Речка была совсем махонькой, с берегами заросшими ивняком и кустарником. Николай не стал искать тропинок к берегу, а просто прошел сквозь кусты и, встав на колено, прямо в прибрежную грязь погрузил руки в темную воду и умывался. Вода была холодной и обжигала лицо. «Илья-Пророк - льдинку кинул», - думалось Николаю.

И тут … он услышал голоса с другого берега.

Они продвигались вдоль противоположенного берега. Он не видел их из-за кустов, зато прекрасно слышал...

« I told ya nobody here”, “keep your eyes open” - больше ничего Николай разобрать не мог, да и без этого было ясно — наемники.

***

«Наемники. Пиздец», - вот и все, что пронеслось в голове у Николая. Ни на что не годны в бою, но звери с пленными — это все, что надо было знать об этих уродах или «псах войны», как называют их на западе. Конечно, ему уже пришлось встречать «художества» этих недолюдей в освобожденных селах и поселках этой несчастной земли.

Он вспомнил деревеньку, которую они штурмовали два дня из-за живой стены, выстроенной этими уродами из местных жителей, которые не смогли или не успели эвакуироваться. Они были построены у здания то ветучастка, то ли еще какой-то мелкой конторы. Внутри была опорная точка, а вокруг люди… В конце концов, струсив, эти подонки, просто выдвинули ультиматум — или им дают уйти или они начинают стрелять по людям. То есть, поступят как террористы с заложниками. Они и были террористами. Позже выяснилось, что никто мирных жителей и эвакуировать не собирался. Это была обычная «тактика цивилизованных воинов», применяемая повсеместно.

Медленно Николай заполз в воду и прижался к небольшому камню у берега.

Брод был недалеко, это Николай знал точно. Только вот беда случилась с памятью — Николай напрочь забыл, в какой стороне находится брод. «Мы и держали это брод», - снова и снова напрягал память Николай. - «Только где? Куда? К западу или востоку? На девять или на три?» - носилось в голове у Николая.

Еще голоса. Казалось, они были повсюду. Шли с запада на восток, нагло посмеиваясь, ничего не боясь. Голосов справа было все больше. «Значит, брод на три» - сделал вывод Николай.

Тихонько Николай сменил позицию, проплыв под ветки ивы, свисающие над водой у самого берега. Сел в воду по самое горло, так чтобы голову его скрывал камень.

Вот так в прибрежной грязи и сидел Николай. Он ждал. Ждал наступления темноты, надеясь двинуться к своим на восток. А противник все пересекал брод всего в каких-то пятнадцати метров перед ним.

Он насчитал взвода три с тяжелым пулеметом, что тащил здоровый нигер, и пару минометов явно натовских, — таких он еще не видел.

«Короче, рота занимает высоту», - сделал Николай простой вывод.

3

Не сказать, что стреляющий звук никак не желавшего заводиться дизеля за окном сильно отвлекал капитана Гордеева, но вот трехэтажный мат солдат сильно резал слух. Еще два часа назад он был загружен бумажной работой с документами очередной партии сдавшихся противников. И капитан опять наивно думал, что это на весь день. Но тут позвонил майор Петров с новым приказом, пришлось оставить бумажную работу на молодого лейтенанта и отправляться в соседний городок - почти на передовую. В любом случае, для капитана Гордеева это было не впервой, за эти месяцы он привык к такого рода работе и приказам. Новый день, новый приказ, полевая палатка, старый, разбитый еще с советских времен сельсовет, сельский клуб или, как сейчас, — маленькая гражданская больница, переделанная под временный госпиталь. Допрос, рапорт, возвращение в штаб. Он перевернул записанную страницу и, подняв голову, посмотрел на сидевшего напротив сержанта.

- Дальше что было? - спросил он, и посмотрел на лежащую на столе пачку сигарет. Вот уже минут пятнадцать он записывал рассказ сержанта и думал - уместно ли будет закурить в помещении.

- Разрешите сигарету, товарищ капитан? - спросил Николай.

- Да, конечно, бери, кури, — капитан пододвинул Николаю пачку сигарет.

Николай жадно затянулся и начал говорить:

- Дальше… я дождался темноты. Совсем околел, но двинуться страшно было. Казалось, совсем за спиной они, или дозорный патруль у брода стоит. Но ничего, пронесло, — продолжил он, сделав паузу для очередной глубокой затяжки.

- Вылез я из ивняка, как стемнело, и по бережку, вернее, вдоль берега, по воде, еще подобрался к камням. Ну, к переходу, к броду. Там пролежал на камне минут с пятнадцать где-то. Потом арта, ну, артиллерия заработала за холмом, я еще подумал наши ответку, наверное, шлют. И точно, как стало еб…

Капитан вскинул голову и строго посмотрел на сержанта.

- Виноват, товарищ капитан, — смутился сержант и продолжал: - Взрывы пошли по холму с недолетом небольшим.

- Как понял, что недолет? - спросил капитан

- Ну, за холмом взрывы были, с восточной стороны. Особой паники у противника не видно было. А потом четко по холму пошло. Наемников арта, ну, артиллерия, стала накрывать, они, как тараканы, забегали, и вопить начали. Я как-то думаю, они сейчас отступать начнут обратно на другой берег, тогда я вообще никогда из этой реки не вылезу. Ну, я и сиганул через эти камни - и в воду, пока глубину не почуял. Дальше поплыл, и опять к ивняку на берегу. Потом вылез, и вдоль берега в воде пошел, поплыл, как глубина позволяла.

