зала, подметая пыль, и она повернулась и скользнула вперёд, приготовив тряпку для пыли в тонкой руке. Тамалон взмахом отправил её обратно в тень. Она склонила голову, подчиняясь, и вернулась к работе.

Перивель замешкался. Он немного повернул голову, как будто ожидая какого-то знака от мага. Прескер Талендар поёрзал, слабо улыбнувшись в сторону балконов, с которых молча наблюдали Ускеврены — но если чародей Велвонт и дал самозванцу какой-то знак, Тамалон его не заметил.