— Замечательная женщина, — заметил Гастон.

— Которая из них?

— Обе. Хотя леди Карат гораздо более привлекательна. — Точно. Привлекательна.

Гостиница зазвенела у меня в голове. Настало время. Я убрала экраны и захватила арену своей силой. Потребуется тщательный расчет времени.

— Иди, — прошептала я Гастону.

Он коснулся полей своей эффектной шляпы, одарил меня улыбкой с зазубренными зубами и промаршировал через дверной проем.

Я включила свет. Двенадцать групп прожекторов, расположенных на концах 100-футовых шестов по периметру арены, включились и наклонились вниз, освещая Гастона в проходе. Будто у нас понедельничный ночной футбол в программе.

Твердая земля закончилась у порога дверного проема, но Гастон не замедлился. На мгновение его нога в темно-коричневом ботинке зависла над пустотой, а затем первая секция каменного моста поднялась из тумана, чтобы встретить его. Он твердо ступил на камень. Ряд маленьких круглых ламп зажегся вдоль моста, как огни взлетно-посадочной полосы, направляющие самолет на безопасную посадку.

На арену опустилась тишина, Гастон не сбавлял шаг. Свет преследовал его, словно пытаясь догнать, всю дорогу через мост и на центральную платформу. Гастон приветствовал делегатов элегантным поклоном и взмахом руки, который, вероятно, требовал обучения балету в детстве.

Арена взорвалась топотом, криками и аплодисментами. Гастон приветствовал все это еще одним поклоном.

Шум усилился, затем начал стихать. Гастон поднял руки, и суматоха стихла. Он улыбнулся, огромные экраны у каждой секции увеличили его лицо, и крикнул:

— Давайте начнем!

По арене прозвенел массивный колокол.

У основания каменной скалы из-под пола появился Косандион. На нем была ослепительно белая мантия, отделанная темно-синим. Длинный плащ цвета индиго свисал с его левого плеча. Он выглядел величественно.

В каменной дорожке перед Косандионом загорелся свет, и свечение распространилось до самого трона. Косандион начал подниматься по лестнице. Я добавила немного ветра, чтобы его плащ развевался, пока он поднимается.

Пол боковых секций раздвинулся. Никто не обратил на это внимания, потому что Косандион все еще поднимался, и вся арена пропустила появление Миралитт, Ресвена и Ораты, вышедших слева, и Святого Экклезиарха и двух его помощников справа. Ората посмотрела в мою сторону и усмехнулась. Видимо, уровень драмы был достаточным.

Косандион сел на трон. В сотне футов над ним зажглось созвездие звездных систем Доминиона, зависшее в воздухе. Серебряное сияние пролилось на него. Он был похож на сияющего бога, готового предстать перед судом простых смертных.

Наступила тишина.

Шон вышел из-за трона, как тень в темно-серой мантии. Настала его очередь играть роль няньки.

Гастон повернулся к Косандиону и стал ждать. Суверен пошевелил рукой. Гастон поклонился и повернулся обратно к арене. Его голос прогремел.

— Двенадцать кандидатов прибыли сюда для окончательного отбора. Одна из них, доставленная сюда против своей воли, храбро вернула себе свободу. — Он указал на пропавшее знамя. — Осталось одиннадцать кандидатов. Сегодня нам придется попрощаться еще с двумя. Расставаться с ними тяжело, но таково голосование Доминиона. Их голоса направляют нас сегодня вечером.

Гастон сделал серьезную паузу.

— Первая делегация, которая покинет нас, это…

Арена затаила дыхание.

Для человека, который вырос без рекламных пауз, он определенно питал слабость к драматическим паузам.

— Дети Серебряной звезды, — объявил Гастон.

Я выделила секцию донкаминов и продлила пандус от их секции к центру приподнятой сцены внизу. Делегация из двадцати одного донкамина встала и стройной шеренгой двинулась к Гастону.

Вряд ли это стало неожиданностью. Сегодня утром их уведомили, что они набрали наименьшее количество голосов в Доминионе. У них было время собраться и подготовиться. Всегда был шанс, что они сделают что-нибудь опрометчивое в качестве прощального выстрела, однако это шло вразрез с тем, как донкамины вели себя до сих пор.

Донкамины встали перед троном.

— Дети Серебряной Звезды, — сказал Косандион, его голос был чистым и сильным. — Вы оказали нам честь своим присутствием. Мы благодарны за драгоценный дар вашего времени и усилий, и за возможность познакомиться с вашей цивилизацией. Чего вы просите у Доминиона?

Ах. Второстепенная просьба.

Заговорил один из донкаминов.

— Серебряная Звезда желает обменяться знаниями с Доминионом. Мы просим об учреждении научного посольства на Теплайме.

Теплайм был самой научно развитой планетой Доминиона.

— Да будет так, — сказал Суверен. — Пусть обмен знаниями и идеями принесет пользу обоим нашим обществам на столетия вперед.

