Я почувствовала, как моя улыбка стала шире.

Алессандро повел меня на танцпол, прижимая к себе.

Музыка гремела, когда мы двигались из стороны в сторону, и разговоры, казалось, стихли. Тепло Алессандро не казалось мне дискомфортным или нежеланным, а скорее успокаивало и утешало. Не в силах сопротивляться, я, как мотылек на пламя, прижалась головой к его сердцу, слушая, как оно бьется.

Я почувствовала, как Алессандро выгибается надо мной, сжимая руки и прижимаясь губами к моей голове.

— Я уже говорил тебе, как прекрасно ты выглядишь сегодня? — спросил он.

Я спрятала свою довольную улыбку: — Нет. Это то, что я бы запомнила.

Его грудь затряслась от смеха: — Полагаю, ты достаточно тщеславна. Сомневаюсь, что ты нуждаешься в моих комплиментах.

— Я бы не отказалась, — я пробежалась глазами по гостям. Я заметила Сальваторе — младшего, идущего к толпе дам, среди которых была и Аделазия. Я наблюдала, как он приблизился и протянул руку — только для того, чтобы Орнелла Палермо взяла ее. Аделазия отвернулась, ее глаза были полны слез: — Твой брат любит флиртовать?

Алессандро фыркнул: — Только если это ему выгодно.

Я наблюдала, как он провел Орнеллу на танцпол и начал танцевать с ней: — Почему он еще не женат?

— Пытаешься его подставить? — спросил мой муж наряженный голосом.

Перемена в его тоне заставила меня поднять на него глаза. Он уже смотрел на меня сверху вниз, глаза потемнели: — Нет. А что?

На мгновение я подумала, что он не собирается отвечать на мой вопрос, но потом, к моему полному удивлению, он ответил: — Мой брат не верит, что ему нужен брак, чтобы быть успешным. Я планирую позволить ему и дальше так думать.

— А ты веришь, что тебе нужен брак, чтобы быть успешным?

— Конечно. Как еще я могу обеспечить законного наследника?

Я почувствовала, как потеплели мои щеки. Не знаю, чего я ожидала от него услышать, но это было не то.

— По крайней мере...

— Могу я вмешаться?

Мы с Алессандро повернулись. Мой отец стоял в метре от нас, выражение его лица было ожидающим. Алессандро смотрел на меня сверху вниз. Его глаза спрашивали меня, хочу ли я танцевать с моим отцом, и я могла бы поцеловать его за это. Он не заставил бы меня танцевать с отцом, если бы я не захотела.

— Все в порядке, — мягко сказала я.

Я повернулась к папе, и Алессандро отпустил меня, но держал руку на моей пояснице: — Один танец, — сказал он моему отцу суровым голосом.

Папа кивнул и протянул мне руку.

Я не хотела прекращать танцевать с Алессандро, но слишком много вопросов возникло бы, если бы я отказалась танцевать с отцом. Мы были в слишком людном месте, чтобы я могла устроить сцену.

Папа обнял меня, и мы отвернулись от Алессандро.

Прошло почти три месяца с тех пор, как я в последний раз разговаривала с отцом, и чувство неловкости тяготило меня. У меня никогда не было впечатления, что мой отец — хороший человек или что он не использует меня в своих корыстных целях. Но это было до того, как все произошло и мои подозрения подтвердились.

Есть разница между тем, чтобы ожидать, что кто-то поступит определенным образом, и тем, чтобы испытать, как он это сделает.

Мы кружились под танцполу, все дальше и дальше отдаляясь от места, где стоял мой муж.

— Как ты поживаешь, bambolina? — спросил папа. На самом деле ему не нужен был мой правдивый ответ, он просто спросил, потому что это было вежливо.

— Хорошо. А ты? Дита сказала мне, что ты завел себе любовницу.

Он слегка нахмурился: — Дите нужно научиться держать рот на замке.

— Это секрет?

— Конечно, нет, — папа покружил меня, прежде чем вернуть обратно. Пот начал стекать по моей спине.

Мы оба, казалось, прикусили языки, желая что-то сказать, но не могли. Я хотела сказать тысячи вещей. Часть меня хотела утешить его и сказать, что все прощено, а другая часть хотела пнуть его в голень и накричать на него за то, что он не позаботился обо мне. Я всегда заботилась о тебе и Кэтрин, думаю, я бы сказала, но где, черт возьми, ты был, когда я нуждалась в тебе?

Я молчала.

В конце концов, моя маленькая истерика в штаб-квартире ФБР несколько недель назад уже сказала папе все, что я хотела, чтобы он знал. Не было необходимости продолжать спорить с ним. Это было бы пустой тратой моей энергии. К тому же, если мне нужен был повод для ссоры, мой муж всегда был рядом.

— У тебя есть какие-нибудь планы на день рождения? — спросил он.

— Я планирую ужасно большую вечеринку, — ответила я. — Ты, конечно, приглашен. — Иначе это вызвало бы слишком много сплетен.

Папа только кивнул.

Мы продолжали кружиться по комнате, мои юбки развевались от движения.

— А ребенок? — спросил он, поправляя воротник.

— Осталось несколько месяцев. Разве это не волнительно?

Его лицо, казалось, напряглось: — Надеюсь, это будет девочка.

Казалось, весь мир на мгновение замер. Мое сердце остановилось, а желудок упал.

Что, черт возьми, он только что сказал?

— Прошу прощения? — прошипела я, пытаясь сохранить улыбку на лице — я представляла, что это должно быть делает меня ненормальной.

— Я надеюсь, что это девочка, — повторил папа, казалось, не замечая моей реакции.

Я отпрянула от него, гнев быстро нарастал во мне. Не здесь, София, сказала я себе. Ты не должна так злобно реагировать на публичном мероприятии. Подожди, пока не останешься одна.

— Извини, — я вырвала у него свои руки. — Я вдруг почувствовала сильное головокружение.

Он наконец уловил мой холодный тон и нахмурился: — Почему ты сердишься?

Он серьезно? Он только что пожелал, чтобы у меня была дочь, девочка. И хотя лично я была бы только рада дочери, это было не то, что обычно говорят людям, которые тебе нравятся. Сыновья были любимой валютой в Наряде, а дочери были не более чем финансовым бременем.

А мой отец просто пожелал, чтобы у меня была дочь.

— Почему я сержусь? — огрызнулась я. — Как ты смеешь думать, что тебе позволено обращаться ко мне подобным образом? Если бы у тебя была хоть одна мысль о самосохранении, ты бы приложил все усилия, чтобы помириться со мной, а не делать из меня врага.

Лицо папы ожесточилось: — Ты не будешь говорить со мной в таком тоне, София. Я все еще твой отец.

— Так и есть, — я сделала ему насмешливый реверанс. — Если вы позволите, отец, мне нужно отдохнуть. Моя беременность отнимает много сил...

Неожиданно мое внимание привлек тихий писк. В течение нескольких секунд он становился все громче и громче, пока...

Взрыв разорвал воздух, осколки и пламя разлетелись во все стороны. Меня обдало жаром, и я почувствовала, как меня бросило на землю, а руки крепко обхватили меня. Это было так громко, так подавляюще...

В воздухе раздался громкий треск, и небо начало падать, окутывая всех нас тьмой. Кто-то что-то сказал, но в моих ушах стоял такой громкий звон, что я ничего не слышала — даже мои мысли были неразборчивы.

Потом… тишина.