1

Еще не было и девяти утра, но от невыносимой августовской жары невозможно было скрыться даже в помещении старой, полуразрушенной школы. Импровизированный штаб объединенной пехотной бригады был развернут в обычном классе. Нет света — нет электроники, приходилось обходиться обычными полевыми картами и обычным планшетником. Временно - во всяком случае, хотелось верить - что проблемы с электричеством временные.

Обычный учительский стол был полностью загружен бумагами и картами, которые еще не успели разложить по местам. За столом сидел комбриг - полковник Большаков. Начштаба майор Петров сидел напротив полковника, не зная, куда деть руки.

«А что если деза?» - в очередной раз подумал полковник и потер морщинистый лоб глядя как будто сквозь майора.

- А, майор? — обратился полковник к майору. Он думал о только что вышедшем из «кабинета» лейтенанте Галилове. Который в мыле примчался в штаб и едва не передрался с дежурным офицером, пытаясь пробиться к командиру бригады - то есть к нему, полковнику Большакову, с «очень важной инфой».

Полковник поднял планшетник и протянул майору.

- Вот, смотри, это флешка, с вот этого телефона, — он кивнул на лежащий на бумагах разбитый телефон. - Там фотографии с геолокацией с расположением бригады ВСУ, в небольшом поселке, так?

- Так, товарищ полковник, — поддакнул майор, глядя на экран планшетника.

- Инфа получена от майора Елисеева…

- А сам майор? — спросил начштаба

Полковник многозначительно промолчал. Затем сказал:

- Без вести…

Майор кивнул в знак понимания.

- Якобы от майора Елиссева, — уточнил полковник, - так как сам майор пропал без вести, - повторил он, - а телефон этот притащил какой-то сержант. В госпитале он сейчас, контузия или что-то, - полковник протер мокрый лоб, - якобы он за линией фронта майора встретил и там он передал ему этот телефон, но это не факт и проверить никак нельзя, спутниковая разведка ни хрена, как всегда, не дает четкого ответа. Такой вот расклад, - завершил свою речь полковник и опять потер лоб.

- Что, если деза? И по мирным вдарим? Опять эти либерасты с гавном нас есть начнут, да и оттуда, — полковник многозначительно показал пальцем наверх, - по головке не погладят, ведь не с людьми воюем, ни в чем не виноватыми, а с фашистами.

Полковник замолчал.

- Товарищ полковник, разрешите мое предложение?

- Давай, майор — кивнул полковник.

- Небольшую группу разведки по этим координатам отправить.

Полковник задумался. Он и так знал, чего хочет майор, но было это чертовски рискованно.

- А что, если засада, майор? Помнишь, что случилось с группой Севастьянова?

Оба замолчали. То была ошибка не полковника Большакова, а его предшественника. В пригороде небольшого городка группа разведки попала в засаду. Все бойцы были казнены боевиками ВСУ на камеру. Их головы были оставлены на заборе в «назидание» наступающим русским войскам.

- Мне бы этого сержанта повидать, - сказал полковник, - да вот толку-то? Да и ехать туда - не ближний свет, мать его. Тут дел выше крыши…

- В любом случае, действовать надо быстро, - начал майор, - если это, — он кивнул на разбитый телефон, - и правда от майора Елисеева, то дислокацию могут сменить очень быстро, надо решать…

- Ты прав, майор — опять потер лоб полковник. - Значит так, приказ группе Прошкова отдашь - пусть глянут и назад.

- Есть, товарищ полковник! - ответил майор. - Разрешите идти?

- Стой, погоди, майор, — остановил подчиненного полковник. - Помнишь, ты мне пару дней назад особиста своего нового нахваливал. Тот случай, как он по говору вычислил ряженого?

Речь шла о недавнем случае. В группу пленных солдат ВСУ, затесался каратель, пытавшийся выдать себя за уроженца Луганщины, которого, как многих, заставили воевать за нацистов. Молодой дознаватель капитан Гордеев на допросе практически сразу распознал западноукраинский говор. Затем он просто попросил пленного снять китель. Как и предполагал капитан, на теле «луганца» обнаружились нацистские наколки.

- Конечно, товарищ полковник, помню. Капитан Гордеев, хороший парень. Вызвать его?

- Да, давай. Сначала особиста твоего послушаю, что он скажет.

- Так точно, товарищ полковник, — ответил майор. - Разрешите исполнять?

- Давай, майор — бросил полковник.

2

Небольшой холм с оставленной стрелковой позицией и переправа по камням через речку, протекавшую в низине — это все, наверное, все, что видел оператор разведывательного дрона, прожужжавшего в воздухе.

Немного покружив над позицией, коптер удалялся домой - пополнить запас горючего или просто выполнив свою работу, словно огромный шмель на чистом августовском небе.

Этот звук вернул Николая к жизни. Со страхом он попытался открыть глаза — не получилось, слишком велик был страх усилить тупую боль в голове. Земля под ним ходила так, как будто он сидел на палубе корабля в штормовую погоду. Не раскрывая глаз, он сел на пятую точку - это все, что ему удалось сделать, и то с огромной осторожностью. Выдохнув, Николай обхватил голову руками, словно это могло помочь унять головокружение и рвотные позывы.

