10 ЛЕВИ

Обещание слетает с моих губ прежде, чем я успеваю подумать о его смысле. Как это продолжает происходить? Мой железный контроль идет прахом, когда дело касается ее. Мне все труднее держать себя в руках, незнакомые эмоции накатывают тем сильнее, чем больше времени я вынужден проводить рядом с ней, в тесном контакте со своей одержимостью.

Я стискиваю зубы, когда Айла сдержанно кивает и часть паники уходит из ее ярко-голубых глаз. Мне не нравится, как от этого странное ощущение расширяется и оседает в моей груди, словно несу личную ответственность за нее. Я не подписывался на это дерьмо.

Я бросаю резкий взгляд на Рэна, чертовски раздраженный тем, что он позволил ей остаться здесь, чтобы поделиться с ней информацией о нашей ситуации. Мы не делимся своими секретами ни с кем, кроме тех уз, которые создали, чтобы создать нашу семью.

Мало того, что это не чертово дело Айлы, но, приведя ее сюда, мы должны беспокоиться о ее безопасности. Это отвлекает наше внимание от того, на чем мы должны сосредоточиться, чтобы противостоять угрозе возможного выступления тайного общества против нас. Мы не управляем гребаной службой няньки для заблудших наследниц, Роуэн была исключением. Она выкроила себе место рядом с нами и заслужила наше доверие и то же самое нельзя сказать об Айле Вонн.

Я не могу представить ее совершающей поступки, которые совершала Роуэн, — изнеженная принцесса не знает, что такое поджечь склад.

Несмотря на соблазнительную открытую честность и отсутствие страха, я не готов ей доверять. Если доверюсь, это приведет к тому, что я уступлю другим вещам, с которыми боролся и тяга к ней победит, заманивая меня воплотить фантазии в реальность.

Рэн наклоняет голову в мою сторону, рассеянно поглаживая спину Роуэн. Он знает, что я в бешенстве, но не уступает ни дюйма. Ублюдок.

Он изменился с тех пор, как влюбился в Роуэн. Он по-прежнему смертоносен, как и любой из нас, но преследующие его части нашего друга присутствуют меньше. Он не так сломлен, любовь к Роуэн заполнила трещины в его сердце после самоубийства сестры.

Я провожу рукой по челюсти и отворачиваюсь. Уже поздно и дядя будет ждать меня.

— Я должен нанести свой обычный визит к маме, — говорю я. — Узнаю все, что смогу, и постараюсь, чтобы дядя ничего не говорил о приглашении.

— Сфотографируй и кольцо с печаткой, — наставляет Рэн. — Мой отец будет подозревать, если я пойду за ним. Пусть они поверят, что мы в неведении.

Джуд достает из кармана монету, заставляя ее плясать по пальцам с ловкостью мошенника. — Давайте будем держать это в тайне как можно дольше. Это будет туз в наших рукавах.

— Как только ты его получишь, мы сможем сравнить его с этим. — Кольт машет рукой в сторону перекрещенных клавиш, напечатанных на карточке на экране и отталкивается ногами, подкатывая свое геймерское кресло к концу стола. — И возьми это. Давай убьем двух зайцев одним выстрелом и выясним, почему он в поврежденном файле Ханнигана .

— Это баг? — спрашивает Роуэн.

— Ага, — гордо отвечает Кольт. — Гораздо более продвинутый, чем то дерьмо, которое они подложили в твою квартиру в коробке из-под дерьма.

Ее брови распрямляются. — Как это?

Кольт делает демонстративный жест руками и ухмыляется. — Потому что я его спроектировал и построил, детка. Да.

Айла разражается смехом. — Я смотрю, ты все еще полон себя

— Ты даже не представляешь, милая, — ворчит Джуд, проводя свободной рукой по лицу. — Он просто кошмар.

— Да, но ты все еще любишь меня. — Колтон поджимает губы и целует Джуда.

Я кладу руку ему на лицо и толкаю, пока он чуть не теряет равновесие. Парни хихикают. Вот за что буду бороться со всем миром, так это за дружбу с ними.

— Дик, — ласково произносит Колтон. Он протягивает небольшое подслушивающее устройство с блеском в глазах. — Ладно, это что-то новенькое. Смотри. — Он поддевает краем ногтя невидимую защелку и отслаивает тонкий пленчатый слой. — В пленку встроен чип с частотным излучателем, он будет передавать сигнал мне. А эта часть... — Он указывает на круглое основание, размером не больше канцелярской кнопки, — это красота моего гения.

— Кольт, — рычу я. — Просто скажи, что это, блядь, делает и куда его посадить, не вынимая свой член, чтобы погладить свое больное в заднице эго.

Айла и Роуэн смеются и ухмылка Колтона растягивается.

— Это троян и подслушивающее устройство два в одном. Меньше дерьма для подслушивания, идеально для тех случаев, когда у тебя мало времени.

— Подожди, ты говоришь, что сам это сделал? Это звучит как шпионское оборудование военного класса. — Айла выглядит впечатленной, и, иррационально, это меня бесит. Когда остальные с любопытством смотрят, она краснеет в красивый розовый оттенок. — Моя семья делает все возможное для обеспечения безопасности, никогда нельзя быть слишком осторожным. — Она помахивает своим телефоном. — Этому я учусь на собственном опыте.

