Глава 26

Дождь стучал в окно моей комнаты в замке Р.А.М.П, а я наблюдал за каплями, скатывающимися по стеклу, сидя на кресле у окна спиной к стене. Я мысленно выбрал две капли, которые должны были мчаться к нижней части стекла, следя глазами за той, на победу которой я рассчитывал. Но, конечно, она оказалась последней, и я вздохнул. Сколько бы раз я ни играл в эту безмолвную игру, я почему-то всегда выбирал проигравшего.

Джеральдина выделила нам одну из лучших комнат на втором уровне дворца, и каждое утро за дверью нас ждала корзина с рогаликами и написанными от руки записками от нее. Она всегда адресовала их «моему милому Пега-брату». Я чувствовал себя засранцем, потому что, во-первых, я редко ел что-нибудь из еды, которую она оставляла для меня, Софии и Тайлера, а во-вторых… я не предложил ей ничего, чтобы помочь справиться с ее горем.

Она просыпалась неизвестно во сколько, чтобы испечь свежие рогалики и приносить их мне ежедневно, оставляя небольшие записки с сочувствием, чтобы помочь мне пережить горе, а что я дал ей взамен? Ничего. И, честно говоря, я не чувствовал себя ни на что способным. Часы дня повторялись, каждый из них тянулся за следующим. Моя боль не ослабевала и не менялась в течение этих минут, ее тяжесть не становилась тяжелее или легче. Она просто была. Как будто в мою грудь заползло какое-то жалкое существо и устроило там свой дом.

Я считал, что горе должно быть громче, чем это. Казалось, что здесь должны были кричать люди, тысячи кулаков колотят по стенам, гром гремит в небе. Но все было тише. Более спокойным.

Я смотрел вниз на одну из тренировочных арен, которую строили Элементали земли, наблюдая за работой повстанцев под моросящим дождем.

Атмосфера на острове была мрачной и пропитанной болью, люди, как зомби, переходили с одного рабочего места на другое, глаза покраснели от недосыпания и потери слез, лица исхудали, словно из их центра вырезали что-то жизненно важное. Я был ими, а они были мной. Нас невозможно было отличить друг от друга. Мы должны были стать счастливчиками, теми, кто выжил и выстоял в бою. Но меня не покидало ощущение, что мертвым повезло больше, чем нам. Быть оставленным позади, в то время как члены наших семей и друзья ушли из жизни навсегда, было бесконечным проклятием непостижимой боли.

— Ксавье? — мягко сказала София, усевшись на сиденье у окна рядом со мной и притянув колени к груди.

Я чувствовал на себе ее взгляд, но не мог повернуть голову, чтобы посмотреть на нее, мой разум снова зацепился за набегающие капли дождя. Та, которую я выбрал, даже не достигла низа, унесенная ветром, в то время как другая плавно скользила вниз, чтобы закрепить свою победу. Еще один проигрыш. Прикинь.

— Тайлер придумал способ принимать сигнал на свой Атлас, чтобы получать новости извне, — сказала София, продолжая, как будто я слушал ее с восторгом.

— Я призрак, — возбужденно воскликнул Тайлер с кровати в другом конце комнаты. — Я могу видеть все на свете, но никто не может видеть меня. Из Академии Зодиака доносится всякая чушь. Там есть студенты, которые сопротивляются!

— Это здорово, — сказал я, мой голос был лишен эмоций, хотя я действительно был рад, что ему удалось сохранить «Ежедневную Солярию» после битвы. Народ королевства сейчас как никогда нуждался в том, чтобы знать правду.

София придвинулась ближе, ее пальцы коснулись моих, пытаясь привлечь мое внимание.

— Могу ли я что-нибудь сделать? — прошептала она, и мое сердце сжалось.

Я был засранцем. Я почти ничего не мог ей дать, только самые скудные намеки на привязанность. Я хотел, но в то же время не хотел. Потому что казалось неправильным позволять себе чувствовать что-либо, кроме агонии моей потери. Я не хотел так проявлять неуважение к маме, Дариусу или Хэмишу. Они заслуживали того, чтобы люди сидели и страдали из-за их смерти, а не двигались дальше и не вели себя так, будто мир может счастливо продолжать вращаться без них. Даже если это возможно, я не хотел этого.

Каждый раз, когда я потакал поцелуям или слишком долго обнимал Софию и Тайлера, меня мучило чувство вины, потому что эти вещи заставляли меня чувствовать себя лучше. А я не имел права чувствовать себя лучше. Я не хотел снова улыбаться, потому что улыбка означала, что мне больше не грустно, а я должен страдать как можно дольше и как можно сильнее. Хотя я был уверен, что никакая скорбь никогда не восстановит равновесие мира. Они не вернутся, и у меня было ужасное чувство, что я тоже не вернусь.

— Нет. — Я вспомнил, что нужно ответить Софии, не зная, как долго я оставлял этот вопрос в подвешенном состоянии, только то, что я проиграл еще три гонки дождевых капель по окну.

София тихонько заскулила, в этом звуке слышалась боль, и она подалась вперед, положив голову мне на плечо. От нее так сладко пахло яблоками и сахарным тростником, а когда она подняла на меня глаза, я увидел, что по ее щекам катятся слезы, и в них сверкают розовые блестки.

