Глава 12 Возмездие

— Итак, что сказал адвокат?

Мэтти ждет от меня ответа с включенным на полную мощность обдувом, развевающим ее тонкие русые волосы во все стороны.

— Он поможет мне сбежать. Он откуда-то знает о ситуации с Нэйтом. И вытащит меня из этого чертового города.

Это все, что я могу ей сказать. В данный момент никому не нужно знать подробности, даже моей лучшей подруге.

— О боже, это же просто чудо. Это даже лучше, чем прятать тебя здесь, в городе. Я так сильно молилась. Благодарю тебя, Господи!

Она складывает руки и устремляет взгляд в небо.

— Так куда мне тебя отвезти?

Мне предстоит разбить ей сердце, и это чувство терзает мое и без того израненное нутро.

— Ты никуда не повезешь меня, он организует для меня транспорт.

— Что? Куда ты уезжаешь? Нет, постой, я все поняла. Не говори мне ничего.

Ее рука машет передо мной в знак признания моей правоты.

— Если Нэйт будет преследовать меня, я не должна ничего знать. Я слишком слабая и знаю это. Если он изобьет меня или приставит пистолет к моей голове, я все выложу.

— Дело не в этом, Мэтти. Просто для всех будет лучше, если никто не будет знать, где я, пока не окажусь в безопасности.

— Я понимаю. Правда, понимаю. Нам нужен план, чтобы он не начал искать тебя, пока ты не окажешься как можно дальше, но что именно нужно делать?

Ее последние слова заставляют вращаться колесики в моей голове.

— Отвези меня домой.

— Домой? Ну уж нет! Ты не можешь вернуться туда, а что, если придет Нэйт. У тебя же уже собрана сумка!

— Мне нужно сделать еще несколько последних дел. Он будет дома не раньше сегодняшнего вечера. Уверена в этом. Обычно он не появляется несколько дней после того, как избивает меня. Поэтому мне и правда нужно попасть домой.

— Хорошо. Но я буду там с тобой.

— Нет. Не будешь. Я хочу, чтобы ты высадила меня и держалась подальше от моего дома хотя бы час. Потом вернешься и заберешь меня.

Я смотрю на часы, уже почти одиннадцать.

— Двенадцать тридцать. Забери меня ровно в двенадцать тридцать.

Я тащусь вверх по лестнице и распаковываю сумку, раскладывая все по своим местам, не нарушая порядок. Затем спускаюсь по направлению к единственному, что планирую взять с собой — моим мрачным картинам. На них изображена моя реальная жизнь, результат выделений моих внутренних гнойных нарывов за последние четыре года. Нэйт не знает о них. Ему не следует их видеть. И никому не следует. Они иллюстрируют образ женщины с очень серьезными психическими отклонениями. Я не хочу, чтобы у кого-то сложилось неверное представление по ним обо мне.

Когда я вхожу в свою творческую мастерскую, останки моего погибшего ребенка лежат на полу, словно скопившиеся в канализации нечистоты. Я опускаюсь на колени и рыдаю. Это не та жизнь, о которой я мечтала, когда произносила «да». Я была потерянной в отсутствие мамы. Нэйт стал моим героем, моим шансом вернуться к нормальной жизни. Боже, если бы я только знала, что все так обернется, то никогда бы не шагнула в это адское пламя. Смотрю на кровь, и моя ненависть к нему закипает под кожей, до тех пор, пока я не перестаю дышать. Впервые за время своего брака чувствую себя сильной. Теперь я контролирую ситуацию.

Мои пальцы скользят по крови. Она густая и прилипает к ним, как глазурь. Я судорожно мечусь по дому, размазывая кровь по дверным проемам и по стенам. Хожу туда-сюда, позволяя холодной крови стекать по моим пальцам, разбрызгивая ее по кухне и моей мастерской.

После того, как я заканчиваю писать картину ужасного места преступления, беру ведро, швабру и несколько старых тряпок, заставляя свое разбитое тело привести все в порядок. Когда я заканчиваю, кровь исчезает с глаз долой. Как будто ничего не произошло. Исчезает — да вот только благодаря сегодняшней науке не насовсем. Я кидаю свою испачканную кровью одежду и тряпки в черный мешок для мусора и бросаю его под крыльцо, присыпая пакет рыхлой грязью, чтобы замаскировать его.

Мэтти подъезжает к моему подъезду ровно в двенадцать тридцать. Я переступаю порог, держа свои картины, и несу их к багажнику, который она уже успела открыть. Я забрасываю их туда со словами:

— Погоди, я кое-что забыла.

Мои ноги двигаются медленнее, чем я хочу, пока направляюсь к шкафчику над холодильником. Открываю дубовую дверцу и снимаю с пальца золотое обручальное кольцо. Прячу его в передний угол шкафа, скрытый от посторонних глаз. Еще один удар ножом, чтобы вспороть его кишки. Это приносит мне болезненное чувство удовлетворения. Он больше никогда не будет издеваться надо мной.

Мэтти все еще стоит у багажника, когда я возвращаюсь на улицу с пустыми руками.

— Вот и все. Залезай. Поехали, — требую я.

— Подожди, что? Это все, что ты берешь? Кстати, эти картины просто отвратительны.

Я укоризненно качаю головой, прежде чем забраться на пассажирское сиденье. Пока мы едем, я чувствую, как бремя моей прежней жизни рассыпается, осколок за осколком.

— Мэтти, слушай меня внимательно. Не облажайся.

На ее лбу появились глубокие морщинки.

