9 АЙЛА

Когда я не могу пошевелиться без дрожи, Леви грубым приказом объявляет, что пора идти в дом. Даже его ворчливое отношение не рассеивает того, как я чувствую себя бодро.

Широко улыбаясь, я шагаю под крытую арку, вытирая лишнюю воду с мокрых волос и от прохладного ветерка пробирает дрожь. Не говоря ни слова, он сдвигается, чтобы заслонить меня от порыва ветра и в груди поднимается тепло. Леви продолжает делать это — защищать меня, убеждаясь, что со мной все в порядке.

— Пойдем. — Он остается неразговорчивым и жестким, челюсть с точеным зубом, когда он уходит.

Я иду по забытым коридорам отеля «Воронье гнездо», с каждого шага капает вода. Ничто так не успокаивает меня, как танцы под дождем: прохладная вода смывает все заботы, а я отпускаю и отдаюсь тому, что не могу выразить красноречиво без танца. Мне это было необходимо, чтобы разобраться с затянувшимися страхами и последствиями прошедшей ночи.

Леви провожает обратно в мою комнату и отпирает дверь.

— Спасибо. — Моя пробормотанная благодарность охватывает больше, чем просто жест, означающий, что он позволил мне танцевать и спас.

Его темный взгляд отрывается от меня, но задерживается. — Тебе нужно принять душ. Для работы мышц и чтобы согреться, чтобы не заболеть. — Он открывает и закрывает рот, бросая короткий взгляд на мокрую рубашку, прилипшую к коже. — Остальная одежда сухая?

— Наверное, нет. Я надену толстовку обратно. — В его горле раздается рык, и я перекатываю губы между зубами, чтобы сдержать улыбку. Он никогда не говорит больше, чем считает нужным, но когда он рядом со мной, он показывает больше, чем думает. — Посмотрю, что еще Роуэн одолжила мне.

Леви отрывисто кивает, а затем оставляет меня одну, и я язвительно качаю головой, снимая мокрую одежду. Комнаты, может, и простоваты для парней, выросших в роскошных домах, но на ванные комнаты они не пожалели средств. Я вздыхаю в блаженстве, забираясь под двойную душевую лейку, горячая вода вызывает мурашки на моей холодной влажной коже. Вместо кабинки или стеклянных стен здесь открытая планировка с шиферной плиткой, которой выложена вся площадь.

Я отрезана от мира в пузыре. Странно, что надо мной не нависают родители. Даже когда они отсутствуют, их руки находят, но никто не может достать меня, пока я здесь. Единственное место, где похитители могут вонзить в меня свои грязные когти, — это мои сны. Сон не был таким спокойным, как я хотела, но танцы помогли.

Я думала, что смогу двигаться дальше, как делала это после всех других травмирующих трудностей, с которыми сталкивалась, но когда заговорила о расписании занятий, меня закрыли. Для защиты, утверждал Колтон.

Слава Богу, что я танцую, иначе сошла бы с ума, это единственное, что помогает не чувствовать себя запертой в клетке. Не то чтобы в Гнезде было плохо, просто я не люблю стоять на месте или чувствовать себя зажатой. Мне всегда казалось, что если не буду двигаться, то то, что я старалсась держать за стеной в сознании, прорвется и доберется до меня.

Мои пальцы перебирают шелковистые пряди моих волос, когда их ополаскиваю. Я все еще привыкаю танцевать для публики и было приятно, когда задумчивый взгляд Леви блуждал по каждому сантиметру моего тела, он не мог оторвать от меня глаз. И если судить по несомненной выпуклости, которую я увидела в его черных трениках, когда подошла ближе, ему понравилось то, что он увидел.

Я прикусила губу, чтобы сдержать улыбку, разговор о теле, вот и все, что между нами. Ему представили мокрую рубашку, прилипшую к сиськам, конечно, он должен был отреагировать.

Какая-то часть допускает мысль, что он тайно влюблен в меня, как я в него, и тихонько смеюсь.

Когда заканчиваю душ, я нахожу стопку одежды на кровати. Мой взгляд скользит к двери, которая осталась слегка приоткрытой, больше не запирая меня. Я беру в руки Хенли, который совпадает с тем, что был на мне двадцать минут назад, улавливая нотки пачули.

Леви.

Теплый огонек вспыхивает в моей груди, рубашка мягкая в пальцах. Он был так враждебен ко мне в первую ночь здесь, но сегодня утром, когда вышел из спортзала, он был как-то более сосредоточен и тени, преследующие его манящие глаза, были не такими интенсивными. За своей наблюдательной, задумчивой натурой он находит все эти маленькие способы позаботиться о тех, кто его окружает.

Я одеваюсь в его одежду, не обращая внимания на приятное бурление в животе, когда пряный аромат вьется вокруг меня, затем выхожу из комнаты с влажными волосами. Мой женственный стиль всегда был собственной формой брони, способом скрыть невидимые трещины под ослепительной красной улыбкой. Странно ходить без макияжа или укладки волос, но я беру страницу из книги Роуэн о моде королевы комфорта, пока мне не вернут сумочку.

Мысли о сумочке заставляют вспомнить факт, который я похоронила под всем остальным в течение нескольких дней с тех пор, как я здесь — отец подарил ее мне. Если его долги настолько плохи, что ему нужно как-то использовать меня, мне нужно быть осторожной. Это будет не первый раз, когда он продаст меня ради собственной выгоды. Он безжалостный политик, и даже будучи его дочерью, я не в безопасности от интриг.

