Глава 21

В нашей последней захватывающей главе личность принца пиратов была, наконец-то, раскрыта. Он был разоблачен и изгнан из гостиницы в Баха-чар, где ему отомстила женщина, семью которой он убил. Это было не быстро, но кроваво.

Версия получила по заслугам, когда Ората переложила всю ответственность за принца пиратов, Мутерзена, на ее плечи. Версия поняла, что у нее на спине разместилась мишень размером с космический крейсер, и попыталась попросить комнату в гостинице. Запрос был отклонен. М-м-м, такое удовлетворение.

Теперь, когда гости разошлись по своим покоям, начинается долгожданное свидание Цианид и Суверена. Вы сейчас страдаете от изнуряющей летней жары? Читайте дальше, и будет вам облегчение.

У «Гертруды Хант» была дюжина дверей. Некоторые мы часто использовали, ту, например, что ведет к Баха-чар. Некоторыми, такими как дверь в пустыню, пользовались время от времени. Остальные оставались в основном закрытыми, и в половине случаев я забывала, что они у нас вообще есть. Однако сегодня одна из этих забытых ветвей-дверей получила свой шанс.

Цианид высказала три просьбы относительно своего свидания: она хотела быть высоко, хотела новый вид и хотела что-то мягкое, на чем можно было бы поваляться.

Как и большинство больших кошек, она не любила прогулки, если только это был не единственный способ вкусно перекусить. Нам удалось выполнить все три пункта.

Косандион оглядел деревенский альпийский домик. Честно говоря, деревенский стиль был относительным термином. Он не был деревенским, не таким, как: дедушка построил маленький домик из всего, что нашел под рукой. Он был роскошным в деревенском стиле, современная дань уважения ягдшлоссу[19] эпохи Возрождения.

Дом был высотой шестьдесят футов, с остроконечным потолком, сделанным из досок из искусственного красного дерева насыщенного красивого коричневого цвета. Пол соответствовал потолку. Передо мной в стене, сложенной из грубых квадратных плит из серого камня, располагался массивный камин. Внутри потрескивал огонь, излучая тепло. Толстые бревна, очищенные от коры, но оставленные естественно круглыми, торчали из стены над камином, поддерживая узкий проход второго этажа. Такие же деревянные колонны поднимались к потолку, соединяясь с толстыми балками.

Стена слева от меня была из красного дерева и камня. Стены справа и позади меня были стеклянными от пола до потолка, вставленными в раму из искусственного красного дерева. За окнами лежала чужая планета. Зимняя страна чудес простиралась так далеко, насколько только мог видеть глаз.

Мы были высоко на склоне горы под небом, затянутым белыми облаками. Вдалеке, слева, из леса поднимался белый пик, зазубренный и острый, признак молодого горного хребта. Прямо за окнами земля обрывалась, скатываясь в долину внизу. Чужеродные деревья покрывали крутой склон. Их ветви с длинными пушистыми иглами, покрытыми снегом, отбрасывали голубые тени на девственно белый снег. Это был один из самых совершенных зимних пейзажей, которые я когда-либо видела. Казалось, можно было услышать хруст снега под ногами, просто глядя на него.

— Где мы? — спросил Косандион.

— Я не знаю. С этой планеты не поступает никаких сигналов. Ни радиоволн, ни показаний энергии. В таких случаях единственный способ определить местоположение — это сделать снимок ночного неба и прогнать его через устройство отображения галактик, но я никогда не видела здесь звезд. Так вот всегда — не прекращаемая зима под пасмурным небом.

Теоретически, мы могли бы пронести небольшой коптер через дверь и отправить его за облака, чтобы сделать снимок звезд, но это было бы опасно, да и не было в этом необходимости.

Косандион скрестил руки на груди и уставился в окно. Он сменил свою мантию Суверена на костюм-двойку, который напомнил мне «сенатор-стиль из Нигерии»: узкие брюки охотничье-зеленого цвета и рубашку в тон с асимметричным подолом, заканчивающимся почти на коленях. Рубашки «сенатор-стиля», как правило, были более свободного кроя, в то время как туника Косандиона, украшенная геометрической вышивкой Доминиона, была идеально скроена, чтобы подчеркнуть ширину его плеч и узкую талию.

Косандион выглядел элегантно, но на лице отражалось беспокойство. Это не было обычным выражением его лица, что-то засело в глазах, какая-то усталая отстраненность.

— Сколько неприятностей доставит вам тот хаос, что устроила Версия? — спросила я.

— Больше, чем я предпочел бы, — ответил он. — Флот Мутерзенов представляет непосредственную угрозу, но клювы-убийцы должны отвлечь его внимание. Тем не менее, необходимо принять меры на случай непредвиденных обстоятельств.

— А как насчет ее семьи? Будут ли с ними сложности?

— Политика Доминиона сложна. Последуют тихие расспросы. Те, кто достаточно проницателен, поймет, что это было за зрелище — отличное спасение и быстрое наказание. В ближайшем будущем ее семья будет добиваться федеральной защиты.

— Вы даруете ее?