Ее боль заставила мои мысли обостриться, и я выплыл из глубин своего ступора, протянув руку, чтобы вытереть ее слезы большим пальцем.

— Не плачь, маленькая кобылка, — сказал я.

— Я хочу помочь, — умоляла она. — Позволь мне помочь.

Я провел большим пальцем по ее нижней губе, окрашивая рот блеском слез, и нахмурился, желая снова увидеть ее улыбку. Когда я был самым одиноким, запертым в кошмаре поместья Акрукс, София была моим спасением. Она была рядом со мной, когда стены казались слишком тесными, а шаги отца вселяли ужас в мое сердце. Она была моей блестящей фантазией, и я любил ее еще до того, как встретил. Видеть ее сейчас здесь, плачущую из-за меня, заставляло меня жаждать ее. Если это прекрасное создание было проклято любить зомби, то мне нужно было найти способ перезапустить свое сердце.

— Придурок, — прорычал Тайлер, и я посмотрел на него, обнаружив, что его брови наморщены, а глаза устремлены на Атлас, лежащий на его коленях.

— Что случилось? — спросила София.

Тайлер взглянул на нас, его челюсть затряслась, а рука потянулась к его светло-каштановым волосам, крепко сжимая их в кулак. — Этот кусок дерьма Гас Вулпекула печатает всякую ложь о повстанцах. И он написал еще одну статью о битве.

— Тогда давай посмотрим, — пробормотал я, поднимаясь на ноги.

Тайлер взял свой Атлас и засунул его под задницу, качая головой. — Не, чувак. Это фигня. Не волнуйся об этом.

Его изворотливое дерьмо только усилило мою решимость увидеть это, и я подошел к широкой кровати, сделанной с расчетом на трех человек, с изголовьем, на котором была вырезана радуга.

— Давай сюда, — приказал я, вытаскивая карту Дома, но он все еще сопротивлялся, не передавая Атлас. — Тайлер.

— Нет, — сказал он, поднимаясь на ноги и преграждая мне путь к кровати, где ждал Атлас. — Оставь это, Ксавьер.

Моя грудь врезалась в его грудь, и я предупреждающе топнул ногой. — Шевелись.

Тайлер выдержал натиск, его глаза были устремлены на мои, и бешеный стук его сердца эхом отдавался в моем теле.

— Я пытаюсь защитить тебя, — тихо сказал он.

— Я могу справиться с пропагандой Вульпекулы, — сказал я сквозь стиснутые зубы.

Тайлер продержался еще секунду, прежде чем его глаза опустились, а голова склонилась в покорности. Он отошел в сторону, а я двинулся вперед, схватив Атлас и глядя вниз на новостную статью на экране газеты «Небесный Таймс».

Появилась новая информация о великолепной победе короля над повстанцами!

Сообщения от благородных Драконов, сражавшихся на стороне короля Лайонела, рисуют чудесную картину славы после того, как повстанцы выступили с призывом к войне против короны.

Наш король, в доброй и скромной манере, прибыл на поле боя в попытке найти мирное решение проблемы насилия, которое бушевало в королевстве из-за мерзких планов повстанцев. Однако его прибытие было встречено мгновенной атакой, и наш король был вынужден встретиться со своими врагами лицом к лицу. Свидетели утверждали, что видели, как его собственный сын Дариус Акрукс напал на отца сзади в жестоком, не фейри, акте, который почти мог бы привести к концу короля, если бы только он не был вдвое сильнее своего бывшего Наследника.

Вдова Дариуса Акрукса и самый уважаемый Дракон, Милдред Канопус, сказала по этому поводу следующее:

«— Дариус перешел на темную сторону, будучи совращенным шлюхой Вега и завидуя восхождению своего отца к власти, он обратился против собственной семьи, пытаясь отнять ее у нашего великого короля. Его жестокости не было предела, и я наблюдала, как он возглавил армию предателей с близнецами Вега на своей стороне и злобой в глазах. Его зависть была очевидна для всех, и даже когда его обожаемый отец пытался вразумить его, Дариус не слышал ни слова. На самом деле, я слышала, как он сказал: «Я хочу твой трон и чтобы королевство выполняло мои приказы», после чего король Лайонел был вынужден сражаться со своей собственной плотью и кровью, у него не было другого выбора, кроме как покончить с ним. Должно быть, это была ужасная жертва для короля, но в конце концов он показал свою силу как великий фейри и сделал то, что должно было быть сделано во имя Солярии».

Появилось больше свидетелей, рисующих картину того, как Дариус Акрукс впал в безумие после того, как Роксания и Гвендалина Вега склонили его и других бывших Наследников на темную сторону. Известный историк Норман Гимплайт обнаружил новые сведения об Ордене Феникса, подтверждающие их способности к манипуляциям и совращению, которые заставили бы вас содрогнуться от страха.

Очевидно, что Дариус стал жертвой таких способностей, и это привело к тому, что его одержимость величием своего отца стала еще сильнее, пока человек, которого мы когда-то знали и любили, не погиб.

Похоже, что в последнее время в жизни Наследника Огня появилась куда более мрачная сторона, о существовании которой никто из нас не мог знать, и она совпала с возвращением Вега в царство фейри. В этом не может быть ничего случайного, их влияние глубоко укоренилось в нем и других бывших Наследниках с самого первого дня, и Гимплайт подтвердил, что от их силы нет лекарства.