Абсолютная ложь, но у этих людей тоже есть гордость.

– Нужно показать ей сына, Пол.

Судя по умоляющему голосу жены, переубедить мужа представлялось той еще задачей.

Полу явно не хотелось отступать, но то ли он понимал, что супруга права, то ли не желал устраивать стычку с незнакомцем, поэтому в итоге коротко кивнул.

Судя по вмятинам и потрескавшемуся лобовому стеклу древнего пикапа, он уже много лет служил своим хозяевам. Ребекка ехала на заднем сиденье, держа Илая, а Иен сидел впереди.

Семья не отвечала расхожему стереотипу о горцах Теннесси. Они говорили с южным, но не провинциальным акцентом. Они пять лет жили в приусадебном хозяйстве. Ребекка рассказала Иену, что они с Полом познакомились на первом курсе университета, но не вдалась в подробности, разве что назвала их фамилию – Элдрилж.

Когда они вошли внутрь, Тесс расхаживала по дому с ребенком. От Норта не укрылось, как она, словно защищая, едва заметно прикрыла головку малышки и притянула ближе. Однако завидев мальчика на руках у отца, Тесс мгновенно переключилась в деловой режим.

– Кладите его туда, – кивнула она в сторону обеденного стола и предсказуемо передала малышку Норту. После Илая девочка показалась ему легче перышка, но приятнее встреча от этого не стала. – Привет, парень. Я Тесс. Иен, не принесете аптечку? Она над плитой.

На его памяти над плитой раньше не хранилось ничего, кроме жестяной банки с имбирным печеньем, да и та осталась в наследство от предыдущих хозяев. Но теперь Норт нашел ярко-желтую коробку размером с кирпич, которую Тесс, должно быть, принесла с собой. Судя по весу, она больше не желала когда-нибудь снова оказаться застигнутой врасплох в непредвиденных обстоятельствах.

Иен слышал, как Тесс сказала Ребекке пройти на кухню помыть руки. Они пересеклись в дверном проеме. Илай лежал на обеденном столе с диванной подушкой под головой. Тесс срезала с парнишки его джинсы, оставив в футболке и трусах с супергероями, признавшись, что хочет себе такие же. Пол прошел через комнату и встал у окон рядом с книжным шкафом.

Иен поставил аптечку рядом с Тесс и тихо, чтобы не слышал Илай, предупредил, что медицинская помощь на ней и закончится:

– Они не собираются везти его к доктору.

Тесс коротко кивнула. Малышка на руках у Иена скривилась, пока не стала походить на ненормальную, и, разумеется, принялась плакать. Тесс мгновенно вскинулась, но снова повернулась к Илаю.

– Давай-ка посмотрим, что у нас тут. – Успокаивающе бормоча, она принялась разворачивать самодельную повязку. – Люблю отважных ребят. И кто на тебя напал? Медведь? Ой, погоди, сама догадаюсь… Белка-зомби?

Илай улыбнулся сквозь слезы.

– Ни то ни другое.

И принялся рассказывать про самогонный аппарат и помощь Иена. Тесс ахала и охала, но сама четко делала то, что надо. Норт переложил малышку с руки на руку. Из кухни вернулась Ребекка, и Тесс попросила ее развернуть одну из марлевых повязок.

– Ладно, я смотрю рану, - предупредила Тесс. – Надеюсь, меня не вывернет.

– Вы точно выдержите, – расцвел улыбкой Илай.

– Да уж надеюсь. – Тесс бросила на пол пропитанную кровью рубашку, быстро оглядела порез и прижала салфетку, останавливая вновь открывшееся кровотечение. – Хм, а чего ж говорили, будто рана серьезная?

– Разве нет?

– Серьезная – это когда у тебя нога отваливается. А порез куда проще залечить.

– Лист был ржавым, – предупредил Иен.

– Сына прививали от столбняка два года назад. – Ребекка оглянулась на мужа, что расхаживал у окон. – Придется опять делать укол.

– Не хочу уколов! – вскрикнул Илай.

– Тебе и не нужно, – успокоила Тесс и посмотрела на Ребекку. – Опасность не в ржавчине, а в размножающихся на ее поверхности бактериях. Но раз прививку делали всего два года назад, достаточно просто очистить рану. Илай, плохая новость – мне все равно придется в ней ковыряться, чтобы удалить всю грязь. Постараюсь очень аккуратно, но, боюсь, больно все равно будет. Не стесняйся плакать. Иен вон какой большой, а то и дело плачет.

Норт подавил желание опровергнуть это утверждение.

– Папа не плачет, – открыто заявил Илай, – а вот мама – да.

– Мисс Тесс наши семейные дела неинтересны, – быстро оборвала сына Ребекка.

По опыту Иена «мисс Тесс» очень даже заинтересовалась гостями, но умело это скрывала.

Тесс попросила Пола отнести Илая к кухонной раковине, где начала промывать рану под проточной водой и обрабатывать ее раствором бетадина. Илай держался замечательно, учитывая, насколько это должно быть болезненно. Даже малышка на время притихла, но вновь начала пинаться. Иен вспомнил, что говорила Тесс о контакте кожа к коже, но твердо решил не снимать футболку.

Разобравшись с раной, Тесс попросила Пола отнести Илая обратно на обеденный стол. Там нанесла на порез мазь с антибиотиком и закрыла какой-то странной хирургической салфеткой, состоящей из петлевых полосок клея.

– Это относительно новый тип повязки, которую можно использовать вместо швов, – объяснила Тесс, помогая Илаю сесть. – Я слышала о ней хорошие отзывы, но никогда ее не использовала, и мне было бы спокойнее, если бы вы попросили врача осмотреть рану. Подозреваю, что у Илая останется шрам поменьше, если наложат швы.

