Следующей поднимается рука Дэвида Берка.
— В моей начальной школе письму не учили.
— В моей тоже, — присоединяется Брэд Рифер.
— Вы можете писать печатными буквами. — Я указываю на них. — И используйте штрих или карандаш. Если вы отдадите мне задание, заполненное каракулями, я верну его и заставлю вас написать десять страниц.
Они снова стонут в агонии.
И это музыка для моих ушей. Рост болезненен, перемены трудны. Так что, если они недовольны — это значит, что я правильно делаю свою работу.
~ ~ ~
В воскресенье мы с Кэлли вместе идем в продуктовый магазин — потому что даже такая скучная вещь, как покупка продуктов, лучше, если я смогу смотреть на задницу Кэлли, делая это.
— Свиные шкварки? — спрашиваю я, когда она кладет массивный мешок в тележку.
— Мой папа их обожает. Мы с Коллин постоянно прятали их, иначе он ел бы их, пока у него не лопнул бы живот.
Сегодня она выглядит особенно сексуально, с волосами, собранными в высокий хвост, с легким розовым блеском на губах, в облегающих черных джинсах и ярко-синем свитере, который подчеркивает ее кремовую кожу и идеально облегает ее круглые сиськи.
Я подхожу к ней сзади, когда она наклоняется над тележкой, и потираю мой постоянно твердеющий член о ее задницу.
— У меня есть немного свинины для твоей шкварки прямо здесь, детка.
И я только наполовину шучу.
Она поворачивается, ее лицо морщится, и она отталкивает меня.
— Фу, ты отвратителен.
Я хватаю ее за бедра и прижимаю к себе.
— Ты же знаешь, что тебе это нравится.
Она смотрит на меня, прикусив нижнюю губу.
— Да, может быть.
Она протягивает руку и чмокает меня в губы — и я чувствую вкус обещания большего. Если мы когда-нибудь закончим, бл*дь, ходить за продуктами.
Я подхожу к задней части тележки, чтобы мы могли продолжить, и чуть не врезаюсь в другую тележку.
Тележку, которую толкает Тара Бенедикт.
Тара переводит взгляд с меня на нее и обратно.
— Привет, Гарретт. И... Кэлли... привет...
— Привет, Тара.
— Тара, привет. Как у тебя дела? — Кэлли улыбается.
И поскольку Тара классная, в этом есть только намек на неловкость.
— Хорошо. Я слышала, ты вернулась в город. Добро пожаловать домой.
Темноволосый маленький мальчик подходит к ней сзади, Джошуа, держа за руку светловолосого парня в очках.
Тара указывает на мужчину рядом с ней.
— Мэтт, это Гарретт и Кэлли — старые школьные друзья.
Я пожимаю Мэтту руку, и мы вчетвером несколько минут разговариваем о пустяках. В конце концов мы прощаемся, и мы с Кэлли идем к следующему проходу.
— Итак ... — говорит Кэлли, идя рядом со мной. — Ты и Тара Бенедикт, да?
Я бросаю коробку кукурузных хлопьев в тележку.
— Это была случайная связь. Ничего серьезного.
— Точно.
— Это было так очевидно?
Она пожимает плечами.
— Женщина определенным образом смотрит на парня, с которым переспала. Я это знаю.
Я просовываю руку ей за спину, сжимая ее пухлую, симпатичную попку.
— Ты ревнуешь, Каллауэй?
Она на секунду задумывается об этом. Затем она качает головой.
— Ты знаешь, что я не такая. Лейксайд — маленький городок, мы обязательно должны были столкнуться с кем-то, с кем ты встречался — вероятно, это не в последний раз. Что бы ни случилось за эти годы, это привело нас обоих сюда. И мне здесь нравится. — Она вынимает мою руку из кармана ее джинсов и держит ее в своей маленькой. — Здесь хорошо.
Я наклоняюсь и целую ее, на этот раз мягче, дольше.
— Здесь очень-очень хорошо.
Кэлли улыбается, затем продолжает толкать тележку. Через минуту она смеется.
— Кроме того, ты же не связался с Беккой Сейбер или что-то в этом роде.
Бекка Сейбер...
Моя шея сзади начинает зудеть и гореть.
Бекка — дочь тренера Сейбера, она училась в том же классе, что и мы, и была занозой под ногтем у Кэлли всю среднюю школу. Она терлась об мой член и не скрывала этого. Она заходила в раздевалку после тренировки, всегда убеждаясь, что я знаю, что она свободна и готова ко всему. Ей нравилось делать это на глазах у Кэлли. Я сказал ей, чтобы она прекратила, что я даже отдаленно не заинтересован, но это не помешало ей пытаться снова и снова.
И Кэлли в значительной степени просто приняла это, отпустила, проигнорировала и держала рот на замке. Ради меня.
Чтобы не создавать проблем между мной и футбольным тренером, которого я боготворил, который считал свою дочь ангелом прямо с небес.
— Это была бы совсем другая история. — Кэлли пожимает плечами, все еще улыбаясь.
Я открываю рот, чтобы сказать ей, потому что — как я уже говорил раньше — парень достигает того момента в своей жизни, когда он знает, что прямая, жестокая честность проще.
За исключением... когда это не так.
Я снова смотрю на Кэлли — и она так счастлива — смотрит на меня с идеальным сочетанием игривости, нежности и тепла.
Здесь, где мы сейчас находимся, действительно хорошо. И все это может исчезнуть в конце года, когда Кэлли вернется в Сан-Диего. Расстояние было причиной, по которой мы расстались в первый раз... во всяком случае, одной из причин. И если история повторится... Ну, черт возьми, оставшийся год будет единственным временем, которое я смогу провести с ней.
Я думаю о том, что говорю своим детям каждую пятницу: "Не будьте идиотами. " — И я следую своему собственному совету. Потому что только идиот стал бы тратить минуту — секунду — на то, чтобы объяснять и пересказывать Кэлли дерьмо, случившееся много лет назад. Это не должно никак повлиять на нас здесь, сейчас, в этот момент.
Поэтому я киваю.
— Да, совершенно другая история.
Затем я обнимаю ее, целую в макушку, и мы вместе направляемся в отдел замороженных продуктов.