— Ты закончила? — спросил я, когда она несколько секунд молчала.

Она хмуро посмотрела на меня.

— Если ты причинишь ей боль, я сниму кожу с твоего лица и поджарю ее на своем барбекю у тебя на глазах.

Я кивнул, изо всех сил стараясь сдержать желание улыбнуться. Не потому, что она казалась смешной… Она была чертовски серьезна, вот почему мне нужно было улыбнуться. Я чертовски обрадовался, что у Норы есть друг, готовый вот так за нее биться. Многое говорило о том, каким человеком была Нора.

— Меньшего и не ожидал, — сказал я ей. — Понимаю, почему ты хочешь защитить ее. Она заслуживает этого. А еще эти мужчины — придурки. В свое время я был одним из них.

Я внутренне поморщился, подумав о том, как плохо я обращался с женщинами, когда впервые вернулся домой. Я никогда не поднимал и не собираюсь поднимать руку на женщину. Но это не означало, что я не причинял им вреда. Использовал их. Был черствым, жестоким, потому что мне нужен был секс, чтобы заглушить кошмары, но также я не мог вынести другого человека рядом с собой.

Я снова сосредоточился на Фионе.

— Но я не собираюсь причинять ей боль, — это было обещание. Больше для себя, чем для Фионы.

Она пристально смотрела на меня, оценивая мои слова, взвешивая их. Я подозревал, что у Норы не было большого опыта, когда дело касалось мужчин, и из того, что рассказала Фиона, и чуть-чуть от Норы, — понял, что она была доверчивой. Доброй. Она не ожидала, что мужчины будут лгать ей.

А Фиона да. Она знала нас слишком хорошо. И она знала, что большинство мужчин имеют привычку давать обещания, чтобы получить желаемое.

Она медленно кивнула после долгого молчания.

— Хорошо, — смягчилась она. — Но я слежу за тобой.

— По-другому и быть не могло.

Нора

Когда Роуэн вошел в дверь, у меня перехватило дыхание. Сердце бешено колотилось в груди, колени дрожали. Губы горели от напоминания, когда он целовал меня утром.

Пометил меня. Сделал своей. Хотя я и до этого была.

Но за это утро мне удалось убедить себя, что это все приснилось. Или что я переоценила то, как он прикасался ко мне, смотрел на меня, как его голос стал хриплым и полным обещания.

Я очень хорошо умела убеждать себя во всевозможных вещах.

Но, увидев, как Роуэн неторопливо вошел, его глаза инстинктивно нашли мои, стало неизбежным фактом, что я вообще ничего не воображала.

Переоделся. Он был одет во фланелевую черно-красную расстегнутую рубашку в клетку, с черной футболкой под ней, подчеркивающей пресс. Поношенные джинсы, забрызганные краской, а на ногах рабочие ботинки. И, конечно же, его фирменная бейсболка, надетая задом наперед.

Мне было очень трудно — почти невозможно, если честно, — обслуживать оставшихся клиентов, стоящих перед ним в очереди.

Пальцы онемели, в животе кружились бабочки, а тело побуждало бежать. Я всегда убегала от чувств страха и неловкости.

Но этот пристальный взгляд… я застыла на месте.

— Привет, — выдохнула я, когда он встал передо мной.

Он ничего не сказал, просто продолжал смотреть на меня таким взглядом, который не годился для публики.

Когда моя нижняя губа задрожала, его глаза проследили за этим движением.

Затем он перестал пялиться.

Он принял меры. Целенаправленно обойдя стойку, он прошел мимо Тины у кофемашины, направляясь прямо ко мне.

— Что ты…

У меня не было времени задать остальную часть вопроса, он целовал меня.

В центре пекарни.

Со свидетелями.

И я знала этот город. Моих постоянных клиентов. Они любопытны. И они очень наслаждались этим шоу. Я никогда не увлекалась парнями.

За исключением происходящего.

Поцелуй длился дольше, чем это было уместно, но я ничего другого не могла сделать, кроме как поцеловать его в ответ.

Я изо всех сил вцепилась в края его рубашки.

Роуэн отстранился, его рот все еще был в нескольких дюймах от моего.

— Привет.

Я быстро заморгала, пытаясь сориентироваться, одновременно анализируя грубость его голоса, когда он произносил одно единственное слово.

Затем звуки пекарни снова донеслись до меня, и я поняла, что произошло.

— Роуэн, ты не можешь просто целовать меня посреди моей пекарни, — прошипела я, отступая назад и проводя руками по волосам, которые были в беспорядке и до всего этого.

Я пыталась казаться строгой и разозленной, но это, очевидно, не сработало, так как Роуэн ухмылялся с мерцающим взглядом.

— Он только что это сделал, дорогая, — ответила за него Тина, забавляясь, наливая молоко для латте.

Я взглянула на Тину, которая не казалась удивленной. Ее зеленые глаза искрились теплом. Что было определенно нехарактерно, поскольку она точно не милая ни с кем, кроме своей жены.

Она была холодна и откровенно враждебна с Нейтаном.

Очевидно, она уже одобрила Роуэна. Что не имело никакого смысла. На Тину трудно произвести впечатление, и она, конечно, не поддалась бы влиянию мужской привлекательности. И все же она стояла там, с сияющими глазами, не угрожая Роуэну ни взглядом, ни словами.

