Я бросаюсь к ним.

— Чем мы можем помочь?

Джузеппе отмахивается от моего предложения и ведет нас к столу, где уже стоят наполненные красным вином бокалы, и корзина с теплым, дымящимся хлебом. Нам отводят места в самом конце, бок о бок.

Запах в доме просто... пальчики оближешь. Аппетит не был первым, о чем я думала в этот вечер, но сейчас я понимаю, как сильно проголодалась.

На стол начинают выставлять тарелки, и Ной вскакивает на ноги, чтобы помочь. Как только перед каждым оказывается огромное количество еды, мы склоняем головы, и Джузеппе читает итальянскую молитву, а затем приступаем к еде.

— Pasta alla puttanesca, — говорит нам Ева, указывая вилкой на приготовленное ею главное блюдо.

Паста паппарделле явно домашнего приготовления. Она покрыта густым томатным соусом с насыщенными вкусами, от которых я не могу оторваться: красное вино, чеснок, анчоусы, оливки и каперсы. Это так по-итальянски и так вкусно. Вместе с этим она приготовила нежную хрустящую стручковую фасоль, обжаренную с чесноком и лимоном и посыпанную кедровыми орешками. Сверху все сдобрено свежим тертым пармезаном. Я с трудом прихожу в себя после первого кусочка. Это лучшая еда, которую я ела в Италии, и я сообщаю об этом Еве.

Она с улыбкой принимает нашу похвалу, а мы с жадностью опустошаем свои тарелки. Ева и слышать не хочет об отказ от второго. Накладывается еще больше еды, и я заедаю томатный соус внушительными кусками хлеба. Красное вино прекрасно с ним сочетается, и, не успев остановиться, я выпиваю полтора бокала.

После того, как мы буквально выскребли из наших тарелок все до последней крошки, я помогаю Еве и ее дочери убрать со стола. Они пытаются отмахнуться от меня своими полотенцами для посуды, но у них ничего не получается. Я ни за что не позволю им прислуживать. Я рада помочь.

Ной оказывается в гостиной с Джузеппе и детьми. Когда я подхожу, чтобы убрать со стола еще несколько тарелок, заглядываю и вижу, что Ной стоит на полу на четвереньках и изображает большого медведя. Он встает на задние лапы (колени), превращает руки в когти и свирепо рычит. Малыши визжат от восторга, бегают по комнате, словно их собираются съесть заживо.

Джузеппе с удовольствием наблюдает за ними со своего места на мягком кресле, покачивая ребенка на коленях.

После того, как кухня убрана, Ева и ее дочь исчезают, чтобы искупать детей и уложить их спать. Джузеппе помогает Ною зарядить телефон, чтобы тот мог позвонить Лоренцо. Мне очень жаль, что мы не подумали сделать это раньше, но в тот момент произошло много событий. Очевидно, Лоренцо с детьми только недавно вернулись в Рим. Всю дорогу было плохое движение. Лоренцо предлагает сесть за руль одного из фургонов и приехать за нами, но сейчас, когда уже так поздно, Ной говорит ему остаться и помочь Габриэлле и Эшли с детьми. Как только утром на Фиате починят шину, мы поедем обратно.

Как только Ной кладет трубку, Джузеппе достает потертый набор домино, и я смотрю, как они играют, сидя на диване у большого качающегося вентилятора, наслаждаясь легким ветерком, пока у меня уже не начинают слипаться глаза.

Они играют еще одну партию, а затем Ева вручает нам с Ноем новые зубные щетки и показывает, где мы можем воспользоваться ванной.

Пожелав всем спокойной ночи, мы поднимаемся друг за другом по лестнице в маленькую чердачную комнату. Усталость, которую я совсем недавно чувствовала, сидя на диване, исчезает, как только мы снова остаемся вдвоем.

Как только за нами закрываются двери, единственным источником света остается маленькая лампа возле кровати.

Я не знаю, что с собой делать. Что говорить. Видимо, Ной тоже не знает, потому что мы оба молчим.