Желудок переворачивается, а сердце болит.

Напряженные голоса привлекают мое внимание, когда я приближаюсь к главной зоне, где все собираются. Это место — настоящий лабиринт и удивительно, что я нашла дорогу без Роуэн.

— … нужен какой-то способ прикрыть тебя. Они не просто так хотят, чтобы ты была там одна. Мне все еще это не нравится. Это был Леви.

Я крадусь вдоль стены и заглядываю за угол. Пресловутые Вороны в сборе: Леви прислонился к столу Колтона, как грозный страж, Джуд и Рэн сидят на черных кожаных диванах, Роуэн сидит на руке рядом с Рэном. Я редко вижу их такими. Их репутация сложилась в старших классах школы, как лесной пожар, быстрый и беспощадный. Никто к ним не приближается.

Изучая со своей точки обзора, я не могу отрицать, как хорошо Роуэн вписывается в их компанию, ее выражение лица свирепое.

Мое внимание задерживается на Леви, при виде него в моей душе нарастает жар. Рукава его рубашки Хенли закатаны, чтобы показать его испещренные чернилами предплечья, на которых отчетливо видны вены. Воротник расстегнут, что позволяет мне увидеть еще больше татуировок на его теле, а сквозь рубашку виден намек на штангу, пронзившую его сосок.

Нельзя отрицать, что он внушителен и это только добавляет сексуальности. Все его боятся, но я не разделяю их страха.

Каким бы ворчливым и грозным он ни был, он все равно стоял на страже меня в их ночном клубе, не отходя ни на шаг, не позволяя мне прикоснуться к своим напиткам, пока он не убедился, что они безопасны. Я всегда находила его интересным, но после той ночи в нем есть что-то такое, что пустило корни в моей голове и фантазиях.

От Леви исходит такое чувство, будто он вырежет кому-то глаза за то, что тот не так посмотрел на его девушку, а потом трахнет ее, чтобы доказать, что она принадлежит ему. Может быть, дело в ужасах, которые я видела, когда росла в этом городе, но вместо того, чтобы считать эту мысль отталкивающей, она меня возбуждает.

Щеки порозовели, и я оторвала взгляд от его лица.

В отличие от прежнего времени, каждый дюйм стены компьютерных мониторов покрыт фотографиями и информацией. Планы вечеринки на Хэллоуин в дальнем углу привлекают мой интерес, пока я не слышу их разговор.

— Это не только в приглашении, — говорит Роуэн. — Clavis ad regnum, вероятно, спрятан по всему городу, так же как и в кампусе.

Латынь. Душная фраза, которая примерно переводится как — ключи от королевства. Я нахмуриваю брови. Мы нашли его вместе, когда несколько недель назад следили за преследующим ее гадом по кампусу.

— Их влияние может выходить за рамки того, что мы думали, — говорит Джуд. — Если мы правы, то, скорее всего, каждый влиятельный игрок является их членом. Кто знает, как далеко в прошлое уходит их маленький клуб. Такие вещи передаются из поколения в поколение с тщательно охраняемыми секретами.

— Мы никогда не встречали секрета, который не могли бы украсть для себя, — говорит Колтон. — Сейчас не собираюсь задыхаться.

Что, черт возьми, происходит? Я выхожу в холл, хмуро глядя на экраны Колтона. Что они задумали?

— Привет. — Леви замечает меня первым, плавным движением оторвавшись от стола и хмурится. — Тебе не следует здесь находиться. Что я говорил о правилах?

Поджав губы, я примирительно поднимаю подбородок. Он может делать все возможное, чтобы контролировать меня, но я эксперт в уклонении от тех, кто хочет загнать меня в клетку с приказами. Ему придется сделать что-то получше, чем рычать в лицо при каждом удобном случае. Это не заставит меня подчиниться.

Джуд поглаживает свой подбородок, оценивая меня нечитаемым взглядом.

— Я знаю, что это значит. — Показываю на раздутую карту на экране с латинской фразой. — Ключи от королевства. Это приблизительный перевод. Она была на том уродливом бюсте одного из основателей в Уизермор-холле. Я была с Роуэн в тот день. — Гримасничаю при воспоминании об этом человеке. — Парень, за которым мы следили, был полным отморозком.

Челюсть Леви сжимается.

— Это правда, именно благодаря ей я знаю. Она рассказала мне, когда искали потайную дверь в кампусе. — Роуэн поддерживает меня кивком. — Она уже немного знает обо всем этом.

— Нам нужен свежий взгляд. — Колтон подмигивает. — Пусть она остается.

— Чушь. — Леви смотрит на Рэна и Джуд, чтобы поддержать его.

Расправляю плечи и шагаю через комнату. — Я хочу помочь, если это даст вам ответы на вопросы о больных психах, которые охотились за Роуэн.

Рэн смотрит на меня с оттенком веселья, мелькающим в его льдисто-голубых глазах. — Так ли это, мисс Вонн?

Я твердо киваю.

Джуд фыркает, демонстрируя ухмылку в стиле Чеширского кота — сплошная загадка, но никакой правды за ней нет. Я знакома с его игрой в дым и зеркало. Он совершенствовал ее еще в академии Торн-Пойнт.