– Да неважно, какой там будет шрам, – отмахнулся Пол. – Лишь бы ходить мог.

Тесс не стала настаивать. Просто объяснила, как ухаживать за раной и на какие признаки заражения стоит обращать внимание.

– Привезите Илая через пару дней на проверку, хорошо?

– Спасибо! – Поддавшись порыву, Ребекка обняла Тесс. – Не знаю, как нам вас благодарить.

– Скажите, что мы вам должны, – напряженно произнес Пол.

– Я уже договорился, Тесс, – вмешался Иен. – Знаю, как вы любите натуральную пищу, поэтому решил, пусть Илай принесет вам несколько свежих яиц, когда поправится.

Тесс послала Илаю до смешного недоверчивый взгляд.

– Серьезно? Ты правда сделаешь это для меня?

Мальчик яростно закивал, потом посмотрел на отца.

– Хорошо, папа?

– Конечно, – коротко кивнул Пол.

После их ухода Тесс принялась убираться.

– Я сам, – вызвался Норт и поспешно сунул ей малышку, словно та была заразной.

Тесс устроила девочку обратно в слинг и привела в порядок аптечку, которую приготовила, пока Рен еще была в больнице. Попутно она краем глаза наблюдала, как Норт аккуратно подобрал грязную рубашку и марлю и вытер стол. А когда принялся отмывать раковину, Тесс не выдержала.

– Вы очень хорошо поступили с Илаем.

– А вы что думали, я его там брошу?

– Сложно сказать. – Тесс поправила слинг, наблюдая за скупыми движениями Норта и гадая, какой же он на самом деле. – Я до сих пор не понимаю. Вы могли нанять хоть дюжину профессиональных нянь. Почему не стали? Я же вам даже не нравлюсь.

– Кто сказал? – обернулся Норт. Он не то чтобы спорил, но близко к тому.

– Да вы же сами и сказали.

– Ничего такого я никогда не говорил.

– Ваше лицо говорило. Ваши слова. Да вы едва не кривитесь всякий раз, как меня видите.

– Я никогда не кривлюсь.

– Прямо сейчас кривитесь.

– У меня просто лицо такое. Ничего не поделаешь.

Тесс уперла руку в бок.

– А если так, то, может, вы мне не нравитесь?

– Вполне объяснимо. Я не слишком обаятельный человек.

– Да, я заметила.

Зато он был очень талантливым. И похоже, не спешил этот талант пускать в дело. Тесс начала подозревать, что, возможно, – только возможно – Норт обладал куда большей человечностью, чем желал в том признаться.

Когда в дверь постучали, Тесс сидела голой по пояс, прикрывшись только шалью. Испугавшись, вдруг рана у Илая снова открылась, Тесс плотнее закутала себя и Рен и пошла на стук.

По ту сторону двери обнаружились три девочки-подростка, одна из них была чернокожей. Тесс опознала Аву, дочь той самой Келли Винчестер, но остальных видела впервые. У другой были брекеты, светло-каштановые волосы и россыпь прыщей на лбу. Третья, с неуверенной улыбкой и лицом в форме сердечка, укротила свою шевелюру, собрав ее ярко-розовым пластиковым ободком. Тесс подождала, не скажут ли чего-нибудь гостьи, но те лишь отводили взгляд. Наконец она нарушила молчание:

– Чем могу помочь?

Ава нервно облизала губы:

– Это тот самый ребенок?

– Да. Зайдете внутрь? Не хотелось бы ее застудить.

Ава была одной из тех счастливиц, что даже в юном возрасте могут похвастать прямыми сияющими прядями, нежным ровным цветом лица и идеальными белыми зубами.

– Так грустно, что ее мама умерла.

– Да, нелегко пришлось.

– Это Джордан, а это Имани, – кивнула на подруг Ава. – Если вам нужны няньки, мы все хорошо ладим с детьми.

– Рен еще нескоро можно будет оставлять с няней.

– А, вот как ее зовут? – Ава хотела коснуться головки ребенка, но Тесс отступила.

– Она еще совсем слабенькая, поэтому я никого особо к ней не подпускаю. У вас может быть простуда, а вы и понятия не имеете.

– Женщины должны рожать в больнице с нормальными врачами, - заявила Ава так безапелляционно, что стало ясно: девочка повторяет кого-то из взрослых, скорее всего, свою строгую мать.

– Это не всегда возможно.

Тут в разговор вступила Джордан, та, что с брекетами:

– Мои мама и папа ходили сюда в школу.

– Мои тоже, – подхватила Ава. – А до них – бабушка с дедушкой.

– Мои родители учились в Джексоне, – вставила Имани.

Две другие кивнули.

– Это потому, что раньше черных заставляли учиться отдельно от белых, – пояснила Ава. – Некоторым местным до сих пор не по нраву, что у нас чернокожие друзья.

Имани закатила глаза.

– Да я единственная чернокожая в твоем окружении. Не говори так, будто много с кем водишься. – А потом добавила, уже Тесс: – Я их символическая лучшая подруга, чтобы они не выглядели такими расистками, как их родители.

– Мои родители не расисты, – возмутилась Ава.

– Имани нравилась бы нам, даже если бы не была черной, – честно подтвердила Джордан.

Имани отреагировала скорее снисходительно, чем обиженно. Тесс улыбнулась. Она решила, что ей нравится вся троица, даже идеальная Ава, чью безупречность она бы возненавидела в их возрасте.