ГЛАВА 15

Я поцеловала Кая.

Скучного, застегнутого на все пуговицы Кая. Всегда подслушивающего, как я говорю самые неподобающие вещи, Кая. Члена клуба Вальгалла Кая.. И мне это понравилось.

Мир действительно перевернулся с ног на голову.

Я вытерла столешницу, мои движения были медленными и отвлеченными, пока воспоминания о субботнем вечере разматывались во мне, как невидимая катушка шелка. Мы с Каем покинули клуб, захватив наши пальто и холсты, и поехали домой на разных такси, не сказав ни слова. С тех пор прошло четыре дня, но мой разум не мог перестать прокручивать наш поцелуй.

Это был не просто сам физический акт. Это было то, что я чувствовала, как будто быть в объятиях Кая было самым безопасным местом, где я могла быть. Я целовалась со многими парнями раньше, но наш был единственным, кто так на меня повлиял.

Либо так, либо я была очень, очень пьяна.

Я вздохнула и оглядела пустую комнату. Это было за день до Дня Благодарения, а это означало, что клуб был мертвой зоной. Обычно я любила эту смену, потому что мне платили практически за любую работу, но тишина сводила с ума.

Еще тридцать минут. Тогда я могла бы взять свой ноутбук в свое любимое кафе и писать. Я не забыла о февральском крайнем сроке, но была так отвлечена, что у меня не было времени зациклиться на этом.

Краем глаза я уловила серую вспышку, подняла глаза, и воздух застыл в моих легких.

Кай. Он вошел так, словно это место принадлежало ему, что, будучи членом управляющего комитета, он в некотором роде и делал.

Ни пиджака, ни галстука, только белая рубашка с закатанными рукавами и подтяжками, спускающимися четкими линиями к идеально сшитым брюкам цвета древесного угля. Он вернулся к своему обычному лощеному виду, за исключением крошечной морщинки, омрачившей его лоб.

Я протолкнула кислород через комок в моей груди.

Мы не разговаривали и не видели друг друга с момента нашего поцелуя, и я недооценила влияние, которое его присутствие окажет на меня. Если бы я не перестала двигаться совсем, когда он вошел, я бы случайно сбила на пол один из стаканов для баккара стоимостью в триста долларов.

Наши взгляды встретились. На нас опустилась другая, более тяжелая тишина, сотканная из запретных воспоминаний и невысказанных слов.

Кай подошел к бару и занял место напротив меня; я налила стакан скотча и молча пододвинула его к нему.

Он поднес его к губам, его горло двигалось в сексуальном сглатывании.

У меня не было других клиентов, которые могли бы отвлечь меня, поэтому я просто наблюдала за ним, ленивые завитки желания скручивались в моем животе, даже когда между нами повисла тишина.

Он поставил стакан, и мы настороженно наблюдали друг за другом, как будто оценивали выражение лица другого, чтобы правильно сказать.

— Почему ты не в Лондоне? — Наконец спросила я после того, как мне показалось, что прошли часы, но, вероятно, это были всего лишь минуты. — На День благодарения.

Уголок его рта приподнялся, немного снимая напряжение.

— Британцы не празднуют День благодарения.

Верно.

— Кроме того... — На долю секунды между его бровями снова появилась морщинка. — Мне нужно справиться с кризисом на работе.

— В праздничные выходные?

— Кризисы таким образом не укладываются в голове. Они мало уважают человеческое расписание. — Веселье позолотило его ответ.

— Значит, ты просто собираешься работать все выходные? Это так угнетает. — Острая боль пронзила мою грудь, когда я представила, как Кай проводит ночи напролет за своим компьютером, в то время как все остальные празднуют со своими семьями.

Я не должна испытывать к нему жалость. За день он зарабатывал больше, чем большинство людей за год, но он все еще оставался человеком. Каждый заслужил отгул.

— Это не так плохо, как кажется. Мне нравится моя работа. — Он провел большим пальцем по краю своего стакана. — А ты? Как ты проводишь каникулы?

— Пишу, делаю покупки и готовлюсь к Рождеству, которое состоится в Палузе в феврале. Я знаю, это слишком много, — сказала я, когда его рот снова скривился. — Но мы слишком ленивы, чтобы придумать название получше. — Я поколебалась, затем добавила: — Итак, мы оба будем в городе в эти выходные.

Я не был уверена, почему это имело значение. Это не было похоже на то, что мы собирались приглашать друг друга к нам домой на четыре дня еды, секса и шоппинга. Верно?

Кай медленно покачал головой.

— У меня сегодня вечером рейс в Сан-Франциско. — Сказал он. — Часть работы по управлению кризисными ситуациями.

— О. — Разочарование опустилось тяжестью у меня в животе.

— Ты снова заходила в библиотеку? — Он резко сменил тему.

— Пока нет. — Это слишком сильно напоминало мне о нем. Даже если бы здесь не было так тихо, я сомневалась, что смог бы там писать. — Может быть, когда-нибудь.

— Понимаю. — На этот раз он был единственным, кто выглядел разочарованным.

Снова воцарилась тишина, прерываемая гудением обогревателя. Боже, это была пытка. Почему я не могу просто сказать то, что хочу?

Потому что это плохая идея. Потому что это против правил. Потому что..

Я понимаю это. Заткнись.