Без вентиляторов здесь гораздо теплее, чем в остальной части дома. Теперь, когда дождь наконец прекратился, Ной открывает окно, но снаружи так же душно и жарко, поэтому он снова его закрывает.

Хотя я бы с удовольствием разделась до гола, я упрямо не снимаю свитер. Мы до сих пор не разобрались со спальным местом, поэтому я занимаюсь своими делами. Я проверяю свою накидку и купальник — они все еще мокрые. Затем, поскольку я чувствую себя тревожно и странно, делаю то, что и всегда.

Я знаю, что Ной наблюдает за мной, сидя на краю кровати, но некоторое время он мне не мешает.

Затем, наконец, не сдерживается.

— У тебя настоящая проблема, ты знаешь об этом?

— Вряд ли. Знаешь, у кого есть настоящие проблемы? У метамфетаминовых наркоманов. Убийц. Людей, которые любят собирать марки.

— Какую именно цель ты преследуешь?

— А что похоже на мою цель?

Я навожу порядок на их чердаке. Хотя это трудно сделать при слабом освещении, я расставляю их стопки книг в алфавитном порядке. Я делаю так, чтобы они при желании могли легко добраться до коробок со старыми фотографиями и альбомами. Если у меня будет достаточно времени, я планирую переставить различные предметы мебели, чтобы все было аккуратно и упорядоченно, либо в порядке возрастания по размеру, либо, возможно, по функциям.

— Ты никогда не думала, что уборка — это способ убежать от своих проблем?

— Какая интересная мысль. Ты не поможешь мне с этой коробкой? Она тяжелая.

— Нет, — категорично заявляет Ной.

— Ладно, — ворчу я, пытаясь ее поднять. — Я сделаю это сама.

Уверена, что вот-вот сломаю спину, но Ной не бежит мне на помощь.

— Мы могли бы использовать эту возможность, чтобы поговорить.

— Ладно, говори, — цежу я, не удосужившись на него взглянуть.

Я слишком занята для пустой болтовни. Приведение в порядок этого чердака займет у меня всю ночь, и это если я буду работать быстро.

Ной вздыхает и ложится на кровать, заложив ладони за голову. Устремив взгляд в потолок, он начинает:

— Итак, психоаналитик, все началось несколько лет назад, когда я устроился на работу в среднюю школу Линдейл.

Я ставлю коробку на пол и замираю, любопытствуя, к чему он клонит.

— Учительница из соседнего класса? Она та еще штучка.

— Она вежливая и великодушная, и, безусловно, проблема не в ней, — гордо говорю я.

— Она была резкой с самого начала. Как я уже сказал, настоящая штучка.

— А что насчет тебя? Ты был Прекрасным Принцем?

— Нет, — признается Ной. — Во мне этого нет.

Неправильно.

Так неправильно.

«Взгляни на все, что ты сегодня сделал».

Вместо того, чтобы указать на это, я держу рот на замке.

— Мы с самого начала были обречены ненавидеть друг друга. Я не помню, что именно настроило ее против меня, но разве это имеет значение?

Теперь я полностью стою лицом к нему.

— Думаю, имеет. Для исторической точности. Будущие поколения захотят узнать, чья пуля положила начало Третьей мировой войне.

Ной усмехается, и у меня в груди разрывается сердце. Он человек, чьим мнением я дорожу больше всего. Его смех ценнее золота.

— Помню, однажды, в самом начале работы, было собрание всех сотрудников. Я был новичком и хотел юморить и нравиться. Вероятно, я неудачно пошутил над человеком, который потратил время на организацию зоны приготовления кофе. Казалось, что кто-то разложил круассаны с помощью линейки. Они лежали на абсолютно прямой линии. Оказалось, что это была учительница из соседнего класса. Думаю, я задел ее чувства. Может, с этого момента все и пошло.

— Ей было на это наплевать.

По правде говоря, я даже не помню этого момента. Вот как много всего произошло между мной и Ноем за эти годы. Сейчас все как в тумане.

— Но вот в чем дело, Док. Могу я называть тебя Док?

— Я предпочитаю Доктор.

— Где-то по пути... несмотря на ссоры, выходки и вражду... я начал испытывать к ней настоящие чувства.