Глава 20

Прошло много времени с тех пор, как я встречала кого-нибудь в глухом переулке. Начало моей жизни, казалось, было одним большим скоплением встреч в закоулках и темных сделок. Но в последние годы мне удавалось вообще избегать их.

Была определенная блаженная свобода, которая приходила с избавлением от необходимости встречаться с незнакомцами или придурками возле вонючих мусорных баков и кишащих крысами переулков. Не только физически, но и эмоционально. Я даже не знала никого, кто хотел бы встретиться в переулке во Фриско. Это были люди, которые проводили свою жизнь на свету, совершенно открыто. Я хотела вернуться в то место, в тот город, в ту часть моей жизни, где мне не нужно было прятаться.

Однако я стояла здесь. Ожидание очередного захудалого преступника, окруженного мокрыми кирпичными стенами двух соседних зданий и вонью ближайшего мусорного контейнера.

Боже, я ненавидела эти места. И в этом, в частности, был определенный уровень отвратительности, который заставил меня захотеть поспешить домой и принять душ.

Честно говоря, мне хотелось поскорее вернуться домой. Туда, где была Джульетта. Туда, где был Сойер. Там были люди, которых я любила. Это было то место, которому я принадлежала.

Это было маленьким чудом, что мне удалось убедить Сойер остаться дома во время этого обмена мнениями. Он был непреклонен в том, что пойдет со мной разбираться с Аттикусом, но Аттикус был столь же непреклонен в том, что Сойер не был приглашен.

Сойер был предателем, по мнению Аттикуса, и всей братвы, и его больше не приглашали на дела братвы. Если бы Сойер появился со мной, Аттикус пристрелил бы нас обоих. Если бы Сойер появился поблизости, Аттикус застрелил бы меня первой, а Сойера вторым. Затем он довел бы свою точку зрения до конца, напомнив Сойеру о том, каково это — быть сиротой... И действительно ли мы хотели сделать Джульетту сиротой?

Сойер неохотно остался с Джульеттой и отправил Кейджа и Гаса вместо себя. Они окружили меня по бокам, пока мы ждали прибытия Аттикуса. Я знала, что оба они носили оружие и были обучены им пользоваться, но оружие не заставляло меня нервничать меньше.

Аттикусу никогда раньше не требовалось оружие, чтобы причинить мне боль.

Он угрожал всему в моей жизни, используя только свои голые руки.

Это привело меня ко второму риску, с которым я столкнулась, — убить его раньше времени.

Если бы он случайно появился на нашей встрече один и без оружия, это превратилось бы в прекрасную возможность убрать его, но этого не должно было случиться. Нам нужно было выждать время, довериться ирландцам и дождаться идеальной возможности, той, которая не подведет.

Мы не могли позволить себе потерпеть неудачу.

— С тобой все будет в порядке? — спросил Гас, когда Аттикус появился в конце аллеи.

Нет. Я не собиралась быть в порядке. Я была очень далека от того, чтобы быть в порядке. Этот человек, помимо того, что всю мою жизнь был агрессивным хулиганом, забрал мою дочь. Похитил ее. И удерживал ее против ее воли. Мои руки дрожали, а желудок скрутило в тугой комок. Меня тошнило. А еще мне хотелось обхватить его руками за горло и сжимать до тех пор, пока у него не оторвется голова. Больше всего я хотела Сойера. Я хотела, чтобы он был здесь, со мной, держал меня за руку, обещая месть и праведное возмездие. Но я не могла сказать этого Гасу, поэтому вместо этого я обратилась с вопросом к нему.

— А с тобой все будет в порядке?

— Мне было бы лучше, если бы ты позволила мне пристрелить этого ублюдка.

Кейдж издал кудахчущий звук, как наседка.

— Соберитесь, леди и джентльмены. Я предполагаю, что это наши гости.

Я прижала досье ФБР к груди и ждала, когда Аттикус подойдет к нам. Нервы смешались с яростью, разливающейся по моей крови. Мое зрение потемнело по краям, когда я изо всех сил пыталась превратить свой гнев в полезное топливо.

Как мы и ожидали, Аттикус привел с собой целую бригаду. По трое мужчин с каждой стороны, оружие поблескивало из-под откинутых плащей. Лунный свет мерцал на их блестящих стволах, и я вжалась глубже в переулок.

— Полегче, — успокаивал Кейдж, как будто я была испуганной лошадью.

— Так, так, так, — напевал Аттикус с расстояния пяти футов. — Блудная дочь возвращается.

Вот и все. Последняя капля. Его банальная силовая игра была для меня непосильной. Кто-нибудь, дайте мне пистолет, я собиралась пристрелить этого придурка прямо сейчас.

— Посмотри на себя, Каро, — продолжил он. — Все такая же послушная, как всегда. Как хороший маленький солдатик.

— Я слышала интересный слух о тебе сегодня, — возразила я, ненавидя то, что его оскорбление, казалось, попало прямо в центр моей груди.

Аттикус сузил глаза и впился в меня взглядом.

— Уверен, что твой приятель из ФБР знает много интересного обо мне. Хотя, честно говоря, я удивлен, что вижу тебя здесь. Я был уверен, что любовь Пейна к тебе сводит его с ума. Я не думал, что он отпустит тебя, как только доберется.

— Он преследует не меня.

Аттикус ухмыльнулся.

— Он меня тоже не преследует.

