— Мистер Бальбоа сейчас нас примет, — сказал он.

Я улыбнулся: — Конечно. Просто дайте мне минуту. Мне нужно кое-что быстро сделать, — я обернулась к Кэтрин, которая хмуро смотрела на адвоката. — Я предлагаю тебе и твоим приспешникам уйти сейчас же.

— И почему же? — спросила она, ее глаза снова обратились ко мне.

— Потому что я дала сигнал Оскуро, чтобы он сообщил охране, что ты меня беспокоишь. И заставляешь меня — очень богатую женщину и постоянного клиента — чувствовать себя некомфортно.

Кэтрин повернула голову к дивану, но не нашла Оскуро. Мой телохранитель был в другом конце комнаты, приближаясь к нам. К нам направлялись двое пугающих мужчин с надписью ОХРАНА на груди.

Я встала: — Берегите себя, агент Падовино.

— Это еще не конец, София, — пригрозила она. — Мы идем за тобой. Мы придем за тобой и твоей семьей...

— Мэм! — рявкнул один из охранников. — Я вынужден попросить вас уйти. Сейчас же.

Я подошла к Хьюго и улыбнулась своей сестре. Кэтрин и ее коллеги поднялись, никто из них не выглядел счастливым. Но без ордера они не могли требовать оставаться в здании. Особенно если они рисковали работой.

Сестра встретила мой взгляд. Он обещал возмездие.

Возможно, Кэтрин и ФБР одержали верх. Возможно, в данный момент они выигрывали, но мне было приятно выгнать ее из банка. Выиграть эту битву, даже если сейчас они выигрывают войну.

Я наблюдала, как они уходили, а охранники следовали за ними по пятам. Несколько посетителей бросили на них короткие взгляды, ничуть не удивленные тем, что из банка выпроводили бедно одетых людей.

Я послала Хьюго яркую улыбку: — Приступим, мистер Дель Гатто?

Когда час спустя я вышла из банка, я была генеральным директором и главой округа Чикаго, я также была владельцем ресторана «Николетта» и бара «Подлый Сэл». На мое имя было еще несколько предприятий, начиная от подставных корпораций и заканчивая дорогими произведениями искусства, которые в настоящее время сдавались в аренду галереям по всему штату.

Я даже создала свой маленький секретный проект, благодаря предложению Алессандро иметь что-то свое.

Ничто не могло испортить мне настроение.