Глава 14 Озарение

Не было плавного перехода из состояния сна в реальность. Мое сознание включается, словно кто-то щелкнул тумблером. Я смотрю на часы — пять тридцать утра. Мне не хочется вставать в пять тридцать утра, тем более что заснула я уже после трех.

«Вот тебе и ночное создание», — хмыкаю я.

Бесполезно бороться с тем, что не могу контролировать. Я чувствую себя более бодрой и живой, чем когда-либо.

Хоть я и чувствую себя живой, но все еще не ощущаю себя нормальной. А я отчаянно хочу почувствовать каково это — как чувствует себя любой другой человек, когда каждое утро отрывает голову от подушки. К несчастью, я не знаю, что значит «нормально». Моя жизнь не была такой в течение очень долгого времени.

Проходит каких-то тридцать секунд, и я понимаю, что моя жизнь никогда уже не будет обычной, но все равно улыбаюсь, потому что, по крайней мере, сейчас я свободна. Осматриваю глазами тускло освещенный гостиничный номер. Меня действительно больше не существует. Все это не было сном. Смогу ли успешно скрываться от Нэйта или нет, еще предстоит узнать, но в любом случае я освободилась. Я никогда не вернусь назад, во всяком случае, живой.

На улице хлопает дверь и приводит меня в смятение. Я судорожно пытаюсь вздохнуть. Выглядываю из окна в полумрак и вижу, что это всего лишь какой-то бизнесмен в костюме и галстуке, несущий к своей машине кучу металлических ящиков.

Я отворачиваюсь от окна и шагаю по потертому ковролину, потягивая недопитый кофе и ожидая восхода солнца на утреннем небе. Говорят, что время летит, когда тебе хорошо, но у времени есть коварный родственник — вечность, и каждая секунда моего утра кажется бесконечной. Мне уже не терпится начать свое преображение.

К тому времени, когда солнце проглядывает сквозь задернутые шторы, у меня уже назначены записи в парикмахерскую и тату-салон. По дороге в салон красоты я проезжаю мимо вывески магазина «Мир Линз», находящегося в торговом центре. Заезжаю туда и паркую свою «Камри».

— Чем могу помочь? — спрашивает девушка-продавец, отводя взгляд, еще до того, как я успеваю ответить.

— Есть ли у вас нерецептурные цветные контактные линзы? — спрашиваю я.

— Есть, — улыбается она. — Вы уже знаете, какой цвет хотите?

«Знаю ли я? Да какой угодно, только не шоколадно-карий, которым меня одарил Бог».

— Возможно, синий. Самый насыщенный синий, какой у вас только есть.

— У меня есть то, что вам нужно, следуйте за мной.

Она ведет меня по коридору в помещение с большим круглым столом, заставленным зеркалами для нанесения макияжа.

— Вот, попробуйте эти. Они синего цвета и трехслойные. Вы сами никогда не догадаетесь, что на самом деле у вас карие глаза, — участливо улыбается она.

Она пытается сложить в своей голове историю моей жизни. Я могу рассказать ей. Мне должно быть страшно, но я чувствую, что она была на моем месте когда-то. Что-то в ее поведении позволяет мне доверять ей, хотя я ее совсем не знаю.

Кладу линзу на кончик пальца и вставляю ее в свой налитый кровью глаз. Перемена кардинальная, как раз то, что мне и нужно.

— Я возьму четыре упаковки.

Поднимаю на нее глаза и улыбаюсь.

— Пожалуй, мне также не помешает пара солнцезащитных очков.

— Замечательно. Я соберу вам контактные линзы. На стойке у двери есть солнцезащитные очки, отпускаемые без рецепта. На этой неделе на них действует скидка в пятьдесят процентов.

Ее голос при этом повышается на целую октаву.

Я расплачиваюсь с продавцом наличными и направляюсь к автомобилю. Мое отражение смотрит на меня из зеркала заднего вида, и я не могу отвести от него взгляд. Мне нравятся произошедшие перемены. Я уже чувствую себя кем-то новым, но одного лишь этого недостаточно.

— Прощай, Мэдоу, — говорю я и снова сосредотачиваюсь на дороге.

Стилист в салоне делает мне стрижку. Звук щелкающих ножниц громко звучит в моих ушах. Я чувствую, как она нежно проводит пальцами по моим волосам, снова и снова, и длинные светлые локоны падают на пол вокруг моего кресла.

