Глава 15

Мэрайя спала недолго, но когда проснулась, обнаружила, что ее беспокойство ослабло. Не полностью, но она смирилась. Кестова рядом с ней больше не было, однако это не вызвало паники, как это случилось бы, если бы исчез потенциальный отец-человек. Если не принимать во внимание тот факт, что это был его корабль, она абсолютно не сомневалась, что капитан никогда не бросит ее — ее или их ребенка.

Ребенок. Ее рука опустилась к животу. Интересно, как бы он выглядел? Будет ли у него зеленая кожа и темные глаза Кестова? И, о боже, его хвост? Как можно надевать подгузник на хвост? Она никогда не хотела ребенка, но теперь ее охватило яростное желание его защитить.

Она станет такой же хорошей матерью для своего ребенка, какой была Джудит для нее.

Джудит. Пора вспомнить о своей главной задаче здесь и сказать Кестову, что она готова отправиться на Гранику как можно скорее. Поднявшись с постели, Мэрайя увидела на краю кровати несколько свертков из разноцветной ткани. Неужели это для нее?

Пока она сомневалась, заглянуть ли в один из них, чтобы выяснить, что в нем, дверь открылась, и появился Кестов. Лилат приникла к нему, ее маленькое тело казалось еще меньше на фоне массивной груди. Внезапно перед ней возникло видение того, как он держит их ребенка, прижимая к себе, и глаза ее наполнились слезами. Может, он и инопланетянин, но лучшего отца Мэрайя и представить себе не могла.

— Отлично. Ты проснулась. — Кестов подошел ближе и увидел слезы в ее глазах. — Что-то случилось, моя мири? Что-то не так?

Лилат взволнованно зарычала.

— Нет, просто подумала, как мне повезло, что я встретила тебя. — Ее улыбка получилась слегка смазанной, но искренней.

— Даже при таких обстоятельствах? Ты оказываешь мне честь, Мэрайя.

Кестов поцеловал ее, не спеша и сладко, но ее тело откликнулось, и ей пришлось заставить себя не прижаться к нему, когда он поднял голову.

— Я просто смотрела на эти свертки, — вздохнув, проговорила она.

— Ну и хорошо. Они для тебя.

— Для меня? Правда?

— Да. Не так уж много, и мне пришлось угадывать размер, но надеюсь, ты будешь довольна. Давай, открывай, — сказал Кестов, садясь на кровать и прижимая к себе Лилат. Слонг наблюдала за ним большими темными глазами.

Чувствуя себя немного ребенком в рождественское утро, Мэрайя развернула первый подарок. Высыпались рубашки самых необычных оттенков, мягкие на ощупь и струящиеся по ее рукам, как шелк.

— Они прекрасны.

— Они лишь подчеркнут твою красоту.

Во втором пакете были брюки, тоже из мягких струящихся тканей, и вещь, которая, по ее предположению, должна быть ночной рубашкой, так как она практически прозрачна.

— Платье для вечерних утех? — невинно спросила Мэрайя.

— Ночная сорочка только для моих глаз, — прорычал Кестов. — Хотя, подозреваю, мне не понадобится много времени, чтобы снять ее.

— Хм, насчет этого…

— Я только что был у Хувиана. Он готовит для меня противозачаточную формулу.

— Для тебя? — спросила она, потрясенная.

— Да. У него достаточно материалов по физиологии цире, чтобы приготовить препарат.

— На Земле всегда ответственность лежит на женщине.

— Глупое мнение. Разве в процессе не участвуют двое? Или, возможно, трое, если вы родом с Троджета.

— Как правило, двое. — Мэрайя взглянула на него из-под ресниц. Никогда еще он не выглядел таким желанным, как сидя здесь, нежно прижимая к своему большому телу маленького розового слонга. — Сколько времени это займет?

— Он заверил, что все будет готово сегодня вечером.

— Хорошая новость, — пробормотала она, надевая ночную сорочку. — Очень хорошая.

В его глазах вспыхнул жар, и хвост метнулся к ней, но Мэрайя отпрыгнула назад, оказавшись вне досягаемости.

— Сегодня вечером, помни.

— Снова жестоко отвергаешь меня, — серьезно заявил Кестов, сверкнув глазами.

Мэрайя закатила глаза и открыла два последних свертка. В первом оказался планшет.

— Что это?

— Это устройство для чтения. Ты говорила, что скучаешь по книгам.

— Это очень мило с твоей стороны, но я не могу читать на твоем языке. — Оказалось, что устройство перевода работает только для вербального общения.

— Знаю. Оно обучит тебя галактическому стандартному торговому языку. Устройство разработано для облегчения процесса обучения, и как только ты станешь свободно владеть языком, тебе будет доступно несколько книг.

— Спасибо, — поблагодарила Мэрайя, стараясь не заплакать снова. Но потом открыла четвертый сверток, и весь ее контроль улетучился. В нем оказался маленький струнный инструмент, похожий на цимбалы. Сквозь слезы она провела пальцем по струнам, наслаждаясь мелодичными нотами.

— Мири, пожалуйста, не плачь. Я подумал, что доброн сможет порадовать тебя. — Кестов осторожно положил Лилат на кровать и заключил любимую в свои объятия.

— Это слезы счастья. Ты самый заботливый мужчина, которого я когда-либо встречала.

Мэрайя снова поцеловала его, и как только его язык коснулся ее, ощутив во рту знакомый специфический вкус, потеряла самообладание. Только услышав возмущенный визг и почувствовав, как мягкий хоботок призывно гладит ее по щеке, она пришла в себя.

— Не сейчас, Кестов. Сегодня вечером.

— Сегодня вечером, — повторил он, застонав, когда Лилат, пытаясь забраться обратно к нему на колени, наступила на его внушительную эрекцию. — Это будет очень долгий вечер.

