Но Роуэн говорил так, словно будет мне поклоняться.

И все же я давила на него. Потому что откуда мне знать, что он хочет быть моим? Одно дело иметь женщину, но совсем другое — принадлежать ей так же, как и она тебе. Многие мужчины так не думали.

— Кексик, я был твоим в ту секунду, когда мой ботинок ступил в эту гребаную розовую пекарню, — сказал он без колебаний.

Мои легкие сжались, он забрал из них весь кислород.

Роуэн не торопил меня с ответом, я просто уставилась на него, не моргая, изо всех сил пытаясь понять, что он сейчас сказал. И поверить в это.

— У Карлайла в семь, — сказала я наконец, не в силах найти в себе силы сказать что-нибудь еще.

Роуэн не выглядел разочарованным тем, что я не сказала, что я «его», вероятно, потому, что это итак довольно ясно.

— Я позвоню, попрошу забронировать стол.

— Карлайл не бронирует столы, — ответила я. — Даже для Тома Хэнкса, а он национальное достояние.

Это было правдой. Кинозвезда приехал в город, когда услышал, что один из его любимых шеф-поваров снова работает. А когда он появился, столиков не было. Карлайл не делал исключений.

При всем своем добродушии Том воспринял это спокойно и на следующий вечер встал в очередь вместе с остальными посетителями.

Случилось все три года назад, и эта история уже стала городской легендой.

Роуэн наклонился вперед, чтобы поцеловать меня в кончик носа.

— Я заеду за тобой, — было его единственным объяснением.

Потом он вышел из моей пекарни, как будто только что не перевернул мой мир.