18

НОВА

Вера: Что случилось?

Рэй: ОМГ! Прошла целая вечность с тех пор, как мы получали от тебя весточку. Делись сплетнями!

Я: Мы разговаривали три дня назад.

Рэй: Таааааак давно.

Вера: У кого-нибудь есть время для FaceTime?

Рэй: Я бы хотела, но мне нужно идти на гала-концерт.

Вера: Кто-то занят.

Рэй: Все. Время.

Я: Я не могу. Ребята куда-то меня приглашают. Это сюрприз.

Рэй: Они знают, что ты ненавидишь сюрпризы, верно?

Я: Я не *ненавижу* их.

Вера: Да, ненавидишь. Помнишь, мы пытались устроить сюрприз на день рождения, а ты первые тридцать минут пряталась в ванной.

Я: Это было очень ошеломляюще.

Вера: Потому что ты ненавидишь сюрпризы.

Я: Я уверена, что это будет здорово.

Рэй: Это секс-клуб?

Я: Надеюсь, что нет...

Рэй: Боже, надеюсь, что так. Я бы так завидовала.

Вера: Как поживает тот парень?

Рэй: Искоса смотрю...

Я: ЛОЛ!!!

Вера: Хахаха!

Рэй: Держи нас в курсе и обязательно запоминай все. Я хочу знать все. Каждый член, вену и длину.

Я: ОМГ! Это не секс-клуб!

Рэй: Но если это так...

Я: Тогда каждый член и длину.

Рэй: Ты лучшая.

Я: Целую. И мы скоро встретимся по FaceTime. У меня есть истории.

Рэй: Фу. Как ты можешь оставить нас в подвешенном состоянии.

Я: Покааааа.

Вера: Пока, сучка. Я ненавижу тебя за это ожидание... но повеселись!

— Готова идти? — спросил Паркер.

Я подняла взгляд со своего места за столом, завороженная тем, как его белая футболка туго натянулась на груди, когда он натягивал свою темно-синюю фланелевую рубашку на пуговицах.

— Это слюни? — Орен провел рукой по моему подбородку, и я отпрянула назад, шлепнув его по руке и одарив смертельным взглядом.

— Да, я готова, как только скажешь, — ответила я Паркеру, как будто не была поймана за подглядыванием за ним.

Его улыбка была полна высокомерия, и я закатила глаза, засунула телефон в сумочку и вытолкнула Орена из кабинки, чтобы мы могли встать.

— Черт, Нова. Я могу начать пускать слюни по тебе. А эти татуировки? Нннг, —хрюкнул Орен.

Я посмотрела вниз на свои свободные, дырявые джинсы, закатанные под Doc Martens, и черную концертную футболку Alkaline Trio. Футболка была обрезана выше пупка, но брюки доходили до талии, так что не похоже, что я обнажила слишком много кожи.

За исключением спины, где были тонкие полоски, соединяющие футболку, обнажая татуировку, идущую по всей длине моего позвоночника.

Паркер покрутил пальцем, показывая, чтобы я повернулась. Я затаила дыхание, когда услышала, как его шаги приближаются, отводя мои волосы в сторону, чтобы обнажить спину. Шершавая подушечка его пальца оказалась между лопаток, там, где, как я знала, покоилась голова феникса. Мои мышцы сжались, посылая мурашки осознания вниз по позвоночнику, словно преследуя его прикосновение, когда оно проследовало по буквам, идущим до самой поясницы. Он видел тату и раньше, но каждый раз, когда у него появлялась возможность, он проводил пальцем по словам.

— Я — буря, — прошептал Паркер.

Это всегда была одна из моих любимых цитат о том, как дьявол говорит воину, что она недостаточно сильна, чтобы справиться с бурей. Я представляла себя окровавленного и избитого человека, который пытается встать, найти опору, только чтобы сделать агрессивный шаг вперед и оскалить зубы, прорычав цитату в ответ.

— Это ты придумала дизайн? — спросил Орен.

— Конечно.

Я была в походе в пустыне с красными скалами, которые с заходом солнца все больше походили на огонь. Это была годовщина того дня, когда суд закрыл дело о моей травме, и я стояла на утесе, глядя на огромный мир — одинокая, но сильная. Я чувствовала себя фениксом, восставшим из пепла, осмелившимся заставить дьявола снова задавать мне вопросы.

Я набросала эскиз и на следующий день нашла тату-салон.

— Тебе придется сделать дизайн моей первой татуировки, — заявил Орен.

— У тебя их нет?

— Ты видела хоть одну? — спросил он, как будто это было очевидно.

Я догадывалась, что так и должно быть, учитывая, что он расхаживал по автобусу в минимальном количестве одежды. Иногда просто держа ее в руке, когда бежал из душа к своей койке.

— Это девственная, незапятнанная кожа, детка. В ожидании твоих работ.

— Может быть. Мое искусство стоит дорого, — усмехнулась я.

— Я ранен, — надулся Орен, прижав руку к сердцу. — Хочешь еще один поцелуй в качестве платы?

— Я разработаю одну, если ты больше никогда не будешь лизать мое лицо.

— Забились.

— Девушки, вы готовы ехать или как? — спросил Эш от двери автобуса. — Машина ждет.

Мы погрузились в черный внедорожник и еще один позади нас для безопасности. Ребята заверили, что будут осторожны и избегать публичных мест, но мы приехали в Нэшвилл сегодня днем, и фанаты могут быть сумасшедшими. Я сидела между Ореном и Паркером, Броган вел машину, а Эш сидел на пассажирском сиденье.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал Паркер, наклонившись достаточно близко, чтобы его дыхание коснулось моего уха.

