— Когда я сказала, что это моя горничная стала жертвой мужского клуба, к которому принадлежит мой отец... это была не горничная. Это была я. — У Айлы перехватило дыхание. — Сайлас Стоун — человек, который заплатил за мою девственность и изнасиловал меня. На том ужине, куда привел отец, я уверена, что там было много членов Общества королей. У них у всех было кольцо, и долгое время я думала, что если увижу на ком-то кольцо, значит, они в этом замешаны.

Я крепче прижимаю ее к себе, нуждаясь в доказательстве того, что она сейчас здесь, в моих объятиях, а не в объятиях этого ублюдка. Он никогда, блядь, не получит ее. Думал, что готов услышать от нее подтверждение этого, но услышав правду, я становлюсь убийцей.

— Секрет, который ты рассказала мне той ночью, касался тебя?

Она кивает. — Мне жаль, что не сказала тебе правду. Я никогда никому не говорила, даже Роуэн не знает. Я ничего не сказала после и была слишком напугана, когда проснулась в своей постели, как ни в чем не бывало. Было так много боли. Воспоминания были нечеткими из-за наркотиков, и я помнила только след на ноге и вспышки его тела на мне. Долгие годы я позволяла родителям манипулировать мной, чтобы сделала то, что они хотели, потому что боялась, что если не сделаю этого, то мне придется пройти через это снова.

Айла затихает, и я обнимаю ее лицо, чтобы вернуть к себе, вместо того чтобы заново переживать худшую ночь в ее жизни. Ее губы дергаются в слабой улыбке, и это режет мне сердце. Как она может улыбаться, рассказывая о своем изнасиловании?

Переведя дух, она продолжает, смахивая слезы и помогаю ей поймать их. — Только через год я узнала, кто такой Сайлас. Он был на ужине папиной кампании, и папа познакомил меня с ним. — Я становлюсь жестким, более чем готов убить Вонна за то, как он плохо обращался со своей дочерью. Она гримасничает. — Как будто мы еще не были знакомы. Как только услышала его голос... я поняла, и с тех пор он всегда находил тот или иной способ найти меня на мероприятиях. Семь лет мне приходилось существовать рядом с ним, как будто он меня не нарушал. Вот почему я должна это сделать, ради четырнадцатилетней меня. Ради каждой девочки, с которой он и Короли сделали это.

Ее сила не перестает меня удивлять. Мы оба прошли через многое. Обхватив Айлу щеку, я прижался лбом к ее лбу. — Он никогда больше не прикоснется к тебе. — Мои брови подрагивают. — Четырнадцать? Это было прямо перед тем, как я нашел тебя плачущей в алькове?

— Да, за выходные до того дня. Сначала я пыталась не обращать на это внимания, но ничего не помогало. В конце концов, я сломалась. Вскоре после этого нашла то, что мне помогло.

— Танцы.

Ее глаза блестят. — Они показали мне, как жить, не задыхаясь от страха и боли, которые последовали за ним.

Зная правду, стоящую за этими разбитыми слезами, которые впервые вызвали мой интерес к ней, я добавляю еще больше имен в список людей, с которыми нужно покончить. Мне нужно все, чтобы подавить ярость, поглощающую меня. — Ты хочешь, чтобы они все заплатили? Я начну с твоего отца и перережу его гребаное горло, а потом выслежу Стоуна.

Айла колеблется, прикусив губу. — Ты не можешь убить сенатора, тебя посадят в тюрьму, а ты нужен мне Леви, чтобы этого не случилось.

— Детка, я знаю, как обставить все как несчастный случай и никогда не попасться. — Моя челюсть работает. — Я выпотрошу каждого куска дерьма, который когда-либо причинил тебе боль.

Ее глаза расширяются. Она не уклоняется от моего жестокого обещания.

— Мое настоящее имя — Левиафан Астор. — Внимательно слежу за ее реакцией. — Мне оно никогда не нравилось, поэтому я зовусь Леви, но есть одно применение этому имени.