Он покачал головой.

— Наказание за воспрепятствование деятельности государственного должностного лица является многоуровневым обвинением. Чем больше у человека власти, тем круче наказание. Обычный гражданин, перекрикивающий Ресвена, получил бы предупреждение и небольшой штраф, но Версия была высокопоставленным офицером Корпуса связи. Если Корпус правосудия выдвинет обвинения, ей может грозить тюремный срок. Прошлой ночью она уволилась, надеясь избежать этого. Теперь она больше не слуга народа, поэтому она не имеет права на дополнительную федеральную защиту. Это ни в малейшей степени не расположит ее семью ко мне. Они будут выжидать, чтобы нанести мне удар в спину, и я проведу следующие пару лет, медленно отстраняя их от влиятельных постов.

Он замолчал. Сначала Одикас и его Консервативный альянс ищут лидера, затем пираты, Версия, ее семья с хорошими связями, и все это в довершение выбора пары и других вопросов, связанных с управлением Доминионом, которые не прекратились только потому, что он пытается найти партнера. У него было много забот.

— Ее Милость попросила меня сказать вам кое-что. Я собиралась сделать это прошлой ночью, но было как-то не с руки.

Косандион поднял брови.

— Оливио тесерес тарес, — сказала я ему.

Он улыбнулся.

— Что это значит?

— Судьбе нужен каменщик, — сказал он. — Это старая поговорка.

Она сказала ему, чтобы он стал архитектором своей собственной судьбы. Интересно.

Я почувствовала приближение Цианид. Настало время шоу для зрителей, находящихся за много световых лет отсюда.

— Ваша дама здесь, Летеро.

В дальней стене открылись двери и появились Тони с Цианид, идущие бок о бок. Большая белая кошка увидела зиму на улице, открыла свою синюю пасть и тяжело вздохнула. Я недостаточно знала о хигграх, чтобы истолковать это.

— Приветствую вас, кандидатка Цианид, — сказал Косандион.

— Приветствую вас, Суверен Доминиона.

Тони отступил и закрыл за собой дверь.

Цианид подошла к огню. Я сделала для нее длинную эргономичную версию шезлонга с подушками, достаточно большую, чтобы она могла вытянуться. Косандион получил удобное мягкое кресло. Я поставила пару простых маленьких столов здесь и там.

Цианид осмотрела гостиную и посмотрела на меня.

— Садитесь сюда. — Я взглянула на Косандиона, тот нахмурился.

Я присела на край шезлонга. Цианид запрыгнула на него и плюхнулась мне на колени всеми своими двумястами пятьюдесятью фунтами.

О-о-о.

Большие золотистые глаза уставились на меня.

— Я требую внимания, — объявила Цианид.

— Вся в нем.

Косандион поднял брови.

— И щетку, — сказала Цианид.

Ладно, все, чтобы свидание прошло гладко.

Я протянула руку, и «Гертруда Хант» достала щетку из конюшни. Она была мягкой с густой щетиной и изначально предназначалась для вьючных животных, которых торговцы иногда привозили с собой. Я стерилизовала щетки после каждого использования. Щетка приземлилась мне в руку, и я начала расчесывать мех Цианид. Ее глаза расширились, вспыхнув опасным золотом, затем наполовину закрылись, и она повернула голову, указывая мне на уголок своей челюсти. Совсем как Олазард. За исключением того, что он едва ли весил семнадцать фунтов. Если это будет продолжаться слишком долго, мои ноги онемеют.

Последовала тишина.

Цианид издала мягкое урчание. Оно было слишком глубоким, чтобы быть мурлыканьем, и недостаточно сильным, чтобы быть ревом, больше похожим на внутренний довольный кашель.

— Вы хотите рассказать мне о своей планете? — спросил Косандион.

— Нет.

Ну, все идет гладко.

Он попытался еще раз.

— О чем бы вы предпочли поговорить вместо этого?

Цианид перевернулась на спину, ее пушистые лапы оказались на уровне моего лица. Я провела щеткой по ее груди. Длинные когти выстрелили из лап и исчезли.

— Если я выйду замуж за вас, могу ли я взять этого человека с собой, чтобы она служила мне?

— Нет, — сказал Косандион.

— Жаль.

Цианид снова заурчала на свой манер.

Опять тишина. Косандион так нуждался в повышении имиджа, а его кандидатка в супруги полностью игнорировала его. Как спасти это…

Косандион вытащил небольшое устройство, сжал его, и оно спроецировало перед ним планшет. Он начал просматривать документы.

Прошла минута. Еще одна. Что же происходит?

— Вы должны рассказать ей о нашей договоренности, — сказала Цианид, потягиваясь, чтобы предоставить лучший угол для расчесывания. — Или она не будет сосредотачиваться на знаках внимания.

— Разумно ли это? — спросила я.

— Это свидание не транслируется в прямом эфире, — сказал мне Косандион, все еще поглощенный тем, что читал. — Только основные моменты.

— Я думала, все свидания проходят в прямом эфире, как с Эллендой. — Косандион положил планшет на столик сбоку.