«Да. Ну, я не знаю, было ли это только из-за работы. Может быть, мой дед был абьюзером или что-то в этом роде. Я не знаю всей истории. Это единственное, о чем бабушка умалчивает. Но, папа, — она печально покачала головой, — он так и не простил ей того, что она бросила их. Очевидно, она пыталась позвонить ему, чтобы поговорить с ним, но он не отвечал на звонки, поэтому она начала еженедельно присылать письма, которые он рвал и выбрасывал».

Брови Домициана поднялись. — Тогда как ты с ней связалась?

— Моя мать, — просто ответила Сарита.

«Как?» он спросил. — Она настояла, чтобы ты ей написала?

«Нет.» Она нахмурилась и объяснила: «Бабушка не знала, что отец выбрасывает ее письма. Должно быть, она заподозрила это, когда так и не получила ответа, но все равно продолжала писать и по-прежнему отправляла еженедельные письма, когда он и моя мать поженились. Мама сказала, что он никогда не упоминал ей о письмах, пока они встречались, и когда первое письмо пришло после их свадьбы, она получила его».

«Она сказала, что не придала этому значения, пока не отдала его папе, а он просто порвал его и выбросил в мусор, а затем вышел из комнаты. Она сказала, что остаток вечера он был хмур, что для него было необычно, а потом все стало опять нормально, пока не пришло следующее письмо примерно через неделю, а затем еще одно. Мать сказала, что за четыре недели пришло четыре письма, которые он просто разорвал и выбросил, и за каждым следовала ночь, когда он был зол и несчастен. К четвертому письму с нее было достаточно. Она подождала, пока он, как обычно, вылетел из комнаты, взяла письмо и спрятала его.

«После того, как он ушел на работу на следующее утро, она принесла письмо. Затем она села за стол, склеила его вместе и прочитала. Она была потрясена, когда поняла, что это от его матери. В жизни моего отца был только мой дедушка, а отец всегда отказывался говорить о своей матери, поэтому мама решила, что бабушка умерла, и разговоры о ней были для него слишком болезненными».

Сарита на минуту замолчала и снова взяла банку, чтобы вырвать из нее еще один фрукт. Пожевав и проглотив, она покачала головой и сказала: «Я не знаю, что было в том первом письме, но моя мама решила сама написать ей ответ. Первое, что она написала, кто она такая, и что папа не читает ее письма, а просто рвет их и выбрасывает».

Сарита слабо улыбнулась. «Мама сказала, что просто надеялась, что, как только женщина поймет, что зря тратит время на письма, она перестанет посылать их и расстраивать папу. Но через неделю пришло еще одно письмо, на этот раз адресованное ей».

«Что бы ни было в этом письме, очевидно, оно тронуло мою маму», — торжественно сказала Сарита. «Она ответила на него, и каждую неделю к ней приходили новые письма, и каждую неделю она на них отвечала. Она рассказала бабушке о себе, моем отце, их совместной жизни, а потом и обо мне, когда я родилась. Она сказала, что папа никогда не спрашивал, почему перестали приходить. Это стало единственным секретом, который она когда-либо имела от него».

— Когда вы узнали о письмах? — спросил Домициан, когда она замолчала.

— Мне было около одиннадцати, — сказала Сарита с легкой улыбкой, которая очаровала Домициана. Это указывало на ее более мягкую сторону, которую она, казалось, старалась скрывать большую часть времени.

«Я что-то искала и наткнулась на коробку, набитую письмами, — объяснила Сарита. «Мать сохранила все на случай, если мой отец когда-нибудь передумает и захочет связаться с матерью. Он смог бы прочитать их. Вместо этого я нашла и прочитала кучу из них, прежде чем она меня поймала. Мать объяснила, как она дошла до писем бабушке, и заставила меня поклясться, что я ничего не скажу отцу. Тогда это стало нашим секретом».

— И ты тоже начала ей писать, — предположил он, но Сарита покачала головой.

«Нет.» Она заглянула в свою банку с фруктами и сглотнула, прежде чем хрипло сказать: «Это произошло после того как мама умерла, когда мне было тринадцать. Когда после этого пришло первое письмо от бабушки, я написал ей, что мама умерла и больше не может отвечать на ее письма. Следующее письмо было адресовано уже мне. С тех пор мы переписываемся».

— А твой отец ни о чем не знал? — спросил Домициан.

«Ты издеваешься?» — спросила она с сухим весельем. «Этот человек знал все. Однако он делал вид, что не знает».

«Что заставляет тебя так думать? Что он все знал».

Сарита покачала головой. «Много раз он приходил на почту раньше, чем мы с мамой. Он, должно быть, видел письма. Он бы узнал почерк, но ничего не сказал».

— Хм, — пробормотал Домициан, но спросил: — Твоя мать когда-нибудь брала тебя с собой на встречи?

«Нет.» Сарита покачала головой. «Бабушка никогда не покидала остров и не приглашала нас на него».

— За все это время, — сказал он.

Сарита нахмурилась, ее губы скривились, и она снова покачала головой. «Вообще-то она и в этот раз меня не приглашала. Это сделал доктор Дресслер.

Домициан замер.

