Глава 5

Нора

Остаток дня я была практически бесполезна в пекарне. К счастью, оставалось не так много времени, и Тина с Фионой могли управлять заведением во сне. Они были более чем счастливы, когда я возилась на кухне, готовя шоколадное печенье, чтобы успокоить нервы.

У меня был рецепт для каждой ситуации, для каждой болезни, для каждого времени года. Но по умолчанию я использовала подрумяненное сливочное масло, морскую соль и три вида шоколада: темный, полусладкий и молочный. Хотя даже печенье не сотворило своей обычной магии.

Рюмка текилы, которую Фиона заставила меня выпить, как только Роуэн ушел, немного помогла, но к тому времени, как мы закрыли пекарню, все нахлынуло вновь.

Роуэн не вернулся. Я даже не знала, собирается ли он вернуться. Я понятия не имела, что он сделал. Понятия не имею, зачем он это сделал. Мой разум продолжал прокручивать все, что он сказал, то, как он смотрел на меня. И самое главное — его прощальная фраза.

«Это наше начало».

Слова крутились в моей голове снова и снова, заставляя чувствовать тепло, нервозность и испуг одновременно.

Мысль о возвращении домой — в мой прекрасный, чистый, тихий дом — не была ни в малейшей степени заманчивой… Я бы осталась наедине со своими мыслями, а потом, вероятно, попыталась бы снять потолочный вентилятор, чтобы почистить его, или что-нибудь еще безумное.

К счастью, мне не пришлось с этим сталкиваться, потому что у меня есть лучшая подруга по имени Фиона. Лучшая подруга, которая, не спрашивая, пошла со мной домой, взяла под руку, болтая обо всем на свете, не давая ни минуты тишины.

Она подошла к колонке и подключила свой телефон, звуки «Fleetwood Mac» разнеслись по дому. Фиона умела определять, какая группа, какая песня необходимы в любой ситуации. Как я с выпечкой. И бы не додумалась, что Стиви Никс, поющий «Landslide», способен успокоить мои нервы.

— Ты принеси вино, я принесу бокалы, — она кивнула на мой винный холодильник.

Обеденный стол был сделан из восстановленного дерева, в деревенском стиле и идеально сочетался со старинной люстрой, висящей над ним, и винтажными французскими стульями с розовыми спинками, окружавшими его. Выцветший розовый ковер под ним покрывал темные паркетные полы.

Благодарная за то, что у меня есть задание, я сделала в точности, как она сказала, достала бутылку из холодильника, открыла и бросила пробку в большую стеклянную вазу, которая стояла на полке. Каждый раз, когда в моей жизни происходило что-то важное — хорошее или плохое, — я оставляла пробку от любой бутылки вина.

Мне нравился этот ритуал. Я словно собирала моменты из жизни. И для того, чтобы учиться, и для того, чтобы получать удовольствие. Не знаю, что за собой повлекут сегодняшние события, но точно знала, что они были важными. Что этот день нужно запомнить. Как сказал Роуэн, это начало чего-то.

У меня закружилась голова, вспомнив его тон, взгляд в его глазах, когда он произносил эти слова.

Фиона достала два бокала и поставила их на стойку.

— Нет, это бокалы для Пино, — сказала я ей. — Это французское бургундское. Нужны вот эти, — я указала на бокалы бордового цвета на второй полке.

Фиона уставилась на меня с отсутствующим выражением на лице, два бокала болтались в ее пальцах.

— Ты как бабуля, — простонала она, возвращая бокалы в шкафчик. — Разные бокалы для красного вина? — она покачала головой. — Еще какие-то причудливые, — она подняла один, повертев на свету. — Я пью вино из кофейных чашек, стаканов для воды или, в крайнем случае, из вазы.

Я рассмеялась, беря бокалы и наливая вино.

— Из-за тебя я чувствую себя малолеткой, — пробормотала она, беря свой бокал и усаживаясь в нише у окна среди подушек, на поиски которых у меня ушло шесть месяцев.

— У тебя есть модные подушки, цена которых сотню долларов за штуку, — она потрогала бахрому на них.

Я сделала глоток вина, устраиваясь рядом с ней. Скорее по двести за штуку… Но я промолчала. Мне было немного стыдно, что я потратила столько денег на подушки. Потом я напомнила себе, что чертовски усердно работала, чтобы иметь возможность потратить двести долларов на подушки и не моргнуть глазом. Я потратила годы, считая каждый потраченный пенни, живя в паршивой квартире, пропахшей плесенью. Затем еще несколько лет, пока медленно приводила в порядок этот дом. У меня собственная пекарня, которая приносит много денег, после двух лет работы в минусе. Не говоря уже о детстве с пустыми шкафами, отключением электричества, сменой домов каждые шесть месяцев, одеждой, которая всегда была на два размера меньше, дырявой обувью.

Да, я заслужила подушки. Дорогое мыло для рук в стеклянной бутылке, ковры, шесть бокалов для вина, и французское бургундское вино.

Я пожертвовала многим ради дома своей мечты, ради своего успешного бизнеса, ради безопасности. Поскольку я стремилась к чему-то другому, к чему-то большему, я позволила себе притвориться, что влюбилась в мужчину, который мне совершенно не подходил. Я отчаянно хотела быть матерью и женой, сказала «да» этому мужчине, когда он подарил мне кольцо, которое он купил не из-за того, чтобы оно понравилось мне, а из-за того, чтобы оно понравилось окружающим.

