Кира потерла его руку и всхлипнула сильнее. Даже видев, как другие проходят через то, что сейчас с ним происходило, ей было трудно наблюдать за страданиями Пейтона Эллиота. Но в том, что она собиралась с ним сделать, сочувствию не было места.

– Это действительно сарказм, капитан Эллиот? Если да, то вы мне за это нравитесь еще больше. И спасибо, что доказали, что этот придурок был неправ. Человеческий мозг лучше. Я знала, что так и было… или, по крайней мере, я надеялась, что мои подозрения верны.

– Этот процесс… всегда причиняет боль… как адский огонь, – заявил Пейтон.

Пытаясь успокоить, Кира рукавом вытерла его вспотевший лоб. Она так отвыкла утешать. Потому, что в течение многих лет этого не делала.

– Я знаю, что это ужасно больно. Мне жаль. Прежде чем станет лучше, станет намного хуже. Держитесь. Я не могу вас вырубить, потому что у меня нет оборудования. Но как только процессор сдохнет, вы не почувствуете, что я делаю.

– Буду ли я… вас помнить… или вообще что-нибудь? – спросил Пейтон.

Кира закусила губу. Ее поглотило чувство вины, потому что у нее не было для него ответа.

Затем Пейтон 313 громко застонал, когда модификации зашипели и взорвались у него в голове. Его нейронные связи, вероятно, сходили с ума из-за отделения от тщательно созданных им органических путей. Кира вздрогнула, потому что ей пришлось уничтожить их вместе с кибернетическими связями, но она надеялась, что они быстро восстановятся… лучше бы вообще без каких-либо блоков.

Кира испытал огромное облегчение, когда свет в его кибернетических глазах еще больше потускнел. Бессознательное состояние, наконец, снизошло и спасло их обоих от неестественной пытки, которую она причинила.