- Какая здесь интрига?

- Возможно, никакой. Кто знает? Но отец рассказывал мне о камне Ка, и такой ценный предмет будет очень интересен матери.

Хуэй рассмеялся. - У отца он уже есть, а значит, и у матери.

- Верно. - Ипвет беззвучно рассмеялась. - Ты уже такой взрослый, Хуэй, но во многих отношениях ты все еще мальчик.

Он возмущенно фыркнул.

Ипвет постучала костяшками пальцев по голове. - Так многому тебе еще предстоит научиться. Открой глаза, брат, и посмотри на мир таким, какой он есть на самом деле, а не таким, каким ты его себе представляешь. Это будет лучше для твоего здоровья, поверь мне.

- И чему же я должен научиться, скажи на милость? - ответил он.

- Во многих отношениях ты все еще мальчик. Он покажет ей.

- Помнишь, как нашли разбитую статую Беза?

- Как я могла забыть?

Это изображение карликового, кривоногого домашнего защитника досталось Хави от его отца и отца его отца. Предполагалось, что он приносит удачу любому, кто им владеет. Хави был убит горем.

- Отец бил меня. Я не мог сидеть три дня. Но я этого не делал!

- Нет. Это был Кен.

- Что? Откуда ты знаешь?

Ипвет прижала палец к губам. - Да, было несправедливо, что отец избил тебя за то, чего ты не делал. Но у него были на то веские причины. Мама сказала ему, что это ты.

Хуэй разинул рот.

- Она знала, что это был Квен, Хуэй, и все же она сказала отцу, что это был ты.

- Я в это не верю. Зачем ей это делать?’

- Мама знает, что ты любимчик отца, и она считает, что ты получаешь от него слишком много внимания, а Кен - ее сын, из ее чресел, ее крови – не получает достаточно.

- В глазах отца мы равны.

- Мы оба знаем, что это неправда.

- И все же он не благоволит ко мне.

- Но, видишь ли, он может. Это страх матери.

От этого у него разболелась голова.

- Это еще одна из твоих игр, чтобы помучить меня? Разве я не достаточно страдал всю свою жизнь со старшей сестрой, которая видит во мне не более чем объект для игры?

- Хороший спорт, к тому же. - Ипвет засмеялась. - Я люблю тебя, Хуэй, и хотела бы видеть тебя здоровым. Кен может позаботиться о себе сам. Но ты...

- Я могу о себе позаботиться!

- Тогда беги, храбрый воин и мастер воровства, - поддразнила она, широко расставив руки, чтобы выразить восхищение. - Подумай над моими словами. И обзаведись толстой шкурой. Это сослужит тебе хорошую службу.

Ипвет унеслась прочь, бросив улыбающийся взгляд через плечо. Хуэй смотрел ей вслед, чувствуя себя странно потерянным.

***

Празднование было великолепным, тем более что оно было организовано в кратчайшие сроки. Исетнофрет надела свое самое красивое платье, на талии которого были вышиты медоносные пчелы. Стоя в дверях, она приветствовала самые богатые семьи Лахуна и провела их в главный зал, который рабы украсили розами, сорванными из сада, и свечами, плавающими в чашах с водой. Отраженный свет танцевал по комнате, и воздух был наполнен ароматом цветов.

Гости рассаживались на низких скамейках или сидели, скрестив ноги, на роскошных подушках. Камень Ка покоился на золотом покрывале на постаменте в конце комнаты. Когда каждый посетитель проходил мимо, они опускались на колени и склоняли перед ним головы. Хуэй чувствовал в них благоговейный трепет и наслаждался восхищенными взглядами, которые они бросали в его сторону. Это было все, о чем он когда-либо мечтал. Уважение, которого он действительно заслуживал. Но некоторые, как он мог видеть, смотрели на камень с жадностью. С тех пор, как об этом стало известно, в городе не было разговоров ни о чем другом – о силе, которой он обладал; о том, что боги даруют любому, кто им владеет.

Кен проскользнул без предупреждения. Хуэй увидел, что у него была черная краска вокруг глаз, из-за чего они выглядели еще более напряженными, чем обычно. Но когда его брат взглянул на него, он кивнул и улыбнулся. Хуэй почувствовал облегчение. Неприязнь, которой он так боялся, казалось, исчезла. Но сможет ли он когда-нибудь простить Кена за то, что он сделал с Кики?

Слуги принесли миски с голубями и водоплавающими птицами, луком, яйцами и маслом, воздух наполнился сочными ароматами. Вскоре все наелись до отвала и выпили по бокалу красного вина с пряностями и медом.

- Где ты был? - прошептал Хуэй Кену, когда тот сел рядом с ним.

- Просил богов о прощении. О мире.

Судя по его мрачному выражению лица, он нашел мало утешения, подумал Хуэй.

- Отец навестил мать Кики, чтобы сообщить ей новость, - сказал Хуэй. - Он пошел от нашего имени, чтобы мы не переживали боль от этой встречи.

- Он хороший человек, - сказал Кен ровным тоном.

На протяжении всего пира взгляды устремлялись на Камень Ка, как будто все ожидали, что он проявит свою силу. Гость за гостем вставали и произносили тост за волшебный артефакт. Хуэй наблюдал за их лицами, пытаясь увидеть признаки того, кто тайно жаждал этого великого и могущественного божественного камня. Конечно, они могли доверять своим соседям и друзьям? Нет, он никому не доверял. Теперь, когда он принес богатство в этот дом, на нем лежала ответственность за то, чтобы его семья была в безопасности.