— Не пугайся, просто внимательно выслушай то, что я тебе сейчас скажу. Ты можешь это сделать?

— Вся во внимании.

— Я звонила тебе сегодня утром, верно?

— Да, около девяти.

— Все верно. Я была расстроена и просила тебя приехать, но, когда ты прибыла, я не открыла дверь. Вот что я хочу, чтобы ты сделала. После того как ты отвезешь меня к адвокату, хочу, чтобы ты вернулась ко мне домой и попробовала позвонить в дверь еще раз. Я все равно ее не открою. Позвони мне на мобильный несколько раз. Я не отвечу. После зайди ко мне домой еще раз около трех часов.

Она слушает, но безучастное выражение ее лица беспокоит меня. Она должна все сделать правильно, иначе я могу умереть.

— Я хочу, чтобы ты постучала в мою дверь, ― продолжаю, ― даже если ты знаешь, что я не отвечу. В этот раз мне нужно, чтобы ты постучала и во все двери моих соседей и спросила, не видели ли они меня сегодня и не слышали ли что-нибудь. Если кто-то из них видел меня сегодня, я хочу, чтобы ты связалась с мистером Кершоу и дала ему знать. Хорошо? Ты можешь это сделать? Я звонила ему с твоего телефона сегодня, так что его номер должен быть в твоем журнале последних звонков.

— Да, конечно, — отвечает она, продолжая двигаться в сторону центра города.

— Хорошо, после того как ты пообщаешься с соседями, и, если никто из них меня не видел, я хочу, чтобы ты позвонила Нэйту в офис.

— Нэйту?! Нет! Я не хочу говорить с ним. Я не могу, Мэдоу. Он пугает меня до чертиков.

— Мэтти, спокойно. Все, что ты должна спросить у него, это не видел ли он меня или не слышал ли обо мне сегодня. Скажи ему, что я звонила тебе сегодня утром и просила приехать. Расскажи ему, что ты заходила, но я не открыла дверь. Пыталась дозвониться мне, но я не брала трубку. Он будет лгать. Придумает какую-нибудь глупую историю, например, что у меня плохое самочувствие или что я была в порядке сегодня утром, кто его знает, что он там сочинит. Ты должна сделать это, Мэтти. Для твоей же безопасности. Он не должен выяснить, что мы были вместе сегодня. Понимаешь?

— Да, я понимаю.

Ее голос сбивается.

— После того, как ты положишь трубку, немедленно звони в полицию.

— В полицию? Но зачем?!

— Скажи им, что я звонила сегодня утром и просила тебя заехать. Скажи, что я была расстроена. Ты заходила к нам четыре раза сегодня, но я не открыла дверь. Что-то случилось. Ведь у меня нет машины, чтобы уехать куда-то. Сообщи им, что ты позвонила Нэйту. Расскажи, что Нэйт издевался надо мной. Пусть они узнают, что у меня депрессия. Дай им понять, что ты боишься за мою безопасность. Скажи им все, что, черт возьми, ты захочешь им сказать, только заставь их искать меня, Мэтти. ЗАСТАВЬ ИХ ИСКАТЬ.

Она понимающе кивает головой.

— Я поняла. Это отвлекающий маневр. Нэйт не сможет искать тебя, если будет на допросе по поводу твоего исчезновения. Отличная идея, певчая птичка.

Мэтти подъезжает к офису адвоката и паркуется.

— Вот и все, не так ли? Я больше никогда не увижу тебя. Все будет так, словно ты умерла. Не знаю, смогу ли справиться с этим.

— Я на это рассчитываю, подружка.

— Что ты имеешь в виду?

Я заставляю себя улыбнуться.

— Неважно. Я тоже буду скучать по тебе. Скоро все это закончится. Обещаю.

Слезы текут по ее щекам так обильно, что я не смогла бы их вытереть, будь у меня хоть сорок пальцев и целая коробка салфеток. Мое сердце разрывается. Я притягиваю ее к себе, целую в лоб и обнимаю так крепко, что мое переломанное тело истошно вопит в отместку.

— Мне нужно идти, пока я не струсила, — шепчу ей на ухо.

Ее руки разжимаются так стремительно, словно я раскаленный кусок угля.

— Иди. Убирайся отсюда. И никогда не возвращайся! Никогда!

Мои глаза закрыты, пока я, преодолевая боль, поднимаюсь с пассажирского сиденья.

— Можешь открыть багажник? — спрашиваю я, прежде чем закрыть за собой дверцу.

— Да, да.

Она нагибается и тянется к кнопке открывания багажника.

Я не прохожу и пяти шагов в зеркале заднего вида, когда перестаю бороться со слезами. Стопка картин покачивается в моих руках и становится тяжелее с каждым шагом. Когда мне удается открыть дверь в офис адвоката, холсты рассыпаются по полу вокруг меня. Секретарша мистера Кершоу помогает мне сложить их обратно и прислоняет стопку к своему столу.

Мистер Кершоу выходит из своего кабинета, услышав шумную возню. Он приглашает меня войти и закрывает за нами дверь.

— Ты сделала то, что я посоветовал?

— Да.

— Отлично, тогда ты должна подготовиться к поездке.

— Наверное.

Мой взгляд опускается на пол, я с грустью думаю о Мэтти, моем единственном и настоящем друге.

—  Мэдоу, я понимаю, что это нелегко, но воспользуйся этой возможностью. Твоя нынешняя ситуация когда-нибудь станет лишь плохим воспоминанием. Воспринимай время, которое тебе придется провести в укрытии, как возможность исцелиться — как в эмоциональном, так и в физическом плане.