ГЛАВА 13

Пиано-бар занимал скрытый подвал в стиле «спикизи» в Meatpacking District, расположенный между кофейней и модным бутиком, где продавались рваные джинсы по восемьсот долларов за штуку.

Два вышибалы размером с горы отсеивали приглашения. За ними узкий лестничный пролет вел в роскошный зал, который выглядел как нечто из Чикаго 1920-х годов, с открытыми кирпичными стенами, хрустальными люстрами и красными бархатными кабинками, расположенными вокруг столов, за которыми сидели хорошо одетые гости на высоких каблуках в элегантной дизайнерской вечерней одежде. Внушительная пятиъярусная стена с алкоголем занимала один конец помещения, в то время как сцена с роялем занимала другой.

Это было потрясающе, эксклюзивно и напоминало о более лихих временах.

А еще это было невероятно, умопомрачительно скучно.

Я подавила зевок, когда на сцену вышел другой пианист. Вечер начался достаточно многообещающе с ослепительного выступления Хины, которая открыла шоу пораньше, чтобы успеть на свой рейс в Японию — очевидно, она согласилась выступить в последнюю минуту в качестве одолжения владельцу клуба, — но оставшиеся часы тянулись с каждой мучительной секундой.

Мне нравилось играть на фортепиано, но я не хотела просиживать сет за сетом классической музыки. Мне нужно было действовать.

Я допила остаток своего напитка и взглянул на Кая, который наблюдал за шоу с внимательным выражением лица. Его профиль состоял из чистых линий и скульптурных скул, классически красивый, напоминающий о прокуренных джазовых залах и старом шанхайском гламуре.

Угольно-черный сшитый костюм с широкими плечами, накрахмаленная белая рубашка на фоне загорелой кожи, тонкий, дорогой аромат одеколона.

Тепло и виски разлились у меня в животе. Мое тело напряглось от раздражающего восхищения, когда я наклонилась, задерживая дыхание, чтобы не вдыхать этот восхитительный аромат больше, чем необходимо. Я была убеждена, что он приправил свой одеколон наркотиками.

— Сколько еще песен осталось? — Прошептала я. Я бы умерла, если бы их было больше двух.

— Пять. — Кай не отрывал глаз от сцены.

Пять? Холодное смятение погасило тепло.

Я даже не должна была быть здесь. Тесса согласилась подменить меня сегодня вечером, но я ненавидела просить людей об одолжениях в последнюю минуту. Плюс, добровольно согласиться на ночную прогулку с Каем Янгом? Чистое безумие, особенно после нашего почти поцелуя и его внезапного ухода.

После этого я не видела его три недели и была уверена, что он избегал меня. Это не остановило мое сердце от трепета, когда я увидела его в центре города на днях, и не помешало шепоту удовлетворения пробежать по мне из-за его очевидной неприязни к Лео.

Возможно, мне это показалось, но я могла бы поклясться, что он ревновал.

Эта мысль вызвала странный трепет у меня под кожей.

— Тебе нравятся выступления? Кроме Хины, — поправила я. — Будь честен.

Кай, наконец, взглянул в мою сторону. Нас разделяла вся ширина стола, но воздействие его внимания все еще проникало в мое тело, наполняя каждый дюйм неприятным теплом.

Я скрещивала и разгибала ноги, странно затаив дыхание. Я умирала от желания выпить текилы, но все мысли об алкоголе улетучились, когда его взгляд опустился на мое обнаженное бедро. Разрез моего платья распахнулся, и моя кожа горела под его темным, непостижимым пристальным взглядом.

Шум из остальной части бара стих, как будто кто-то уменьшил громкость радио. Потребовалось невероятное количество силы воли, чтобы не сдвинуть ногу, чтобы еще больше подставить бедро его теплу... Или прикрыться, чтобы у меня не возникло соблазна сделать какую-нибудь глупость.

Например, согласиться на свидание в пиано-баре, когда ты поклялась держаться от него подальше? — раздражающий голос в моей голове насмехался.

Заткнись.

У меня была дурная привычка отказываться от данных самой себе обещаний. Это был не самый лучший атрибут, но я владела им, хотя мне не особенно нравилось, когда меня обзывали по этому поводу.

Текущая соната закончилась, сопровождаемая волной вежливых аплодисментов.

Кай поднял свой пристальный взгляд, чтобы снова встретиться с моим. Последовал медленно распространяющийся ожог, скользнувший по моим бедрам, талии, груди и шее, прежде чем остановиться на щеках. На мне было одно из самых облегающих платьев в моей коллекции — маленькое бордовое бархатное платье, которое я купила в бутике Looking Glass, — но с таким же успехом я могла бы отправиться в поход по Сахаре в длинной парке.