И все же это было время для празднования. Хави потягивал вино кубок за кубком, пока у него не отяжелели веки, а на губах не появилась постоянная кривая улыбка. Казалось, ему нравилось купаться в доброжелательности, направленной на его дом со стороны собравшихся гостей. Хуэй был доволен.

Когда он почувствовал, что на него тоже опускается дымка опьянения, Хуэй наклонился к Кэну и пробормотал: - - Какое-то время все казалось мрачным, но теперь я вижу, что все будет хорошо.

Кен ничего не сказал. Мгновение спустя Исетнофрет встала и махнула рукой, призывая к тишине. Она соткала заклинание своими словами, и все были в восторге, когда ее звучный голос заполнил пространство. Подчеркивая храбрость и опасность, она поведала о приключениях, связанных с захватом Камня Ка, добавив к ним элементы, напоминающие истории о богах, так что Хуэй и Кен, казалось, неслись по небесам.

Исетнофрет придавала роли Кена больше значения, чем это было на самом деле, – как будто поиски были его идеей, и он руководил ими, а Хуэй был простым сообщником. Но Хуэй не возражал. Пусть Кен купается в лучах славы.

Как только пир подошел к концу и гости разошлись, Хуэй, спотыкаясь, вышел на террасу на крыше. Он был переполнен выпивкой и радостью, которая пришла от вечера, посвященного празднованию его успеха. За кругом мерцающего янтарного света от факела над дверным проемом сидела фигура. По силуэту он мог сказать, что это был Хави.

- Что ты здесь делаешь? - спросил Хуэй, садясь рядом с ним.

В эти дни Хуэю редко удавалось провести время, разговаривая со своим отцом, как они часто делали, когда он был моложе. Именно Хави восполнил пробелы в его знаниях, оставленные репетитором, которого наняли, чтобы обеспечить ему хорошие перспективы, когда он повзрослеет. В настоящее время его отец был в основном поглощен неустанными повседневными делами, связанными с его ролью губернатора. Как Хуэй скучал по тем старым временам.

- Мне нравится сидеть здесь и напоминать себе, что боги благословили меня хорошей жизнью. - Голос Хави звучал невнятно, но Хуэй услышал теплоту. - Мои сыновья и дочь, моя жена, процветание, которое мы разделяем. Да, были трудности, как и в любой жизни, – такова природа этого мира людей. Иногда, когда ты смотришь в ночь, ты видишь только бескрайнюю, бесконечную тьму. Но свет всегда есть, если присмотреться достаточно пристально...

Слова Хави улетучились по мере того, как его мысли поглощали его. Хуэй проследил за взглядом отца и почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Океан ночи омывал пустыню в направлении плодородной долины Нила, но в нем факелы Лахуна мерцали, как созвездие звезд. Он следил за молочным следом в небесах над ними, и каждое пятнышко света мерцало. Он чувствовал, что в воздухе витает волшебство; что боги и мир, который они населяют, находятся всего в одном ударе сердца, и, возможно, камень Ка открывает путь к ним.

Хави похлопал Хуэя по предплечью. - Ты хороший сын, - пробормотал он.

Хуэй вдохнул ароматы смолистого дыма и готовящегося мяса, доносящиеся до высоких вилл.

- Расскажи мне о моей матери, - попросил он. - О моей настоящей матери.

Долгое мгновение Хуэй думал, что Хави не собирается отвечать. Когда он заговорил, его голос был полон эмоций.

- Когда я впервые увидел Кию, я почувствовал, что меня уносит через сушу и океан в место вечной радости. Как ты знаешь, я уже взял Исетнофрет в жены. Это было устроено, и я не жалею об этом. Две семьи объединились. Наш союз создал большую силу, которая помогла бы нам защитить наш город во время потрясений, которые продолжаются до сих пор. Но там не было никакой любви. Этого нельзя было ожидать. Но это соглашение хорошо сработало для нас обоих. И Исетнофрет родила мне двоих детей, которые наполнили мое сердце надеждой на грядущие дни. Но Кия. . . - Его голос отдалился.

В Нижнем городе женщина начала петь, и ее чистый голос взлетел к звездам. Хуэй не мог распознать язык, но ему показалось, что певица рассказывает историю о потерянной любви, борьбе и радости, которая приходит от того, что два сердца находят единение.

- Кия была дочерью писца, - продолжил Хави. - Я увидел ее однажды утром, когда шел вдоль канала. Дело было не в ее красоте, хотя она и была красива, высокая и стройная, с большими темными глазами и пухлыми губами. Это было то, как она смотрела на меня, как будто могла заглянуть глубоко в мое сердце. И до самого конца я верил, что она может. Она знала мои сильные и слабые стороны, вещи, о которых я никогда никому не рассказывал, и она сделала мою жизнь лучше с того момента, как мы поженились. - Он сглотнул. - У нас было так мало времени вместе, но я всегда буду благодарить богов за те дни, которые мы провели вместе. За ее доброту. За ту радость, которую она принесла. За то, что подарила мне тебя. Потому что часть Кии продолжает жить в тебе, сын мой. Я вижу ее в твоих глазах. Я слышу ее в твоем голосе.