Ему было страшно, что сидя на этой раскачивающейся палубе, если он хоть немного напряжет голову, она просто взорвется изнутри как воздушный шар. Он просто лег и лежал на земле, по-прежнему не открывая глаз и боясь шевельнуться.

Постепенно земля перестала качаться. Он вспоминал. Вспоминал очень осторожно, боясь, что любое воспоминания может убить его…

Его швырнуло на землю, словно он получил на спарринге или вернее, как бревно сорвалось в срубе и долбануло его по хребтине и он со всей дури полетел на землю с высоты. «Что это было?» - думал Николай. «Мина? Ракета? Пуля? Нет, не пуля - крови нет, по крайней мере, я ее не чувствую». Воспоминания возвращались…

Взводный, вроде, орал отступать к машинам. «На броню!», - орал он, - «обстрел!». Дальше опять пустота. Тишина. Тупая боль. Кислый запах гари и чего-то еще паленого – странно, он только сейчас начал чуять запахи. Опять затошнило. Захотелось пить, инстинктивно, по привычке, он полез за флягой на боку. Фляги не было. Он, наконец, открыл глаза. И правда — фляги нет и ремня нет. Новое воспоминание - он отстегивает ремень и бросает его на землю вместе с броником. Он боится, что подсумки на ремне загорятся. Он горит? Или нет, ему просто нечем дышать, все душит его…

Огляделся. Дул слабый ветерок. Он лежал под холмом, рядом с речкой в невысокой траве и на сухой земле. Вокруг никого не было, лишь цикады пели вокруг или это просто звон в ушах. Он вспомнил.

«Мы на эту высоту утром пришли, окапывались — брод держать, по крайней мере, так вроде было. Сразу на восходе нас погрузили и выкинули здесь. Потом вдруг офицеры заорали - отступать будем. Паника началась. Вот где я! И не горел я. Отступление было, я к «Уралу» подбежал и тут ебалызнуло… То ли в «Урал»… нет, скорее всего, рядом легло. Контузило».

Он вспоминал. А потом он встал и куда-то пошел в полном бреду.

Вроде, падал несколько раз или просто полз... Он помнил только грохот, который вдруг куда-то пропал, и подпрыгивающую под ногами землю, и раскачивающийся лесок под холмом, что обрамлял речушку внизу.

«Так, речка была впереди расположения. На линии огня», - Николай продолжал озираться по сторонам. «Я в другую сторону вырубленный пошел», - начал анализировать Николай, - «а может с холма скатился, как кусок говна. Неважно. Надо возвращаться к расположению, где накрыло. Там разберусь, что к чему, может, кто из наших еще там, а если нет, так пойду по направлению отступления. Там-то по-любому на своих наткнусь».

Первая попытка была неудачна - словно кто-то ударил его поддых и по ребрам одновременно. Николай упал и лежал минут с пятнадцать, осторожно дыша. Когда он, наконец, поднялся на ноги, цикады запищали в ушах Николая уж совсем громко и невыносимо. Земля опять затанцевала под ногами, и голова пошла кругом. Николай пытался удержаться на ногах или, на худой конец, крикнуть о помощи, но нет, ничего не получилось. Небо вдруг стало совсем близко, и земля гулко ударила в затылок. Николай упал и потерял сознание.

***

Здоровенный шмель все кружил где-то рядом с Николаем и никак не хотел улетать. Николай открыл глаза. Чувствовал он себя уже получше. Не знал, сколько времени он провел в отключке. Видел только яркий шар солнца, уже прошедшего зенит. Начинало вечереть и, вроде, как боль постепенно уходила. Цикады в ушах сменились тупой приглушенной болью где-то глубоко внутри головы - как с дикого похмелья.

«Никого», - пронеслось в голове Николая.

Просто лежа в траве Николай прислушивался и… ничего не слышал. Казалось, он лежит здесь уже целую вечность, но никого вокруг не было. Он не слышал ничего, что говорило бы о присутствии человека. Только неуемный шмель и журчание речки неподалеку. Никто не вернулся на позицию на холме, никто не пришел ему на помощь - он был здесь совсем один.

Николай предпринял очередную попытку встать. На этот раз пошло куда легче. С первой же попытки он встал на ноги, почти не чувствовал головокружения, осталась только небольшая боль в ребрах. «Нет, не сломал, это уж точно» - сказал сам себе Николай. Он знал, как болят сломанные ребра, пять лет назад еще по духанке в учебке сержант Сафаров немилосердно завалил его в одном из первых спаррингов по рукопашке. Боль тогда была стреляющая - «как саблей секанут», сейчас боль была тупой.

«Что, слюнами подявился? - ржал внутри его головы башкир-сержант. - Давай руку, братишка, вставай!» - пронеслось в голове Николая спонтанное воспоминание. Сейчас эта история воспринялась Николаю как история из другой, очень далекой, какой-то доброй жизни.

Николай помнил свой план: подняться на холм и идти дальше, идти по направлению к своим. Но сначала грязь смыть и попить - так решил Николай.