- Докуда плыл? - спросил капитан, не отрываясь от записей.

- Я планировал - вниз по реке спущусь на три держась, ну, восточного берега, а потом, где река совсем в лес уйдет - вылезу и к своим через лес, на восток, товарищ капитан, - рассказывал Николай.

***

Капитан Гордеев исподлобья посматривал на Николая и изучал его. Спокойное и открытое рассудительное лицо, глаза не бегают. Сколько таких он уже перевидал за последний месяц? Серый весь какой-то, измятый. В роте подтвердили, что пропал сержант Николай Сергеев при обстреле, о котором речь ранее велась.

- Чаю хочешь? - спросил он у Николая.

- Спасибо, не надо, товарищ капитан. Меня покормили после осмотра. Мне б еще покурить, — ответил Николай.

- Кури, кури, — бросил капитан и, перевернув страницу, спросил:

- Майора Елисеева как встретил?

Николай молчал. Руки увлажнились и спонтанно задрожали, он словно вернулся в тот момент.

Ему свело ноги, и он понял, что дальше просто не сможет плыть — утонет. Он лежал, не двигаясь, он просто не мог двигаться. Николая трясло. Ему казалось, что его парализовало, настолько он устал, выбираясь из этой темной реки. Ветки, ветки, какая-то яма, грязь, еще ветки - наверное, в Варшаве слышали, как он пробирается через дикий кустарник, покрывавший берег реки в кромешной темноте. Он лежал в темноте.

- Что молчишь, сержант? Как майора Елисеева встретил? — повторил капитан.

Николай нервно сглотнул.

- Так, это под утро было уже, — с трудом выдавил он.

- Конкретно - во сколько? — капитан смотрел Николаю в глаза.

- Я не знаю точно, товарищ капитан. Вроде, светать начинало уже. Я к тому времени из речки выбрался, совсем задохлый был, еле дотерпел до леса, так я выбрался в лес...

Николай замолчал.

- И что, сержант? Что нервничаешь? Выбрался ты на берег. Продолжай.

Николай признался.

- Задремал я, наверное, товарищ капитан. Очень мне хреново было после всего.

Капитан по-прежнему пристально смотрел сержанту в глаза, словно стараясь понять - правду ли говорит ему Николай.

- Вы не подумайте ничего, товарищ капитан, - спокойно сказал Николай, - мне стыдно просто за то что, я, может быть, уснул…

И опустил глаза.

Тень улыбки мелькнула на сухом лице капитана Гордеева. Он сказал:

- Все ж мы люди, сержант, ты, главное, честно, как на духу, говори. Сейчас покури, пока я записываю.

Минут пять в комнате стояла тишина, Николай курил, капитан писал.

- Так, — прервал паузу капитан. - Майор Елисеев.

На улице сержант на улице продолжил материть мехвода.

- Да… майор Елисеев, - начал рассказывать Николай. - Он меня накрыл, когда я… ну, это… уснул короче. Навалился на меня. Я подумал еще - медведь или рысь, а тут уже кортик у меня на горле. Потом про нацистов подумал. Думал, что нацисты, и все это в секунду.

Капитан записывал, не поднимая головы и ничего не спрашивал. Николай продолжал.

- Я уж ничего не пытался делать… Просто «Факел» прошипел, ну, наш позывной, а он вдруг «Камыш» ответил - это ответ на позывной, и нож убрал. Смотрю - наш. Офицер вроде. Чуть не плачу, на него смотрю. Значит, подумал, к нашим попал, да еще и раньше чем думал. Не догнал я, что если б на нашей земле это было, наши бы меня по-другому бы встречали.

- Отставить эмоции, сержант, ты не сбивайся. Рассказывай, как было, — прервал капитан.

- Да, да. Простите, товарищ капитан. Так вот, — продолжал Николай. - Он меня спросил, кто такой, как я здесь оказался. Ну, я ему рассказал. Он меня послушал, кивнул и говорит: за мной, не шуми только. Мы пошли. Недалеко, он, там, в лесу под деревьями типа шалаша организовал и там у него…

- Что там у него? — нетерпеливо спросил капитан.

- А там у него наш боец и пацан… хохол, ну, украинец маленький, лет двенадцать. У бойца форма какая-то… ну, наша была, нестроевая, чвкашник он был…

- ЧВК? - переспросил капитан.

- Так точно, товарищ капитан, он сам сказал. Да и не важно это тогда мне было, честно говоря. Главное - наш.

- Оба трехсотые были - и боец, Валей его звали, и мальчишка тоже раненый. Осколок у него в плече был - щепка, как потом оказалось. Он тихо сидел, в угол шалаша забившись. А у нашего, ну, у чвкашника, пуля в животе была. Совсем он уже белый был. Но, это, он пацана перевязал и заботился о нем, все развеселить его пытался, истории шепотом рассказывал.

***

Яркое солнце уже встало и начало палить. Однако, в лесу было свежо и темно из-за густых крон деревьев. Николай сидел около шалаша и переводил дыхание. Краем уха он слушал рассказ наемника:

- И вот приехали они в поместье к этому сэру. А дворецкий - слуга такой - вышел встречать их и перепутал. Доктора хозяином назвал, а хозяина …