К счастью, я не позволила себе зацикливаться на этом. По крайней мере, слишком долго.

Мои мысли переключились с Нейтана на Роуэна. Который делал бог знает что. Он сказал, что вернется. С какой целью, не знаю.

— Сегодня было… много всего, — сказала я, делая огромный глоток вина.

Фиона смотрела на меня.

— Один из способов выразить это.

— Давай даже не будем говорить о драме с Нейтаном прошлой ночью, — продолжила я, делая еще один большой глоток. — Роуэн стал таким… — я замолчала, думая о том, как его лицо напряглось от ярости, и обжигающий жар на моей коже, когда он коснулся меня. Я быстро заморгала, чтобы не потеряться в этом воспоминании. — Я даже не знаю, как все это описать, — пожала я плечами. — Но это уже слишком. В этом нет абсолютно никакого смысла.

Фиона внимательно посмотрела на меня.

— Нет смысла?

Я кивнула, наблюдая, как вино кружится в бокале.

— Да, он даже не знает меня. И те несколько раз, когда он говорил со мной, я принимала его заказ или, знаешь, болтала о Йеллоустоуне так, словно мне нужна помощь психиатров, — смущение от этого воспоминания все еще жгло.

Фиона ответила не сразу, она просто изучала меня, поджав губы и прищурившись в упор.

— Ты серьезно?

Мое тело должно было чувствовать легкость и расслабленность, когда я осушила свой первый бокал вина, но нет. Я все еще была напряжена. Взвинчена. Особенно когда Фиона смотрела на меня вот так, без юмора, с напряжением, которое не совсем характерно для беззаботной девушки.

— Да, я серьезно, — сказала я ей, вставая, чтобы взять бутылку с бара. Я оставила ее, притворяясь, будто мне хватит одного бокала, чтобы переварить события сегодняшнего дня. И прошлой ночи.

— О, черт возьми, — вздохнула она, как только я села, снова наполняя наши бокалы.

Ее резкий тон удивил меня, как и скептический взгляд.

— Милая, я люблю тебя, — сказала она, беря стакан. — Я обожаю тебя. Все эти причуды и странности только делают тебя еще более невероятным человеком. Одной из самых невероятных людей, которых я знаю.

— Ты говоришь много приятных вещей, но злым тоном, — сказала я, откидываясь на подушки и выпивая еще вина в попытке расслабиться.

У меня не было привычки пить вино большими глотками. Особенно дорогие бутылки бордо.

Фиона наклонила голову, внимательно изучая меня.

— Но, я думаю, тебе нужна жесткая любовь, — она приподняла плечо, ее тон был не нежным, но и не совсем резким. — Мне никогда не нравился Нейтан.

— Я в шоке, — пробормотала я.

— Знаю, что не очень хорошо это скрывала, но я ведь ни разу не ударила его по лицу, верно?

Я утвердительно кивнула головой.

— Ты действительно справилась с этим.

— Я пыталась. Изо всех сил. Даже несмотря на то, что я ненавидела то, как он обращался с тобой. Ненавидела то, что он преувеличивал твою неуверенность, что он ошибочно подтвердил тебе все плохое, что ты думала о себе. Что ты все еще думаешь об этом. Что ты все еще слепа к тому, насколько ты прекрасна, — ее глаза скользнули по мне. — Что ты не осознаешь, какая ты восхитительная.

— Ты говоришь это, потому что моя лучшая подруга, — сказала я ей, игриво толкнув.

— Нет из-за этого, — она закатила глаза. — Может быть, потому, что я твоя лучшая подруга, и люблю тебя безоговорочно, я предвзята. Но все это видят, — она указала на меня. — Ты нет. Ты не видишь, что каждый мужчина в этом городе перепрыгнул бы через труп своей бабушки, чтобы добиться свидания с тобой.

Я нахмурилась, морщась от боли, вызванной этим жестом. Ужасный пример, но спорить с Фионой сейчас опасно.

— Я вижу, ты не веришь в то, что я говорю, — цыкнула она, будто умеет читать мои мысли или, по крайней мере, выражение лица. Или она знает меня достаточно хорошо, понимая, что я не поверю, будто каждый мужчина в городе хочет встречаться со мной.

Потому что каждый мужчина в городе хотел встречаться с ней.

— Потребуется много работы, чтобы отучиться от того дерьма, которое Нейтан укрепил в тебе. Дерьмо, которое пустило корни задолго до того, как ты ушла от этого ублюдка.

Она сделала еще глоток. Я тоже.

— Я верю, что ты узнаешь, насколько ты красива, насколько ты сексуальна, — пробормотала Фиона. — Что все твои странности делают тебя более привлекательной, — теперь она говорила приятные вещи более мягким тоном. — И я знаю, что тебе не нужен мужчина для этого. Но… — она играла с выбившейся ниткой на одной из моих дорогих подушек, хотя по сути это невозможно. — Мускулистый мужчина, который пялился на тебя, как влюбленный подросток, который совершенно очевидно считает твои странности милыми, который хочет сорвать с тебя одежду и сделать с тобой очень плохие, очень хорошие вещи, и который сейчас где-то там, защищает твою честь, — она указала в направлении моей входной двери, дико жестикулируя. — Не думаю, что женщине нужен мужчина, чтобы защищать ее честь.