Он встал и поклонился донкаминам. Донкамины извернулись. Их ноги оставались неподвижными, но их головы, шеи и другие части тела были изогнуты в странных направлениях. Это было проявление уважения, на которое ни один рожденный на Земле человек не мог смотреть без содрогания. Меня пробрала дрожь.

— Аплодисменты нашим уходящим друзьям, — провозгласил Гастон, и арена подчинилась.

Донкамины повернулись, в последний раз посмотрели на всех и, наконец, направились через мост к порталу.

Как только все закончится, я расширю запись о донкаминах в файлах хранителей. Я много узнала о них, и любая дополнительная информация о гостях пойдет на пользу гостиницам. Я уже начала, но мой вклад до сих пор сводился к одной строке заглавными буквами: «НЕ ЛЮБЛЮ, КОГДА МЕНЯ ТРОГАЮТ».

Делегация донкаминов достигла дверного проема. Шея ведущего донкамина вытянулась спиралью и остановилась в шести дюймах передо мной.

— Спасибо за ваше гостеприимство, хранительница. Будьте здоровы.

— «Гертруда Хант» польщена вашим присутствием. Для меня было честью принять вас у себя.

Донкамины вошли в портал. Когда последний из них вышел, я придержала портал открытым, и прибыла новая группа посетителей — Версия Денома в сопровождении четырех стражей столицы. Она бросила на меня испепеляющий взгляд.

— Мы подходим к финалу нашего сегодняшнего события. — Гастон повернулся к каменной скале и протянул руку.

Ората встала и шагнула вперед. Я осветила периметр платформы, и огромные экраны увеличили изображение начальника отдела по связям с общественностью.

— Меня зовут Ората Таван. Я служу Доминиону в качестве посредника Суверена. Моя левая рука касается Суверена, моя правая касается народа Доминиона, и мой священный долг — объединять их.

Красиво сказано.

— Когда мой офис проверял кандидатов для отбора, мы обнаружили ужасное преступление. Один из кандидатов оказался не тем, за кого себя выдавал.

На арене воцарилась полная тишина.

— Каждая делегация привезла лучших из лучших, исключительных, благородных, достойных, но этот кандидат оказался худшим из худших. Доминион, то, что я собираюсь показать вам — ужасно. Но вы должны увидеть это своими глазами, чтобы выполнять свои гражданские обязанности и вынести суждение.

На экранах Пивор из клюв-убийц обезглавил ребенка взмахом меча. Его кожа была темно-лилового цвета, а волосы длинными и прямыми, но это безошибочно был он. Улыбка выдавала его с головой.

— Вы смотрите на Кумбра Аджи ар'Мутерзена, — объявила Ората. — Третьего сына Гара Пор ар'Мутерзена и четвертого в очереди на то, чтобы возглавить пиратский флот бродяг. Мы его знаем как Пивора.

В отделении клюв-убийц попытался подняться Пивор, но пол поглотил его ноги. Я вырастила пол под ним, и его кресло подняло его на пятьдесят футов в воздух, над сиденьями, оставив его в ловушке на вершине каменной колонны. Он вцепился в подлокотник, пытаясь высвободить ноги, но гостиница крепко держала его.

На экранах вспыхнули стратегически выбранные кадры, галерея зверств Пивора.

Клювы-убийцы заверещали. Я достаточно общалась с ними на протяжении многих лет, чтобы распознать специфический тон их криков. Это был не протест, это было удивление и возмущение. Они не знали.

Мрачная галерея продолжала показ. Ората убрала звук, и, каким-то образом, просмотр ее в тишине создал более ужасающий эффект.

— Когда этот подлый обман был раскрыт, мы столкнулись с вопросом, как действовать дальше. Казалось, надо было просто отклонить его кандидатуру и исключить делегацию, спонсирующую его.

Технически, пока что ничто из того, что она сказала, не было ложью. Она только не уточнила, когда именно был обнаружен обман.

Версия нахмурилась. Да, я тоже понятия не имела, к чему клонит Ората, но, видимо, это был сигнал, потому что охранники начали маршировать по мосту в центральную секцию, Версия шла между ними.

— Однако один смелый член нашей команды, тот, кто отвечал за проверку его кандидатуры, принял решение не останавливать его. Она чувствовала, что обязана воспользоваться этим шансом, и в нужное время разоблачить его злодеяния перед всей галактикой, когда всеобщее внимание будет приковано к этому событию, чтобы все узнали, что он сделал.

Опять же, не ложь.

— Доминион, этот государственный служащий — Версия Денома. Она наш герой.

Я направила ближайший прожектор на платформу. Он окутал Версию своим сиянием. Я увеличила изображение ее лица. Она потрясающее напоминала оленя в свете фар. Стражники вокруг нее вытянулись по стойке смирно. Я видела, как они делали именно это движение в присутствии Косандиона. Они были ее «почетным караулом».

— Именно благодаря ее неустанным усилиям мы сейчас можем стоять здесь, и своими глазами видеть эти преступления, став свидетелями свершения правосудия. Я показала вам это сегодня, чтобы напомнить быть бдительными. Зло коварно. Он может проникнуть в ваш внутренний круг и нанести удар вам в спину.