На моей груди и лбу выступили капельки пота. Хорошо, что я не заказала эту порцию текилы, иначе я могла бы вспылить прямо здесь, в середине — Фортепианного концерта №1 Чайковского.

Что-то промелькнуло в глазах Кая.

— Выступления прекрасны, — сказал он в ответ на мой давно забытый вопрос. Его нейтральный тон ничего не выдавал, но когда он снова посмотрел вперед, я уловила быстрый взгляд, брошенный им на часы.

Крошечное движение вывело меня из ступора.

— О Боже мой, — выдохнула я, забыв обо всей опрометчивой похоти. — Тебе скучно.

Обычно я бы обиделась, потому что привет, я была отличной компанией, но мы почти не разговаривали весь вечер. Его скука не имела ко мне никакого отношения (я надеялась), а все было связано с двумя часами отупляющей классической музыки.

Рот Кая сжался в прямую линию.

— Я не такой. Это восхитительно.

— Ты такой лжец. — Смех вырвался из моего горла, вызвав осуждающие взгляды за соседним столом, но я проигнорировала их. — Ты только что проверил время.

— Проверка времени не имеет прямой зависимости от скуки.

— Да, это так. — Я проверила время не менее дюжины раз с тех пор, как закончилось выступление Хины. Кто мог бы винить меня? Никаких танцев, никаких разговоров, никаких просьб о песнях. Ради Бога, я могла бы с таким же успехом быть в церкви. — Признай это. Тебе это не доставляет удовольствия.

— Я не буду делать ничего подобного. — Кай сделал паузу, затем добавил: — Кроме того, представления почти закончились. Мы можем пойти куда-нибудь потом, если ты хочешь.

Это было самое большее признание, которое я могла бы от него добиться. Мужчины и их гордость. Они скорее умрут, чем признают, что были неправы. Между тем, я бы умерла, если бы мне пришлось потратить еще минуту на прослушивание заунывной песни без текста.

— Почему бы нам сейчас не пойти куда-нибудь еще? — Предложила я. — Ночь только началась, и ты показал мне свой Нью-Йорк. Позволь мне показать тебе свой.

Между его бровями пролегла морщинка.

— Вряд ли это мой Нью-Йорк, и было бы невежливо уезжать рано.

— Нет, этого бы не произошло. Мы пробыли здесь достаточно долго, чтобы засвидетельствовать наше почтение. — Я толкнула его колено своим. Его плечи заметно напряглись под резкими линиями костюма. — Давай же. Поживи немного, Янг. Я обещаю, что это тебя не убьет.

— Нет, но ты могла бы, — пробормотал он.

Я промолчала, позволив своим щенячьим глазам говорить за меня. Это были те же глаза, которые спасли меня от неприятностей, когда я в подростковом возрасте играла в переодевания с маминой одеждой и случайно порвала ее любимое платье. Она наказала меня всего на две недели, а не на всю оставшуюся жизнь.

После минуты молчания Кай устало вздохнул.

— Что ты имела в виду?

Мое невинное, умоляющее выражение лица растаяло в усмешке.

Успех! Изабелла – один, Кай – ноль.

Я пролистала свой мысленный календарь событий в поисках подходящего места, чтобы взять его. Ночной клуб был слишком общим, секс-подземелье — слишком диким. Какое место могло бы вывести его из зоны комфорта.

Мой разум с визгом остановился на определенном еженедельном собрании за много миль отсюда. Мой брат познакомил меня с этим, и чем больше я думала об этом, тем совершеннее это было.

Моя ухмылка стала шире. Спасибо тебе, Феликс.

— Это сюрприз, — сказала я, уклоняясь от вопроса Кая. — Ты доверяешь мне? — Я уже выскользнула из кабинки и направлялась к выходу, и моя кровь бурлила от возбуждения.

Я не могла дождаться, когда выйду отсюда и увижу лицо Кая, когда я приведу его на место.

— Не особенно. — Но он последовал за мной, на его лице отразилось подозрение. Кай протянул служащему наш входной билет на пальто. Она вернулась меньше чем через минуту с моим лоскутным плащом — одной из моих ценных находок по доброй воле; я купила изделие из натуральной кожи меньше чем за двадцать пять баксов — и сшитым на заказ «Деламонте» Кая. — Эта деятельность никоим образом не является незаконной, не так ли?

— Конечно, нет. — Я оскорбленно прижала руку к груди. — Я оскорблена, что ты вообще спрашиваешь. Когда я участвую в незаконной деятельности, то делаю это сама. Я достаточно умна, чтобы не привлекать сообщников.

Еще один, еще более усталый вздох.

— Прекрасно. — Кай накинул свое пальто. — Но если это связано со светящимся в темноте чем-нибудь еще, я ухожу.