— Черт возьми, справился. — Колтон кладет руку на грудь и оттягивает воротник своей графической футболки. — Я гениальный, детка.

— Не заводи его, — бормочет Рэн. — Это даст нам доступ к файлам на его компьютере и записи разговоров?

— Именно, большой парень.

— Хорошо. — Его выражение лица темнеет. Роуэн придвигается ближе, кладет руку на сердце и он переплетает свои пальцы с ее. — Они думают, что могут играть с нами. Пришло время напомнить им, кто правит в этой чертовой темноте.

Мой рот кривится без тени юмора. У Джуд и Колтона похожие выражения.

— Для этого нужен определенный диапазон? — спрашиваю я.

— Пока он находится в комнате. Чем ближе к компьютеру, тем лучше, но если ты в затруднительном положении, он должен подключаться и проникать через брандмауэры из той же комнаты.

— Понял. — Я беру устройство и натягиваю вокруг себя стены, как будто иду в бой. Когда речь идет о моем дяде Бароне, это вполне возможно.

— Тебе нужна компания? Или, типа, подкрепление? — Айла смотрит с таким открытым выражением лица, что у меня сердце болит от того, что она не может защитить себя. Ее губы кривятся. — Или это не по правилам?

— Ты останешься здесь, — ворчу я.

Заноза в моей заднице или нет, но я никогда не подпущу ее ближе чем на сто футов к моему дьявольскому дяде, если смогу помочь. Он забирает у меня все, что я люблю. Если он уловит хоть намек на мой интерес к ней, он будет действовать без жалости, чтобы оторвать ее от меня тоже.

— Пойдем, у меня есть кое-что получше, чем мы можем заняться. — Роуэн целует Рэна в щеку. Он не отпускает ее, не захватывая губы глубоким поцелуем, от которого она дрожит. Когда Роуэн вырывается из его объятий, то берет за руку Айлу. — Ты никогда не поверишь, что здесь такие места. Дождь прекратился. Давай исследуем.

— Не лезь в лабиринт изгородей, держитесь внутренних территорий и скал.

Роуэн повернулась по команде Рэна с блеском в зеленых глазах. — Почему?

Рэн поднимается на ноги, возвышаясь над девушками и одаривает свою подругу волчьей улыбкой. — Потому что, котенок, если я буду знать, что ты в лабиринте живой изгороди, у меня может возникнуть желание выследить тебя.

Щеки Роуэн заливает краска, и она прикусывает губу. Айла переводит взгляд с одного на другого и ухмыляется.

— Ты слышала его, детка. — Она берет Роуэн за руку и ведет ее по коридору. — И пока мы исследуем, ты можешь рассказывать мне эротические истории о лабиринте сексуальных развлечений.

Колтон фыркнул. — С этого момента я буду называть это так.

Когда они исчезают за углом, я сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в мозолистые ладони, чтобы отогнать образы, которые слова Айлы вложили в мою голову, как я охочусь за ней в лабиринте живой изгороди.

В голове прокручиваются соблазнительные детали: как покачиваются ее бедра, как развеваются ее каштановые волосы, когда она проверяет, не охотится ли за ней хищник, момент, когда я схвачу ее, и вздох. Удовлетворение и возбуждение пронизывают меня, когда фантазия достигает кульминации в диком поцелуе, вызванном голодом, который она возбуждала во мне годами.

Мои братья с интересом наблюдают за моей реакцией, обмениваясь взглядами, которые им кажутся утонченными, но я ничего не замечаю. Сузив глаза, я ухожу прочь, чтобы подвергнуть себя адским испытаниям.

Поместье барона Астора похоже на любой другой дом элитной семьи Торн-Пойнт — исторический готический фасад, пропитанный кровью. Мой дядя всегда говорил, что для обретения власти нужно быть готовым к жертвам, а чтобы сохранить ее, нужно стать самой сильной версией самого себя.

В детстве, пока не узнал правду, я принимал ее близко к сердцу, считая его сильным человеком. Когда я узнал, что он сделал с моей семьей — своей собственной кровью — я понял, что он на самом деле имел в виду. Сила для него — это просто название зла, которое он совершает, чтобы оставаться на вершине мира.

Я гримасничаю за тонированным щитком мотоциклетного шлема, проезжая через кованые железные ворота, мой Ducati рассекает туман, оставшийся после утреннего дождя. Он ненавидит мой мотоцикл, поэтому я всегда беру его, когда приезжаю сюда.

Это не дом.

Он не был моим домом в течение долгого времени.

Самые ранние воспоминания о моем детстве до похищения туманны и далеки. Иногда аромат розовых кустов, возле которых мама любила сидеть, пока я играл, вызывает воспоминания о том, как копался в грязи в поисках червей, а она подбадривала за мои находки. Она всегда улыбалась. То, через что мы прошли, лишило ее этой естественной радости.

На длинной подъездной дорожке стоят возвышающиеся каменные статуи горгулий. Мой мотоцикл проносится мимо них, чтобы добраться до парадного входа в конце. Я заезжаю под крытую конструкцию, скрывающую в тени богато украшенные двойные деревянные двери. Спрыгнув с мотоцикла, я стягиваю с головы шлем.

Кто-то из домашнего персонала держит дверь открытой, но я не вхожу внутрь. Молодая девушка, должно быть, новенькая и не знает моего распорядка.