Глава 4

Настойчивый женский голос то и дело задавал ему вопросы и прерывал попытки провести диагностику. Пейтон повернул голову, пытаясь открыть глаза, чтобы увидеть, кто говорит. Его непослушные веки все еще были органическими, но его настоящие глаза были заменены золотыми сферами, которые могли различать инфракрасное излучение, а также безупречно видеть в темноте. Военные не пожалели денег, установив ему первоклассные импланты. Должно быть, его снова ранили на поле боя. Если это правда, то разговаривающая с ним женщина, должна быть полевым медиком. Это был самый логичный вывод.

– Привет… док. Не могу… открыть… глаза. Насколько… они… повреждены?

Пейтон услышал себя, и удивился тому, что изо всех сил пытается подобрать простые слова. Во рту было сухо, а это означало, что он также был обезвожен. Проведя быструю проверку, он понял, что не употреблял никакой жидкости в течение тридцати семи часов. Ему не нужно было много, так как кибернетические жабры на затылке впитывали влагу из воздуха. Должно быть, они тоже работали не оптимально.

– Можно… мне… немного… воды?

Пейтон был доволен, когда в ответ на его просьбу к его губам мгновенно поднесли кружку. Он попытался дотянуться, чтобы ее удержать, но обнаружил, что его запястья скованны. Борясь с паникой, как его учили, он делал длинные глотки, отхлебывая через соломинку, скользнувшую между губ. В тот момент, когда вода попала ему в желудок, его разум достаточно прояснился, чтобы начать диагностику того, что он глотал. Ответ пришел довольно быстро, почти со стопроцентной уверенностью, он мог сказать, что это просто фильтрованная вода из-под крана. Он понял, что не находится в непосредственной опасности, а быстрый ответ означал, что диагностическая программа все еще действует.

Итак, теперь о следующей дилемме. Был ли он захвачен недружественными военными? Снова сделав глоток, он осторожно проверил свои ограничители.

Кира увидела, как борется ее пленник, внутренне содрогнулась, но оттолкнула от себя вину.

– Полегче, капитан Эллиот. Я не могу снять ремни с кресла, пока полностью не выясню в каком вы состоянии. Вам больше не причинят вреда. Большая часть физической боли также прошла навсегда.

Пейтон мгновение молчал, пока его нейронный процессор сканировал ее слова в поисках смысла и тона. И снова ничего тревожного не вернулось.

– Ваше объяснение пока принято. Где я? Я не чувствую в комплексе никого кроме нас.

– Это не обычное медицинское учреждение. Вы в моем доме. Я помогаю вам решить проблему с вашей кибернетикой, которую нельзя решить в другом месте. Как вы себя чувствуете? Вы можете определить размер ваших повреждений?

Кира вытащила соломинку изо рта и отставила кружку в сторону. Она проверила показания самодельного энцефалографа, который по беспроводной связи подключила к его нейронному процессору. Все идет нормально. Пейтон не проявлял нарастающих признаков психического или физического возбуждения. Были некоторые незначительные признаки страха, но даже будучи слепым и частично парализованным, мужчина не подавал никаких признаков того, что сбит с толку. Учащенный пульс был единственным показателем того, что его человеческая сторона начала осознавать свою беспомощность.

– Постарайтесь расслабиться, капитан. У вас недавно была травма головы, – объяснила Кира. Это заявление не было ложью с ее точки зрения. Кроме того, ей было выгодно держать его как можно более спокойным.

Пейтон заставил себя расслабиться и приказал своим нейронным путям сообщать о любых странных аномалиях. Они заработали и беспрепятственно прошли через все цепи. Скрывая шок от вновь обретенной свободы, он поспешно провел проверки, запрошенные кибердоктором.

Сможет ли он солгать о том, что контроллер неисправен? Мог ли он скрыть такое от кибермедика?

– В настоящее время я работаю с эффективностью девяносто семь целых три десятых процента на большинстве систем. Я не могу открыть ни один глаз, хотя не вижу повреждений имплантатов. Кажется, это мои веки, которым не хватает способности выполнять то, что я хочу. Основываясь на отсутствии чувствительности нервов ниже моих бедер, я бы сказал, что мои ноги также парализованы. Гениталии еще реагируют. Паралич кажется частичным.

Кира похлопала его по руке.

– Любой паралич, который вы обнаружите, должен быть временным. По крайней мере, так было у других.

– У кого других? – спросил Пейтон.

– У тех, что пострадали от таких же повреждений, что и вы, – тихо сказала Кира, ни в чем не признаваясь. Но это произойдет достаточно скоро. – Могу я проверить ваши жизненно важные показатели и взять немного крови?

Она видела, как Пейтон сморщил лицо в замешательстве. Когда в последний раз кто-нибудь спрашивал у него разрешения что-то с ним сделать? Вероятно, это было до того, как ему установили кибернетику.

– Капитан? Могу я сделать проверку?

Пейтон нахмурился. Почему от тихо заданных вопросов доктора он злился на нее и на себя? Это было крайне нелогично. Его гениталии дернулись и предоставили потенциальное объяснение. Ее запах манил и отвлекал. К тому же ее голос вызвал у него сильную физическую реакцию.

