— Только дурак не устает от мафии, — сказал Дон Пьеро.

Плохой Пэдди слегка улыбнулся: — Действительно, — он вытер рот салфеткой. — Я слышал, что Братва добралась до Америки. В частности, в Нью-Йорк.

— Я слышал то же самое.

— Надеюсь... наша долгая дружба сможет их пережить, — осторожно сказал Плохой Пэдди, его второй смысл был ясен. Я надеюсь, что мы будем союзниками против Братвы, если они попытаются что-то сделать.

Дон Пьеро кивнул: — Действительно. Одна из наших девушек выходит замуж за Дона Фальконе в ноябре этого года. Мы окажем им поддержку, если русские решат, что хотят получить место у власти в Нью-Йорке.

Елена, быстро сообразила я. Он полагался на брак Елены, чтобы закрепить власть против русских.

— Моя сестра замужем за одним из О’Фиайхов, — ответил он. — Мы тоже предложим Нью-Йорку поддержку, если русские решат, что им нужен кусочек.

Думали ли они, что это возможно? Константин Тарханов показался мне жестоким человеком, но чтобы он претендовал на власть в Нью-Йорке? Это было невозможно. Пять семей Нью-Йорка правили городом более века. Они бы не позволили так просто уничтожить своих. Особенно против Братвы.

— Возможно, до этого не дойдет. Но всегда лучше быть готовым, не так ли? — Дон Пьеро уничтожил последние закуски.

Я бросила взгляд на часы. Ужин будет подан через шестнадцать минут.

Это если два Дона не убьют друг друга раньше в пассивном споре.

— Я рад, что мы согласны, Пьерджорддио, — сказал Плохой Пэдди. Я не помню, чтобы они о чем-то договаривались. Неужели их взаимная ненависть к Братве была основой, на которой держался их союз?

— Ты доставил Ангуса Галлагера к нашему порогу. Мы у тебя в долгу.

Плохой Пэдди улыбнулся, став похожим на старого доброжелательного дедушку: — В таком случае у меня есть для тебя подарок, — он указал через плечо своим охранникам. Они исчезли в лифте.

— Для меня?

Все солдаты Наряда выпрямились. Алессандро слегка напрягся рядом со мной, его глаза сузились на мафиози.

— Когда мы разбили свиту Ангуса в Ирландии, мы нашли редкую красавицу. Я сразу понял, что она будет идеальным подарком для тебя. — Она?

— Ты этого не сделал, — рассмеялся Дон Пьеро. — Я старый человек, Патрик.

— Я уверен, что ты найдешь ей применение.

Дверь лифта звякнула, и из него вышли несколько солдат Плохого Пэдди. Мне потребовалась секунда, чтобы заметить ее, но как только это произошло, отвести взгляд было невозможно.

В комнату вошла самая красивая женщина, которую я когда-либо видела. Ей было около тридцати лет, с веснушчатой жемчужно-белой кожей и тонкими, но выразительными чертами лица. Ее длинные рыжие волосы напоминали огонь в бутылке. Умные зеленые глаза осматривали комнату.

Она на мгновение встретилась со мой взглядом, узнав во мне единственную женщину в комнате, и опустила глаза на пол.

— Любовница Ангуса Галлагера. — удовлетворенно сказал Плохой Пэдди. — Эшлинг Шилдрик.

— Знаменитая ирландская роза? — проворковал Дон Пьеро, выглядя весьма заинтересованным.

Я повернулась, чтобы проследить за выражением лица Алессандро, но мой взгляд метнулся к Тото Грозному и остановился. Мой свекор выглядел... голодным. Казалось, он вот-вот вскочит со своего места и набросится на Эшлинг Шилдрик. Похоть в его выражении лица заставила меня покраснеть.

Ничего хорошего из этого не выйдет, поняла я очень быстро.

Плохой Пэдди указал на Дона Пьеро: — Мой подарок тебе. Красивая женщина, которая составит тебе компанию в старости.

Дон Пьеро усмехнулся: — У Ангуса были свои недостатки, но у него точно был вкус. — Эшлинг он сказал: — Рад познакомиться с тобой, дорогая.

Эшлинг сделала реверанс: — Сэр.

Я проследил за выражением лица Эшлинг. Она ничего не выдала.

— Спасибо за твой подарок, Патрик. — Дон Пьеро сказал с пошлой улыбкой. — Я не уверен, куда я ее поставлю.

— Я возьму ее.

Мы все повернулись к Тото Грозному.

Дон Пьеро не выглядел обеспокоенным вспышкой своего сына. В отличие от Энрико, который смотрел на Эшлинг с беспокойством: — Очень хорошо.

— Кто-нибудь, принесите ей стул, — рявкнул Тото.

Я подала знак одному из сотрудников: — Пожалуйста, поставьте еще одну тарелку для мисс Шилдрик.

Эшлинг подняла голову на звук моего голоса, в ее глазах блеснул интерес. Но она ничего не сказала. Только послушно последовала за персоналом к одному из маленьких столиков, и все это время глаза Тото смотрели на нее.

Любовницы могли быть довольно болезненной темой в Наряде.

У большинства женатых мужчин были любовницы, несмотря на то, что их жены почитали целомудрие. Но любовницы не входили в клуб жен. В результате они оказывались в странной ситуации, когда они не являлись членами семьи, но должны были вести себя так, как будто они ими являются. Единственное правило, касающееся любовниц, заключалось в том, что они не могли быть итальянками.