Вау. Я не могла поверить, что он выставлял напоказ свой «иммунитет» перед всеми своими парнями. Они набросились бы на него за полсекунды, если бы знали, что он работает не только с другой семьей, но и с ФБР. Никто из этих парней не мог даже надеяться на сделку о признании вины после того, как окружной прокурор поймал бы такого человека, как Аттикус.

— Ты знаешь, это единственное, чего я никогда не делала. — Я посмотрела на мужчин с Аттикусом. Я узнала некоторых из них, но я никогда по-настоящему не знала их, когда была частью братвы. Они были вовлечены в другие предприятия. Как убийство. И торговля наркотиками. И незаконные женщины. Работа, с которой я не хотела иметь ничего общего.

— Что? — спросил Аттикус.

— Не доносила федералам.

Его губа изогнулась, обнажая зубы.

— Осторожнее, Валеро. У меня нет терпения для самодовольных шлюх. — Я подавила желание свернуть ему шею, хотя это шло вразрез со всем во мне. Я хотела прикончить этого дурака, выпотрошить его от горла до яиц.

— Назови меня шлюхой еще раз... — я бросила ему вызов.

Он подмигнул мне, затем переключил свое внимание на Гаса.

— Привет, младший брат. Давно не виделись.

Гас пожал плечами.

— Так ли это? Я не заметил.

Аттикус замер, выражение его лица было застывшим.

— На тебе лежит ответственность, Август. У тебя есть работа. Ты должен попробовать делать это время от времени. Напомни нам, почему ты нам нужен рядом. Напомни нам, почему мы не должны считать тебя тоже предателем.

Гас был каменной колонной рядом со мной, совершенно неподвижный. Я снова почувствовала в нем ту перемену, которая шептала, насколько похожим на Аттикуса он мог бы быть, если бы не сдерживал психопата, который был похоронен глубоко внутри него. Он не мог заставить себя ответить Аттикусу, и я инстинктивно знала, что это было проявлением доброты ко мне. Он не мог доверять ни своим словам, ни своим действиям. Он выбрал тишину, чтобы я могла закончить то, ради чего пришла сюда.

Я похлопала по папке, которую держала в руках. Она все еще была влажной из-за разбрызгивателей, но большая часть информации была сохранена. Мы слышали в новостях, что штаб-квартира ФБР все еще пытается оправиться от сбоя в системе, который случайно привел к включению разбрызгивателей и вызвал сегодня полный хаос в их офисном здании. Это было очень дорогостоящее и совершенно неудобное восстановление.

Бедные ребята.

— У меня с собой доказательство, — сказала я Аттикусу.

— Что это? — спросил он.

— Досье на Пахана. Все, что Мейсон Пейн собрал за эти годы.

Аттикус моргнул на меня, не впечатленный.

— Это поможет им выбраться из тюрьмы?

Мое бесстрастное лицо сохранялось, несмотря на мое раздражение, разочарование и абсолютную панику.

— Нет, очевидно, что нет. Это признак доброй воли. Я работаю над тем, чтобы дать им то, что им нужно.

— Работай быстрее, — приказал он.

— Не будь мудаком, — прорычал Гас. — Она не джинн. Для того, чтобы вытащить из тюрьмы трех королей мафии, нужно нечто большее, чем просто щелкнуть пальцами.

Аттикус сосредоточил свое внимание на мне, как будто Гас вообще ничего не говорил.

— Часы тикают, Каро. Боссы хотят выйти. Я бы позаботился о том, чтобы это произошло раньше, чем позже.

Кейдж выступил вперед, влезая в разговор.

— А если это произойдет позже, а не раньше?

Аттикус улыбнулся, не сводя с меня глаз.

— Кто это, Каро? Нанятая прислуга?

— Друг.

Он поднял руку, и еще двое головорезов появились из-за угла, таща между собой связанного мужчину с кляпом во рту.

Прошло пять лет. Время и его нынешние обстоятельства не были к нему благосклонны. Он постарел, как президент. Другими словами, быстро. Моим первым побуждением было подбежать к нему, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, осмотреть его раны, оценить, сколько веса он потерял из-за того, что не ел, — но я не могла позволить им увидеть, что мне не все равно.

Потому что мне было не все равно. Больше нет. Не после того, как он встал на сторону братвы, а не на мою. Не после того, как он позволил своим боссам угрожать мне и жизни моей дочери. Не после того, как он участвовал в ее похищении.

Хотя я сомневалась, насколько он был вовлечен в это теперь, когда я увидела его пленником.

Даже я не могла так хорошо лгать. По какой-то глупой причине я действительно заботилась о своем отце. Мне было больно видеть его таким. Было больно видеть его таким несчастным, таким слабым. Я потратила всю жизнь, делая то, чего не хотела делать, пытаясь спасти его. Сегодняшний день ничем не отличался.

— Я понимаю, что это до боли банально, — Аттикус взмахнул рукой, как ведущий игрового шоу, — но я хотел напомнить тебе, что у тебя есть другая семья, кроме твоего ребенка, Валеро. И она нажила много врагов с тех пор, как ты сбежала. И под врагами я подразумеваю, что он должен всем в городе огромные суммы денег. — У меня пересохло во рту, когда я встретилась взглядом с отцом с другой стороны переулка. Он выглядел совершенно побежденным. У меня защемило сердце при виде его такого худого и оборванного. Я хотела заключить его в свои объятия и забрать с собой домой. Я хотела убедиться, что он хорошо поел, долго принимал ванну и провел ночь, не живя в страхе. — Пахан хочет его руки. — Аттикус скрестил руки на груди и опустил подбородок. — И я склонен отдать их ему.