Я повернулась так, чтобы взглянуть на него краем глаза, и лукаво ухмыльнулась.

— Ты и сам выглядишь не так уж плохо.

Паркер подул на ногти и отполировал их о рубашку, выпятив грудь.

Я не могла удержаться от смеха, и в животе у меня запорхали бабочки. Прошлая ночь вызвала сдвиг между нами. Мы были на острие ножа, балансируя между всеми проблемами, которые лежали между нами, и желанием, которое грозило выплеснуться наружу. Этот поцелуй подтолкнул нас чуть ближе к бушующему огню.

Мы словно прошли через цикл этапов наших отношений. Дружба, желание, в котором мы изо всех сил старались не признаваться, желание, которое проявлялось только в темноте ночи, когда он заползал в мою постель, а потом... потом мы расстались. Мы никогда не проходили третий этап — или, может быть, проходили, и это был четвертый этап — разрыв отношений.

Осознание того, что мы перешли к третьему шагу, недавно потопило бабочек в моем животе. Что, если мы были в нескольких мгновениях от того, чтобы развалиться на части?

Паркер подтолкнул меня плечом.

— Ты в порядке?

Я улучила момент, чтобы действительно посмотреть на него. Паркеру было всего двадцать четыре года, но я видела, как у него появляются морщины. Морщинка между бровями, когда он сосредоточенно их нахмуривал. Тонкие морщинки вокруг рта и глаз, которые будут становиться все глубже с тем, как он неизбежно наслаждается жизнью. Буду ли я там, чтобы увидеть это?

Я не знала, но сейчас я была там, и если это все, что у меня было, то так тому и быть.

— Да, — сказала я с улыбкой. — Я в порядке. Хотя, мне было бы лучше, если бы я знала, куда мы идем.

Паркер вытянул мизинец, его рука лежала на бедре рядом с моим бедром, и осторожно погладил мою ногу. Малейшее прикосновение — и огонь распространился, как рябь на пруду.

— Почти на месте, — пообещал он.

Драматично вздохнув, я положила руку на бедро, встретившись с его мизинцем на полпути, где мы соединили их до конца поездки. Наше желание больше не было запретным, но мы словно не знали, как его показать.

— Хорошо, Сверхновая, — позвал Эш спереди. — Закрой глаза.

— Что? Нет.

Когда он лишь улыбнулся и кивнул в ответ на мое возражение, я поджала губы, но подчинилась.

Паркер соединил пальцы с моими, я крепко держалась за них. Я могла бы привыкнуть закрывать глаза и удивляться, если бы это было платой за это. Машина остановилась, и я крепко зажмурила глаза, борясь с желанием подглядеть.

— Мы прибыли, — взволнованно объявил Броган.

— Открой глаза, — приказал Эш.

Сначала меня приветствовали четыре улыбающихся лица, подкатившиеся поближе, и мне пришлось посмеяться над их обнадеживающими взглядами.

— Вы, ребята, похожи на маленьких мальчиков, демонстрирующих свою коллекцию камней.

— Ты имеешь в виду коллекцию членов, — хмыкнул Орен.

— Фу, — сморщилась я. — Ну что, мы можем выйти? Или сидеть в машине и улыбаться мне — это сюрприз?

Они все засуетились, и я последовала за ними. Как только они вышли, они надели различные шляпы, чтобы попытаться слиться с толпой. Паркер нахлобучил свою черную ковбойскую шляпу, которая сочеталась с футболкой группы и фланелью, но все равно выглядела хорошо.

Наконец, посмотрев мимо них, я увидела светящуюся вывеску на здании фиолетового цвета с зеленой отделкой.

Моя улыбка сползла.

Караоке всю ночь, каждый вечер.

Каким-то образом мне удалось слегка приподнять губы, если не сказать немного принужденно. Я больше не пела перед людьми. В основном я пела только в душе или в машине. Очень редко, в последний месяц, я пела с ребятами во время сочинительства. Они в шутку заговаривали о том, что я должна присоединиться к ним на сцене на следующем концерте, но я отшивала их так жестко, что они больше не настаивали.

Единственный раз, когда мы были в караоке-баре, был на мой день рождения и ознаменовал для меня начало пения. Это было начало пути к моему худшему кошмару. Я больше не пела ни перед кем, потому что не могла делать это, не ассоциируя с тем, что произошло.

— Что мы делаем? — спросила я, неловко смеясь.

— Ночь караоке, детка, — воскликнул Орен.

— Ребята, вы действительно хотите петь в караоке-баре в ночь перед выступлением в середине тура? Кроме того, я не думаю, что мы настолько далеко от публики, чтобы скрыть вашу личность, если вы выйдете на сцену.

— О, да, — согласился Броган. — Мы не поем. Мы хотели, чтобы ты была в состоянии петь.

Моя улыбка полностью исчезла, а сердце заколотилось так сильно, что кровь хлынула в уши, мешая слышать. Огни закружились вокруг меня, и я сделала шаг назад, скрежет моих сапог по гравию был слишком громким.

— Мы помним, как ты любила петь, — объяснил Эш, все еще улыбаясь и совершенно не обращая внимания на мое волнение.

— И да, просить тебя выйти на сцену было чересчур, поэтому мы решили, что захудалый бар будет круто, — закончил Паркер.

Мое сердце билось слишком сильно — слишком быстро. Мои легкие не получали достаточно кислорода, несмотря на то, как сильно я втягивала все больше и больше воздуха через пересохшие губы.