Он был огромным и безукоризненно организованным. Там были ряды различных безалкогольных напитков и газированной воды в стеклянных бутылках, упорядоченных по размеру. Стеклянные банки с домашними заправками стояли в дверях вместе с домашним ореховым молоком. У меня было три разных вида сливочного масла: соленое, несоленое и масло «Шаранта-Пуату», из Франции.

Если бы вы заглянули в мой холодильник, то подумали бы, что я чокнутая перфекционистка. И это верно.

— Жаренный сыр, — решила я, хватая три вида сыра, майонез и сливочное масло.

Роуэн пришел на кухню. Но не для того, чтобы взгромоздиться на один из барных стульев, как это было нормой для любого посетителя в моем доме. Я готовила, раскладывала сырные тарелки, а гости смотрели. Удобный ритм, который мне нравился. Мне нравилось, когда люди приходили в мой дом, а я заботилась о них и кормила.

Но Роуэн не следовал ритму, который я установила на этой кухне. Конечно, еще бы.

Роуэн оказался позади, когда я закрывала дверцу холодильника. Так близко, что мое тело коснулось его, прежде чем я поняла, что происходит. И прежде чем я смогла остановить себя, я громко вдохнула, наслаждаясь его чистым, мужским ароматом.

Потом я поняла, что только что обнюхала этого человека, и отпрыгнула назад, раскладывая ингредиенты на прилавке, прежде чем отступить, чтобы взять разделочную доску и немного свежего хлеба из кладовой.

Моя рука дрожала.

Роуэн все еще был там, когда я обернулась.

— Сядь туда, — я указала на розовый барный стул.

Роуэн даже не посмотрел. Он продолжал смотреть на меня.

— Почему я должен сидеть там? — спросил он ровным тоном. Глубоко.

Я сглотнула, борясь одновременно с возбуждением и дискомфортом.

— Потому что это моя кухня, и я не могу допустить, чтобы на ней был мужчина.

Он приподнял бровь.

— Не очень равноправно.

Я подавила стон. Этот мужчина приводил в бешенство.

— Ты внезапно появился в моей жизни, требуешь остаться на ночь, да еще и на кухне командовать? — потребовала я, складывая руки на груди.

Он ответил не сразу. Нет, он просто продолжал смотреть на меня. Никто не смотрит на людей так долго, не говоря ни слова. Нет, если только они не хотят сорвать одежду.

И Роуэн не будет срывать с меня одежду.

Да?

Капельки пота выступили у меня между грудей.

Нет, такой мужчина, как Роуэн, не захочет срывать с меня одежду, у меня грудь потеет всякий раз, когда я нервничаю. Хотя, скорее, я была в ужасе. Но хороший вид ужаса. Например, когда ты катишься на американских горках, но знаешь, что надежно закреплена.

Но был крошечный процент вероятности, что тебя неправильно пристегнули, и ты разобьешься насмерть. Но это часть веселья, не так ли? Выйти с аттракциона и почувствовать себя так, будто ты обманул смерть.

— Я появился в твоей жизни, потому что хочу этого, — ответил Роуэн, все еще не разрывая своего разрушительного зрительного контакта. Он сделал шаг вперед. Маленький такой. Но любое сокращение расстояния между нами заставляло мое горло сжиматься, а грудь потеть сильнее.

— Скажи мне, что искренне хочешь, чтобы я ушел, и я уйду, — предложил он низким, хриплым голосом.

Мое сердце бешено колотилось. Я только что спорила с ним о том, что он здесь. Я делала это так страстно. Но тогда Фиона была здесь чем-то вроде поддержки. А сейчас он пялится и разговаривает со мной тоном, похожим на растопленный шоколад.

«Скажи это», — убеждала я себя. С ним я могу разбиться сильнее, чем на американских горках.

Я открыла рот.

— Мне нужно приготовить сыр, — сказала я вместо того, чтобы прогнать его.

На один ужасный, но восхитительный момент я подумала, что он может не дать мне проходу.

Но затем он отступил назад. Я вздохнула с облегчением. Или разочарованием.

— Я хочу помочь, — теперь его голос был грубым.

— Будь там, — я указала на барные стулья. — Потому что я просто… мне нужно, чтобы ты был там. Я через многое прошла за последние двадцать четыре часа.

Роуэн поджал губы, хмуро глядя на меня всего на мгновение, прежде чем пошел и сел на стул. Мое сердцебиение не замедлилось.

Но этого было достаточно, чтобы приготовить сыр.

Роуэн Деррик в моем доме.

Это безумие.

Но что еще более безумно, так это то, насколько хорошо я себя ощущала.

Все казалось таким правильным.