Айла — умница и соображает в считанные секунды. Она облизывает губы, бесстрашие загорается в ее глазах. — Это только плохие люди?

— Все, кого я убил, заслуживали худшего, чем смерть, — рычу я. — Я не серийный убийца, это просто бредни СМИ. Но репутация пригождается, когда собираюсь покончить с кем-то, например, с людьми, которых нанял дядя, чтобы похитить меня и мою маму, или с тем парнем, который пытался похитить тебя.

Она кивает. — Хорошо.

Вот так она принимает еще одну грань самых черных теней, в которых я существую. Если у меня и оставались какие-то сомнения в том, что эта красивая девушка предназначена для меня, то они были уничтожены.

Наклонившись, поддерживая ее, я роюсь в ящике и достаю сверток, который хочу подарить. — Я принес тебе это, хочу, чтобы ты поклялась мне, что всегда будешь иметь это при себе и всегда будешь готова защитить себя.

Айла принимает его, брови поднимаются вверх, когда она разворачивает кожаную кобуру из полировочной ткани, в которой его держал. Раскатав губы между зубами, она вынимает клинок и осматривает его. Нож идеально подходит для ее рукояти, он гладкий, легкий и элегантный. Когда выбирал его, он притягивал меня так же, как Айла притягивает меня, когда танцует. Я хотел сначала научить ее пользоваться им, но она всегда быстро училась.

— Ты подарил мне нож. — Она переводит взгляд с лезвия на меня, и рот кривится в медленной улыбке. — Ты должен говорить это с цветами.

Я качаю головой и бросаю на нее язвительный взгляд. — Позволь напомнить тебе, что я считаю цветы бессмысленными.

Она прикасается к моему плечу, где у меня татуировка в честь моей матери. — Не все цветы.

Я накрываю ее руку своей. — Ты права. Те, что нарисованы на моей коже, единственные, которые у меня есть, которые не умрут. Этот — для нее.

— Может быть, тогда я сделаю татуировку с цветами. Ты можешь выбрать ее. — Она подмигивает. — Это будет так же, как если бы я купила нож, чтобы защищать себя. — Рассматривая свой нож, она скривила лицо. — Назову его... Острый.

Усмешка сотрясает мои плечи, когда она осторожно откладывает нож в сторону и сдвигает мой пиджак с плеч, чтобы рассмотреть татуировку. Айла пересекается с татуировкой Ворона, которую разделяют со мной мои братья. Кончики ее пальцев изображают расправленные крылья птицы.

— Эта — для единственной другой семьи, которую я знал.

— Они все имеют какое-то значение? — Она пробирается руками под рубашку и наносит на тело змею, обвивающую мой бок. Это ее любимая. — Какая из них была первой?

— Ворона, сидящая на черепе, мы все получили ее одновременно. — Я ловлю ее руки, пока мы не оказались голыми. — Не все они имеют значение, некоторые просто потому, что выглядят круто.

— Это больно? — Она поджимает губы в задумчивости. — Где мне взять цветок, который ты выберешь для меня?

— Я буду рядом, чтобы держать тебя за руку и отвлечь от боли, — обещаю я. — Пойдем, хочу показать тебе несколько приемов использования этого оружия и научить крепить кобуру к бедру.

Ее глаза загораются интересом. — Неужели я наконец-то смогу научиться метать?

— Не этот,я бы предпочел, чтобы ты была вооружена. — Я глубоко целую, прежде чем она встает с моих колен. Если бы мог, я бы оставил ее в этом моменте навсегда. Мы расстаемся, и я хватаю ее за челюсть. — Ненавижу это, но знай одно. Я не успокоюсь, пока не верну тебя туда, где ты должна быть — сюда, в мои объятия.

Айла снова прижимается своими губами к моим с неистовой страстью. Когда-то я считал эту девушку избалованной и наивной, но она не такая. Она по-своему сильна, и она выжила, как и я.