Кестов лежал в их постели, его глаза нетерпеливо смотрели на дверь в санитарный узел. «Странник» держал путь к Гранике, и капитан испытывал немалое удовлетворение от того, что Мэрайя с ним на борту. Они взлетели незадолго до наступления сумерек, и Пловак успел вовремя вывести их из системы и отправить в путь, чтобы присоединиться к вечернему музицированию. Когда Мэрайя воспользовалась его подарком, извлекая несколько нот на доброне для аккомпанемента своей песни, его охватило счастье, он был в восторге от того, что нашел то, что может доставить ей удовольствие.

Кестов не стал настаивать на выступлении, опасаясь, что в сложившихся обстоятельствах Мэрайя предпочтет не петь, но она лишь улыбнулась.

— Пение всегда поднимает мне настроение.

— Ты все еще переживаешь?

— Переживаю? Да. Это не похоже на то, как я поступала раньше, даже если не считать всего этого «я в открытом космосе с огромным, симпатичным инопланетянином».

— Моя мири…

Мэрайя прижала палец к его губам.

— Я сказала «переживаю», а не «несчастна». Возможно, это не то, на что рассчитывала, но если должно было случиться, я счастлива, что это произошло с тобой.

Слова любви рвались к его устам, но Кестов заставил себя промолчать. Столько всего еще не выяснено, и он не хотел, чтобы Мэрайя подумала, что его протесты были просто реакцией на ребенка. Возможного ребенка, напомнил он себе. Они еще не знали, носит ли она его дитя.

Его тревожные мысли прервал звук открывающейся двери. Мэрайя стояла в проеме, полупрозрачная ткань ночной сорочки казалась почти прозрачной в свете комнаты за ее спиной. Как раз на это капитан и надеялся, когда увидел эту вещь за прилавком, покупая ей другую одежду. Сорочка стоила дороже, чем все остальное вместе взятые, но он не пожалел ни одного кредита, пока любимая плыла по комнате к нему, грациозно танцуя. Ткань была настолько тонкой, что Кестов мог видеть каждую деталь ее тела, лишь слегка завуалированную мерцающим розовым цветом.

— Я потерял дар речи, моя мири, — прорычал он. На кончике его члена выступила капля предсемени, и он схватился за основание, чтобы не кончить от одного вида любимой.

— Предполагаю, это значит, что тебе нравится? — Мэрайя закружилась, ткань расплылась вокруг нее розовым облаком.

— Да, — выдохнул капитан.

Он словно обратился в подобие загнанного животного, в голове билась только одна мысль — как можно скорее потеряться в ее сладком лоне. Слава Грантару, что Хувиан вручил ему маленький пузырек после вечерних мероприятий и заверил, что формула начнет действовать немедленно.

— Иди сюда.

— Прямо к тебе?

Мэрайя устроилась рядом с ним облаком благоухающего розового цвета, но находилась слишком далеко. Кестов подтащил ее ближе, чтобы иметь возможность ласкать восхитительные губы. Мэрайя выгнулась дугой. Он обхватил ее грудь, нетерпеливо пощипывая упругие пики, а хвостом попытался проникнуть между ее ног. Ткань мешала ему, хотя стала влажной и прозрачной от ее желания. Нетерпеливо капитан рванул материал в сторону. Плевать на расходы — он не хотел, чтобы между ними что-то было.

— Кестов! — вскрикнула Мэрайя, когда ткань порвалась. — Что ты делаешь?

— Готовлю тебя для меня.

Кестов нагнул ее еще ниже над своей рукой, чтобы иметь больший доступ к совершенной груди. Маленькие пики уже напряглись от возбуждения, но он не успокоился. Капитан посвятил себя им, облизывая и посасывая, пока они не набухли и не стали розовыми. Придерживая любимую одной рукой, другой он увеличил отверстие в нижней части ее платья, чтобы насладиться сладким теплом между ее ног. Он ласкал ее пуговку удовольствия, то доводя до грани, то ослабляя напор, пока его хвост играл в ту же игру — сначала дерзкое проникновение, а затем стремительное отступление.

Покрытый ее соком, хвост проникал все ниже, отыскивая тугой бутончик и прощупывая нежные складочки. Ее руки сжались на плечах, а тело выгнулось дугой, когда он скользнул внутрь. Кестов ощутил свежий прилив тепла к пальцам.

— Пожалуйста… Мне нужно кончить

— И ты кончишь. Но только когда я буду внутри тебя.

Кестов сорвал остатки ее одежды и опустил ее прямо перед собой на четвереньки.

— Такая красивая, — пробормотал он, проводя рукой по изящному изгибу ее спины до соблазнительной попки.

— Сладкие разговоры потом, — выдохнула она. — Сейчас секс.

Кестов не мог сопротивляться. Сжимая ее бедра, он вошел в нее глубоко жестким движением так, что оба вскрикнули. Он чувствовал, как Мэрайя трепетала вокруг него, и использовал весь свой самоконтроль, чтобы удержаться и не поддаться желанию взять ее жестко и быстро. Но ей не нужно было его терпение. Ее мягкие ягодицы снова прижались к нему в настоятельном требовании, и капитан уступил своему желанию. Огонь уже пробежал по его позвоночнику, но он твердо решил, что сначала любимая получит удовольствие. Хвост направился к ее пуговке наслаждения, поглаживая и пощипывая, а он, поддавшись инстинктам, входил в нее снова и снова, стремясь соединить их тела в единое целое. Кестов почувствовал, как поднимается жар, как основание его члена начинает набухать, и погрузился до упора в эти жаркие объятия. Его семя извергалось долго, а Мэрайя сжимала его внутренними мышцами в такт ему, выкрикивая его имя, пока глубоко внутри нее завязывался узел.