– Я солдат, а не медик. Поступайте как нужно, док. Кстати, когда у меня появилось кибернетическое сердце? Ни одна травма в моем послужном списке не заслуживает такой замены.

Кира нервно сглотнула. Несоответствие между его человеческими воспоминаниями и его кибернетическим банком данных уже начало давать о себе знать.

– Пересадка сердца произошла не во время вашей обычной военной службы. Несколько лет назад женщина ударила вас кухонным ножом. Вы мудро оставили нож на месте, пока не прибыла помощь. Чтобы вас починить, им пришлось заменить ваше человеческое сердце кибернетическим. Должно быть, это было для вас травматично. Я не удивлена, что вы не сразу вспомнили об инциденте.

– Травматично? – Найдя слово забавным, Пейтон рассмеялся над ее термином. – Я морской пехотинец, док. Травматичные вещи – это меньшее из того, на что я подписался, верно?

Он слушал, как она ходит, и слышал, как она стучит по какой-то клавиатуре.

– Мне кажется, у меня дергается левое веко. Убедитесь, что вы записали это в моем деле. Я не хочу, чтобы мне подарили кибервеки, которые без остановки мигают тысячу раз в минуту. Мне потребовались месяцы, чтобы привыкнуть к своим новым глазам.

Кира фыркнула на его шутку.

– Когда мы встретились, первое, что мне в вас понравилось, это ваше чувство юмора. Рада видеть, что оно пережило серьезные изменения вашего кибернетического программирования. Я не уверена, почему процесс перепрошивки повлиял на ваши зрительные имплантаты. Это новый побочный эффект. Но не беспокойтесь, если он сохранится, я, вероятно, смогу его исправить. Уверена, что теперь, когда вы снова в сознании, ваши ноги вернутся в нормальное состояние. Хотите еще воды?

– Да. Пожалуйста. – Вдохновленный сексуальным голосом женщины врача, Пейтон добавил вежливое слово, радуясь, что его голос звучит нормально. Он откашлялся после еще двух глотков. – А скажите мне, вы хоть наполовину так же чертовски сексуальна, как и ваш голос?

Кира чуть не выронила чашку с водой от удивления его вопросом.

– Капитан Эллиот, вы со мной флиртуете?

Пейтон рассмеялся над ее искренним удивлением, потому что оно было таким же, как и его.

– Честно говоря, я не знаю, откуда взялся этот комментарий. На войне не так много женщин, и я не думаю, что у меня был отпуск в течение некоторого времени. По крайней мере, я не помню, делал ли я это. Вы очень хорошо пахнете, и я могу весь день слушать, как вы говорите.

Кира нахмурилась, изучая его.

– Что последнее вы помните?

Пейтон вздохнул.

– Правое веко начинает дергаться. Я не уверен. Позвольте мне поискать в моей базе данных. Нет… не могу. Думаю, она тоже повреждена. У меня болит голова. Можно я отвечу позже?

– Ваша база данных не повреждена, просто временно недоступна. Для вашего же блага я ее отсоединила. Вам нужно было время, чтобы после восстановления кибернетики мысленно перестроиться, – объяснила Кира, тщательно подбирая слова.

Она подошла к стеклянному шкафу и достала шприцы и тампоны.

– Временно недоступен – это язык компьютерщиков, док. Вы должно быть кибернетик, – заключил Пейтон.

Кира кивнула, потом вспомнила, что он не может ее видеть.

- Да. По крайней мере, я была кибернетиком. Думаю, что теперь я внештатный медицинский работник. Специализируюсь на решении кибернетических проблем.

Пейтон услышал в ее голосе какой-то нюанс, который не мог определить как показатель личности, но ему захотелось поделиться с ней своими истинными мыслями.

– Когда я получил кибернетические усовершенствования, я думал, что возненавижу их, потому что любой киберученый мог их использовать, когда захочет. Но в большинстве случаев я нахожу их чертовски полезными. Хотя мне было безумно больно, когда я получил боевую модификацию. Первое, что они сделали, это пропустили чертов провод через мой мозг. Во время процесса я тысячу раз терял сознание. Но меня постоянно будили какой-то шоковой терапией. Впрочем, полагаю, вы все об этом знаете, да?

Кира сглотнула, думая о процессе и о том, сколько раз она помогала оперировать солдат. Затем она подумала о том, что тот же самый процесс проводится с детьми. Когда-то придется открыть ему всю правду. Но это не должно случиться сегодня.

– Да, я знаю об этом все, капитан Эллиот. Иногда мне жаль, что я это делала. Иногда мне хочется быть просто женщиной с простой жизнью. Вместо того чтобы развлекаться в колледже, я решила заниматься наукой. Впрочем, боюсь, что новизна от ощущения себя очень умной для меня уже давно выветрилась.

– Вау… глубокая мысль. А я-то думал, что это я устал, – пожаловался Пейтон, пытаясь запустить аналитику, чтобы узнать, что случилось с его контроллером.