После того как женщина заканчивает со стрижкой, она наносит густой слой пастообразной краски. При этом много болтает и пристально разглядывает меня — она первая, кто смотрит мне в глаза дольше, чем на одно мгновение.

Она не может удержаться от искушения задать вопрос, который гложет ее.

— С вами все в порядке?

Мои мышцы гудят от напряжения.

— Да, а что?

— Синяки. Радикальные перемены во внешности. Я просто подумала, что может быть...

Я хочу сказать ей, чтобы она не отвлекалась и занималась своим делом, но мой рот работает быстрее, чем мой измученный мозг.

— Я в порядке. Автомобильная авария. Мне повезло, что я осталась жива, — говорю я, чувствуя себя лучше от этого, поскольку последняя часть сказанного не была ложью. — Я чувствую себя в настоящее время совершенно безобразной. Мне нужны были перемены, чтобы укрепить свое самолюбие.

Выражение ее лица такое, будто она только что проглотила таблетку для прозрения. Ее руки взлетают в воздух, сохраняя крепкую хватку на ножницах.

— Подруга, я так тебя понимаю. Каждый раз, когда я расстаюсь с парнем, я делаю себе новую прическу. Что-то в новом стиле — это словно начать все сначала.

— Именно.

«Начать все сначала, мне это нравится».

Кара передает мне зеркало, когда заканчивает. Волосы цвета воронова крыла подчеркивают мои кобальтово-синие глаза. Я улыбаюсь сквозь ломоту в челюсти.

— Идеально. Я в восторге.

Оставляю ей солидные чаевые, в душе надеясь, что благодарность заставит ее молчать, если даже она соберет мою ситуацию в своей голове подобно паззлу.

Последняя остановка на сегодня — тату-салон.

— Сколько вы можете набить за сегодня? — спрашиваю я.

— Я могу колоть тебя хоть всю гребаную ночь напролет, если у тебя есть деньги на это, — предлагает он. — Но должен предупредить, если это твой первый раз, тебе, вероятно, не захочется спешить. Эти хреновины — те еще сучки, когда заживают.

— Разве похоже, что меня в данный момент заботит чувство боли?

— И то верно. Итак, что это будет?

Я провела все утро, размышляя над этим вопросом. Ответ нашелся легко.

— Я хочу, чтобы у меня на спине был ворон, расправивший крылья по самые лопатки. Хочу, чтобы в его глазах плескалась свирепость и решительность. Речь не о какой-нибудь жалкой певчей птичке (прим.: героиня выбрала именно ворона, а не ворону, т.к. ее имя — отсылка к названию этой птицы на английском — игра слов «raven – Ravyn»).

Он склоняет голову.

— Девушка, которая знает, чего хочет. Класс. Снимай рубашку и ложись. Приступим.

«Я больше не буду робким луговым жаворонком. Моя жизнь меняется к лучшему».

Это все, на чем я могу сосредоточиться, пока он колет мою кожу. Боль особенно сильна на некоторых синяках, но я отрешаюсь от происходящего, как многократно делала и в своем прошлом.

— Черт возьми, девочка, ты точно не в порядке. Тебе необходим этот ворон.

— Необходим? О чем вы говорите?

— Для защиты. Кельты верят, что во́роны обладают какой-то магической, мать ее, силой и защищают тебя от зла. Спорим, ты этого не знала?

— Нет. Круто.

Я молча молюсь, чтобы этот ворон сделал это, и защитил меня от Нэйта — моего самого реального надвигающегося зла.

Я провела в тату-салоне семь часов. Ворон прекрасен — черный с оттенками электрического синего, светящегося за его крыльями и хвостовыми перьями. У птицы насыщенные синие глаза, которые по цвету совпадают с моими собственными. Оставшуюся часть дня он покрывает мои руки вдохновляющими цитатами. Напоминаниями о пути, который мне предстоит преодолеть.

Прежде чем вернуться в отель, перекусываю сэндвичем в местном кафе. Мой мозг настолько истощен, что я не могу ясно мыслить. Я доедаю свой бутерброд, затем, уже находясь в отеле, наливаю в стакан «Джеймесон» на два пальца и быстро выпиваю его. Еще до того, как успеваю налить себе вторую порцию, проваливаюсь в сон.