Легкая улыбка тронула ее губы, прежде чем погасла.

— Я никогда не перестану быть собой, Кай, и я не хочу, чтобы ты перестал быть собой. Так как же мы можем быть вместе, когда принадлежим к разным мирам?

— Построив один из наших собственных, — просто сказал я.

— Это неразумно.

— Мне все равно. Дело не в разуме. Это о любви, а в любви нет ничего разумного.

Ветер унес слова прочь, как только они слетели с моего рта, но их воздействие осталось в слышимом прерывистом дыхании Изабеллы, в каскаде нервов, сотрясающих мое тело. Они заставляли меня чувствовать себя незащищенным и уязвимым, как будто моя кожа больше не была барьером между мной и внешним миром, но я продолжал.

— Я люблю тебя, Изабелла Валенсия. — Простой и откровенный, лишенный всякого притворства, за исключением голой правды, которая смотрела мне в лицо все это время. — Каждая частичка тебя, от твоего смеха до твоего юмора и того, как ты не можешь перестать говорить о презервативах.

Вырвался один из тех смехов, которые я так любил, переполненный эмоциями.

Улыбка промелькнула на моем лице, прежде чем я снова протрезвела.

— Ты думаешь, что сломлена, но я хотел бы, чтобы ты могла видеть себя такой, какой вижу тебя я. Умной. Сильной. Красивой. Несовершенной по твоим собственным стандартам, но такой чудесно совершенной для меня.

Новая слеза скатилась по щеке Изабеллы. В отличие от ее предыдущих рыданий, этот был тихим, но все равно пронзил меня насквозь.

Я никогда не влюблялся до нее, но как только это произошло, я сделал это так же, как делал все остальное. Полностью. Всецело. Безвозвратно.

— Я всегда гордился тем, что я лучший. Я должен был быть номером один, должен был победить. Я собирал призы и премии, потому что видел в них отражение моей самооценки, и думал, что нет ничего приятнее победы. Потом я встретил тебя. — Я проглотил эмоции, жгущие мое горло. — И все остальное... поблекло. Мы пережили несколько мрачных времен, но ты всегда была самой яркой частью моей жизни. Даже когда мы расстались. Даже когда я уходил. Просто знать, что ты существуешь где-то в этом мире, было достаточно.

Изабелла прижала кулак ко рту, ее глаза блестели в серебристом свете.

— Я никогда по-настоящему не жил до тебя, — сказал я. — И я не хочу представлять, как буду жить после тебя. — Я прижался своим лбом к ее, моя грудь болела от нужды и тысячи других эмоций, которые только она могла заставить меня почувствовать. — Останься со мной, любимая. Пожалуйста.

Тихий всхлип вырвался наружу и пропитал ночь.

— Ты идиот, — сказала она, ее щеки были мокрыми от слез. — Ты подловил меня на презервативах.

Облегчение заставило груз соскользнуть с моих плеч. Мое тело обмякло, и руки, сжимающие мои легкие, ослабли достаточно, чтобы вырвался смех.

— Я не удивлен, — пробормотал я. — У тебя действительно особое пристрастие к презервативам, особенно к..

— Кай

— Хмм?

— Заткнись и поцелуй меня.

— Изабелла.

— Да?

— Заткнись и дай мне поцеловать тебя.

Так я и сделал, глубоко и нежно, в то время как воспоминания о нас вернулись в мою грудь и обосновались там, где им и положено быть.