Мой взгляд остановился на Алессандро и его суровом, красивом лице. Планировал ли он завести любовницу? От этой мысли на сердце стало тяжело.

К моему внезапному облегчению, ужин был подан. Мы предложили пять отдельных блюд в меню, чтобы было достаточно разнообразия, но не слишком много, чтобы кухня была перегружена. Кроме того, мы должны были учесть диетические варианты.

Стук вилок и разговоры людей начали согревать комнату. Дела между Доном Пьеро и Плохим Пэдди были улажены. Они были союзниками, даже друзьями, несмотря на Галлагеров. Они разделили смех, подарок, а теперь и трапезу.

Алессандро наклонился к моему уху, когда в комнате поднялся шум, его горячее дыхание щекотало мне щеку: — Ты хорошо поработала.

— Ночь еще не закончилась, — я повернулась к нему, встретившись с ним взглядом. Я была так близко, что могла видеть, как ресница упала на его щеку. — У тебя здесь ресница.

Алессандро склонил голову набок: — О? Где?

— Здесь, — я осторожно смахнула ее.

На его лице появилось странное выражение, и он слегка отодвинулся назад. Я проигнорировала незнакомую боль, которую почувствовала, и быстро сменила тему: — Ты правда думаешь, что Братва представляет такую значительную угрозу? — прошептала я. — Может быть, они заключили союз с Эриксоном.

— Чикагский политик? Это была бы пустая трата времени, — тихо ответил Алессандро. — Я думаю, Братва хочет занять место за столом переговоров, но трудно решить, когда и где они начнут свою игру. И какой ущерб они нанесут.

Я подумала о вежливой джентльменской внешности Тарханова: — Возможно ли, чтобы Братва устроила государственный переворот? Стремясь к меньшему кровопролитию?

Алессандро слегка улыбнулся: — При всей внешности и манерах Тарханова, он — зверь, — его глаза, казалось, светились, когда он сказал: — К тому же, единственный способ получить власть в этом мире — это насилие.

— Я не согласна с этим.

В его глазах промелькнуло восхищение. Прежде чем он успел что-то сказать, раздался голос: — Алессандро, когда должен родиться твой сын?

Алессандро раздраженно поднял голову: — Мы еще не знаем пол. — сказал он.

В разговор вступили другие люди, включая Плохого Пэдди. Ирландский Дон улыбнулся мне. Я напряглась. Но именно Дону Пьеро, он сказал: — Как приятно дожить до правнука.

— Я чувствую себя очень благословенным, — сказал Дон Пьеро. — И неуязвимым.

Мужчины рассмеялись.

— Когда родится ребенок? — спросил Плохой Пэдди. На этот раз он обращался ко мне.

— В октябре, сэр, — ответила я.

Он кивнул: — Уже недолго осталось.

Внимание быстро переключилось с меня, так как снова возобновились разговоры о магазине. Алессандро оперся рукой на спинку моего стула, выражение его лица было голодным, когда он вклинивался в разговор и приводил свои доводы. Время от времени он оборачивался ко мне, коротко сканировал меня, чтобы убедиться, что я в порядке, а затем возвращался к разговору.

— Лучшее нападение — это хорошая защита, — говорил Дон Пьеро. — Меня мало интересует охота на Братву, когда их преступления на данный момент являются лишь предположениями.

— Итак, мы ждем? — спросил Шеймус МакДермотт. — Станем мишенью?

— Я согласен с Пьерджорддио, — сказал Плохой Пэдди. — Нападать на русских, когда федералы так внимательно следят за нами, было бы самоубийством. Мы все оказались бы в тюрьме еще до того, как закончился бы день.

Шеймус МакДермотт нахмурился: — Это больше похоже на неприятности с федералами. Наш образ жизни под угрозой.

— Пока нет, — напомнил ему брат. — Русские еще ничего не сделали.

— Тарханов показался в Чикаго. Это должно быть достаточным предупреждением. — ответил Симус.

— Посещение Чикаго не является преступлением, — вмешался Алессандро. Если бы Симус не сжал крепче вилку, я бы сказала, что тон моего мужа его не испугал. — Тарханов из могущественной семьи олигархов. Зачем ему править враждебным городом, если можно просто вернуться домой?

— Потому что он сумасшедший.

Дон Пьеро закатил глаза: — Глупая отговорка.

Плохой Пэдди нахмурился на оскорбление своего сына, но ничего не сказал.

— Как вы думаете, он может поехать в Вашингтон? — спросил кто-то.

Вопрос был легким, но реакция не была такой. Злорадные взгляды и ухмылки были направлены на беднягу, задавшего вопрос, — одного из лейтенантов ирландской мафии, и бедняга сжался в комок.

— Тебе лучше помолиться... — Плохой Пэдди сделал еще одну длинную затяжку своей сигары, — чтобы этого не случилось.

Из всех территорий, на которые когда-либо претендовали мафии в прошлого и будущего, столица каким-то образом оставалась недосягаемой. Это не было похоже на Лас-Вегас, где не было владельца, а было лишь соглашение о совместном использовании города. Вместо этого Вашингтон считался ничейной землей.

И любая мафия, сумевшая заявить права на это, будет неприкасаемой. До сих пор никому не удавалось претендовать на эту территорию.

— Тарханов захочет получить место в Нью-Йорке, — сказал Алессандро. В его голосе не было ни радости, ни огорчения по этому поводу.