Я снова перевела взгляд на Роуэна.

— Мне нужно работать, — сообщила я ему, мои щеки все еще пылали от жара его внимания, губы горели.

— Я сама! — пропела Фиона, протискиваясь мимо нас обоих, чтобы занять место у прилавка, обслуживая клиентов.

Я понятия не имела, где она была, и даже не видела, как она подошла. Я была одновременно благодарна и возмущена ее присутствием. Слишком много внимания со стороны Роуэна за такой короткий промежуток времени. Я не способна справиться с этим.

Роуэн воспользовался присутствием Фионы как возможностью мягко взять меня за плечо и отвести на кухню.

Тут пахло яблоком и корицей, так как я решила испечь осенний рулет, начиненный специями и политый медом. Он великолепно сочетается с теплым яблочным сидром или латте с тыквенным сиропом собственного приготовления.

Я собиралась сказать ему, что он не может заходить за прилавок и целовать меня. Что я сейчас в шоке и не готова к отношениям… или что это, черт возьми. Но он заговорил первым.

— Я приглашаю тебя на ужин, — заявил он.

Его руки больше не были на моих плечах, они были на моих бедрах. Так труднее сосредоточиться, но, хоть убейте, я не способна вырваться из его хватки.

— Ч-что? — я заикалась.

— Ужин, — повторил он. — Сегодня вечером. «У Карлайла». В семь.

«У Карлайла» — самое модное заведение в городе. По понятным причинам. Шеф-повар, Карлайл, раньше владел каким-то модным рестораном в Нью-Йорке, был богат и знаменит, а также огромной звездой кулинарного мира. Затем он отошел от всего этого по причинам, о которых городские сплетники любили порассуждать, но так и не докопались до сути, и приехал сюда, на Юпитер, чтобы открыть новый ресторан.

Еда была не от мира сего. Нельзя бронировать столик заранее: все в порядке живой очереди. И там всегда много народу. Несмотря ни на что.

— Ты хочешь пойти на… свидание? — спросила я его.

— Хочу трахнуть тебя, — прямо ответил он.

Мое тело дернулось от удара, который не был ни капельки неприятным.

— Хочу трахнуть тебя, — повторил он, его хватка на моих бедрах усилилась, взгляд опустился на мои губы. — Пришлось постараться, чтобы не сделать это прошлой ночью. И этим утром, — он поднял глаза, глядя мне за спину, туда, откуда доносились звуки пекарни. — И сейчас, — добавил он.

Секс на публике никогда не был моей фантазией. Я была застенчивой, замкнутой, мне не очень нравилось быть в центре внимания. Но прямо сейчас я была готова к тому, что Роуэн трахнет меня на кухне, когда в нескольких футах от меня пекарня, полная людей.

— Но, — выдавил он сквозь зубы. — Хочу делать с тобой это по-другому. Хочу пригласить тебя на свидание. Дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Показать всему этому городу, что ты моя, — он поднял руку, чтобы погладить меня по щеке. — И потом, хочу показать тебе, что ты моя.

Мой желудок перевернулся, когда я сделала прерывистый вдох через рот.

Роуэн пристально смотрел на меня.

— Если и ты хочешь.

Это был не совсем вопрос. Больше похоже на вывод.

Я не могла говорить. Я была слишком занята, пытаясь не растаять в лужу у его ног. Или попытаться взобраться на него, как на дерево.

— Я довольно хорошо разбираюсь в людях, Нора, — пробормотал Роуэн. — Правда. И за эти годы стал профи, читая твои выражения лица и поведение.

Еще один переворот в животе. Мое сердцебиение замедлилось.

— В дополнение к этому, ты была чертовски полна энтузиазма несколько часов назад, — продолжил он. — Итак, я довольно уверен, что ты тоже этого хочешь, — пояснил он. — Но мне нужно услышать это из твоих прелестных уст.

— Люди н-не разговаривают так в реальной жизни, — заикаясь, произнес я. — Особенно мужчины не разговаривают так в реальной жизни.

Губы Роуэна дрогнули.

— Это настоящая жизнь, кексик.

Я переваривала его слова. Он прав. Это настоящая жизнь. Все слишком ощущается. И мое колотящееся сердце, пульсация между ног, покалывание в кончиках пальцев (это насторожило, вдруг инсульт?) подтвердили, что да, это действительно реальность.

— Мне нужно услышать, как ты говоришь, что хочешь быть моей, — мягко попросил он.

Я наклонила голову, блуждая по нему глазами. Его угловатая челюсть была покрыта щетиной. Эти идеально пухлые и мужественные губы. Темные брови, обрамляющие пылающий взгляд. Чернильные волосы, которые касались его лба. Широкие плечи. Мускулистые руки. Предплечья обнажились из-за закатанных рукавов рубашки. Большие руки, покрытые мозолями, доказательство работы, которую он выполнял каждый день.

Конечно, я уже осматривала все это раньше. Но на расстоянии. Или мимолетными взглядами, когда была достаточно храбра.

— Ты хочешь быть моим? — спросила я вместо того, чтобы внять его приказу.

Я выдвигала на первый план убежденную феминистку в себе. Потому что смутилась тем, как сильно хотела быть его. Несмотря на то, что две ночи назад я проклинала другого мужчину за то, что тот хотел владеть мной.