«Дресслер позвонил мне в прошлые выходные, — объяснила она. «Он представился работодателем бабушки, сказал, что она упала с лестнице и ушиблась. Он сказал, что обеспокоен. Она была пожилой, и подобные травмы, могли привести к осложнениям у пожилых людей. Он чувствовал, что мой визит может помочь ей взбодриться и обеспечить ее выздоровление. Он попросил меня приехать на остров, чтобы сделать ей сюрприз». Вздохнув, она добавила: «У меня было две недели отпуска. Я забронировала, билет и через два дня уже, была здесь».

— Итак, ты попала на остров. три дня назад?» он догадался.

— Четыре, — поправила она. «Он позвонил в субботу. Я вылетела в понедельник, а затем потратила три дня на то, чтобы обивать углы, прежде чем Дресслер нокаутировал меня и привез сюда. Сегодня будет четвертый день с тех пор, как я прилетела сюда, в Венесуэлу. Если только я не была без сознания больше, чем ночь, я предполагаю, сегодня пятница.

Домициан кивнул. Был четверг, когда он отправился встречать вертолет, который, как он думал, должен был доставить его на остров. Наверное, она была права, что сегодня пятница. Если только, как она сказала, он тоже не был без сознания больше одну ночь. Отбросив эту тревогу, он спросил: «Ты не находишь странным, что тебя пригласил доктор Дресслер, а не твоя бабушка?»

«Ага.» Сарита кивнула, затем покачала головой и сказала: «Нет. Я думала, что она сильно ушиблась, ослабла и безсознания. Я подумала, что хорошо, что он позвонил мне, — с горечью добавила она.

Они оба помолчали с минуту, а потом она задумчиво сказала: «Ты знаешь, моя бабушка редко упоминала доктора Дресслера в своих письмах, но когда она это делала, казалось очевидным, что она совершенно не заботилась о нем и не считала его «благородным человеком», как она выразилась. Я должна была понять, что что-то не так, когда он позвонил. Или тогда, когда прибыла в местный аэропорт или когда добралась до острова.

— Почему в аэропорту? — с любопытством спросил Домициан.

«Потому что, когда я приземлилась здесь, я даже не прошла таможню», — мрачно сказала ему Сарита. «Мы приземлились на взлетно-посадочной полосе. Они развернули одну из этих переносных лестничных штуковин, чтобы мы могли сойти, и когда я добрался до конца лестницы, передо мной встал этот большой мускулистый парень в костюме. Он спросил, не Сарита ли я Рейес. Я сказала, что да, и, в то время как все остальные продолжили путь в аэропорт и на таможню, он просто взял меня за руку и повел к джипу. Мой багаж уже ждал там, — добавила она, и, когда брови Домициана приподнялись, объяснила: — Мое место было в хвосте самолета. Я вышла одна из последних. Когда я вышла, весь багаж стоял снаружи на этой большой металлической полке на колесиках. Ну, кроме моего багажа, который, как я уже сказал, уже был в джипе.

Когда он кивнул, она продолжила. «В любом случае, в ту минуту, когда большой мускулистый парень посадил меня в джип, он поехал дальше по взлетной полосе туда, где ждал вертолет. Большой Накачанный Парень загрузил меня и мой багаж, плюхнулся рядом со мной, и мы взлетели и полетели на остров. Я не проходила таможню, иммиграцию или что-то еще, — сказала она и покачала головой. «Боже, я знала, что преступность и коррупция здесь высоки, но серьезно, пропустить таможню и иммиграцию? Кто так делает?»

Домициан только покачал головой и не стал упоминать, что бессмертные делают так регулярно. Это не имело отношения к разговору. Кроме того, Дресслер не был бессмертным, хотя в его распоряжении было несколько Бессмертных, которых он похитил. Возможно, мужчина заставил одного из них заняться вещами в аэропорту, подумал он. Если нет, то ему стоило больших денег, что прибытие Сариты в Венесуэлу не будет зафиксировано. Это значит, что в его планы на нее не входил ее уход, подумал он с тревогой.

«В любом случае, как только мы добрались до острова, Большой Мускулистый Парень приказал двум мужчинам принести багаж, а затем проводил меня до моей комнаты. Я поблагодарила его и спросила, когда я смогу увидеть свою бабушку, и он сказал, что ее нет на острове. Она была в больнице на материке. Но скоро будет дома.

— Я удивлен, что ты не потребовала поехать на материк, чтобы увидеть ее, — заметил Домициан.

— Потребовала, — мрачно сказала Сарита. — Но Большой Накачанный Парень сказал, что не может это санкционировать — он сказал, что мне придется подождать, пока вернется доктор Дресслер. Он был единственным, кто мог дать разрешение на использование вертолета или лодки, чтобы доставить меня на материк. А пока я должна просто расслабиться и получать удовольствие, — с отвращением закончила Сарита.

— Должно быть, это расстроило, — пробормотал Домициан.

— Да, можно и так это сказать, — сухо сказала Сарита. «На самом деле, я была в бешенстве. Особенно когда узнала, что Большой Накачанный Парень ввел меня в заблуждение. Он сделал вид, что доктора Дресслера нет на острове и с ним невозможно связаться. Тем временем Дресслер все это время был на острове, просто в своей лаборатории.