Кай колебался.

— Насчет субботы.

— Это была ошибка. — Я прервала его, прежде чем он смог высказать очевидное. — Знаю. Тебе не обязательно это говорить. Мы не должны были делать то…что мы сделали.

Он нахмурился еще сильнее.

— Это не то, что я собирался сказать.

Я запнулся.

— Это не так?

В наступившей тишине тикали часы. Мое сердцебиение билось рядом с этим, поднимаясь и опадая в такт волне эмоций, угрожающей захлестнуть меня.

— Нет. — Мускул дернулся на его челюсти. — Если только ты действительно не думаешь, что это была ошибка.

— Я... — С одной стороны, это была ошибка. Кай и я пришли из разных миров. Его роль наследника корпорации Янг, вероятно, предполагала женитьбу на наследнице из приличного общества, такой как Кларисса. Еще больше привязываться к нему было верным путем к разбитому сердцу. Я была там, и мне никогда не хотелось возвращаться.

С другой стороны…

Я сглотнула. Я не знала, что у нас с Каем было на данный момент, но мысль о том, чтобы разорвать это, пронзила меня, как коса.

— Ты не обязана отвечать сейчас. — Кай встал и кивнул на свой пустой стакан, выражение его лица было непроницаемым. — Запиши это на мой счет. Я буду наверху.

К тому времени, как мой мозг обработал его слова, он уже ушел.

Я буду наверху.

Его прощальное заявление крутилось по кругу, пока я убирала и закрывала бар. У него не было причин говорить мне это, если только…

Ты не обязана отвечать сейчас…Я буду наверху.

Выбор. Я могла бы пойти домой, притвориться, что поцелуя никогда не было, и двигаться дальше по своей жизни.

Или я могла бы подняться наверх.

Новой Изабелле следовало поступить разумно и выбрать первый вариант, но к настоящему времени было очевидно, что ни одна версия меня не была хороша в том, что должна была делать она.

Я заперла за собой дверь бара и поднялась на второй этаж. Часть меня знала, что я рискую своей работой, делая это. К сожалению, эта часть была настолько слабой, что я едва расслышал ее из-за барабанного боя моего сердца.

Я могла сколько угодно объяснять свое влечение к Каю, но правда заключалась в том, что он заставлял меня чувствовать себя более живой, чем что-либо другое за многие годы.

Остановившись перед комнатой с пианино, я положила руку на дверную ручку. Барабанная дробь в моей груди усилилась. Теперь пути назад нет.

Я открыла дверь, вошла внутрь... И вот он там, прислонившись к пианино в обманчиво непринужденной позе.

Темные волосы, темные глаза, опустошение, нанесенное чернилами на каждый дюйм его тела.

Даже если бы он не обронил намек наверху, инстинкт привел бы меня к нему. Слияние взглядов в переполненном бальном зале, случайная встреча в тихом коридоре.. где бы мы ни находились, невидимая сила притягивала нас друг к другу, как магниты к стали.

Наши взгляды встретились.

Эмоции промелькнули на лице Кая. Это было там, а затем исчезло, как корабль, проходящий в ночи, но этого было достаточно.

Это притянуло меня к нему в то же самое время, когда он выпрямился, его тело напряглось.

Пять шагов.

Четыре.

Три.

Два.

Один.

Я остановилась в нескольких дюймах от него, мой разум и пульс сошли с ума. Я не сказала ни слова. Мне не нужно было этого делать; мое присутствие говорило само за себя.

Его горло сжалось.

Прошел вдох, а затем — мы столкнулись.

Руки. Губы. Зубы.

Его рот прижался к моему, мои пальцы запутались в его волосах, и между нами вспыхнуло нетерпение, пока мои конечности не отяжелели от желания.

На этот раз не было ни толпы, ни музыки, только отчаянная, неистовая потребность подобраться к нему как можно ближе.

Моя спина ударилась о край пианино. Я ахнула, больше от сильного, настойчивого давления возбуждения Кая на мое бедро, чем от удара. Боль не ощущалась. Моя кровь была жидким огнем, выжигающим любые ощущения, кроме удовольствия, желания и нужды.

Тело Кая прижималось к моему. Он обхватил меня руками, и из моего горла вырвался стон, когда он прикусил мою нижнюю губу зубами и потянул.

Жесткий, сдержанный генеральный директор исчез. На его месте был кто-то, кто целовался как одержимый, полный грязных обещаний и злых намерений.

Мои руки блуждали по теплой коже и рельефным мышцам, разгоряченные желанием. Мы были так крепко прижаты друг к другу, что я могла чувствовать дикие удары его сердца, но этого было недостаточно.

Кай застонал, когда я выгнулась навстречу ему, желая большего.

— Я была прав. Ты станешь моей погибелью, — пробормотал он.

Он отстранился. Протест поднялся к моему горлу, но он быстро утих, когда он снял очки и отбросил их в сторону, прежде чем снова поцеловать меня, на этот раз еще глубже, его рот исследовал мой так умело, что все рациональные мысли растворились. Сильные, теплые руки взялись за заднюю поверхность моих бедер и подняли меня на пианино. Один остался на моем бедре, скользя вверх и вокруг, пока не коснулся влаги, пропитавшей мое нижнее белье; другой проник под мой топ и лифчик, чтобы погладить мою грудь.