Однако, несмотря на все это, Уэймин твердо верил, что, в конце концов, Мать-Церковь - и, да, даже викарий Жэспар, если уж на то пошло! - собирались перенять хотя бы некоторые из нововведений чарисийцев. Например, новую артиллерию и признание превосходства галеона с пушечным вооружением над традиционной галерой. Преимущества, которые эти вещи давали Чарису, были просто слишком велики, чтобы их можно было преодолеть, не дублируя их.

И разве это не сделает великого инквизитора счастливым? - язвительно подумал Уэймин.

- Я хотел бы, чтобы мы могли хотя бы рассказать им что-нибудь о том, кто пытался убить Гектора, - сказал епископ-исполнитель Томис.

- Я думал, весь мир знает, что это был Кэйлеб, милорд, - сказал Уэймин со смешком, и Шайлейр фыркнул.

- Если ты действительно в это веришь, Эйдрин, у меня есть хорошая собственность на дне залива Темпл, которую я хотел бы тебе продать!

- О, я не верю в это, милорд, но это, вероятно, делает нас единственными двумя мужчинами во всей Лиге Корисанды - за исключением князя Гектора и графа Кориса, конечно, - которые этого не делают. И вы должны признать, что это оказало благотворное влияние на поддержку князя здесь, в Корисанде.

- Да, это так, - признал Шайлейр. - На самом деле, я не должен этого признавать, но бывают моменты, когда я почти желаю, чтобы тот, кто это был, преуспел.

Глаза Уэймина сузились, и епископ-исполнитель быстро покачал головой.

- Я сказал "почти", Эйдрин. Тем не менее, правда в том, что если Кэйлеб не окажется намного более некомпетентным, чем он доказал своими действиями на сегодняшний день, он победит Гектора. Несмотря на любое из этих новых чарисийских "нововведений", которые Гектор может принять, в конце концов он проиграет. Когда он это сделает, это будет еще одним ударом по позиции Матери-Церкви, и, зная Гектора, всегда есть шанс, что он, по крайней мере, попытается в последнюю минуту договориться с Кэйлебом, если единственной альтернативой будет прямое поражение. И это, Эйдрин, будет еще более разрушительным для Матери-Церкви. Гектор, погибший от рук Чариса и ставший мучеником за дело Божье, мог бы, по крайней мере, стать объединяющим фактором. Живой Гектор как пленник Чариса, томящийся где-то в зловонном подземелье, может быть даже полезен нам. Но живой Гектор, ведущий переговоры с Чарисом, будет чем угодно, только не преимуществом.

- Это верно, мой господин, - согласился Уэймин, но тоже покачал головой. - Но почему-то я сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет. Если и есть на свете человек, которого Кэйлеб из Чариса ненавидит каждой частичкой своего существа, так это Гектор из Корисанды, особенно после смерти его отца. Если я серьезно не ошибаюсь, то единственным знаком переговоров, который Кэйлеб хотел бы получить от Гектора, было бы его собственное бьющееся сердце.

- Знаю. Я знаю! - Шайлейр махнул рукой. - Я не говорил, что это вероятно, Эйдрин. Однако это не мешает мне время от времени не спать по ночам.

Уэймин понимающе кивнул. Ему скорее нравился епископ-исполнитель, хотя он всегда думал о Шайлейре как о ком-то вроде интеллектуального легковеса. Иначе он вряд ли попал бы в такое место, как Корисанда, и к такому архиепископу, как Борис Бармин. Но Бог свидетель, этот человек испытывал стресс, достаточный для любых трех епископов-исполнителей. Неудивительно, что его воображение рисовало даже самые невероятные сценарии.

И все же, - подумал интендант, - если есть что-то во всем мире, в чем я уверен, так это то, что даже сам Лэнгхорн не смог бы выработать какое-либо "переговорное соглашение" между Гектором из Корисанды и Кэйлебом из Чариса!